СЕПОРА

Нуна, следуя моим командам, мягко приземляется в величественном главном саду дворца. Она мягко скользит по траве, не оставляя слишком глубоких следов. Визит в этот сад вызывает горьковато-сладкий привкус. Именно здесь, в этом саду, я впервые увидела Доди, Змея-Наблюдателя, которого обучила для Тарика. Неподвижное тело животного лежало у огромного мраморного фонтана в траве, подстреленное со стены охранниками Тарика. Хоть Доди и был Змеем серубельского генерала Галиона, я научилась принимать его, как своего. По-другому бы и не смогла, потому что видела его каждый день, была той, кто кормил его и ворковал на ухо слова нежности, прежде чем закрыть на ночь. Возвращение Нуны немного успокаивает жалящую боль от его утраты. Но память о Доди, время от времени, все еще тревожит мое сердце.

С Нуной я буду более осторожна. Я смогу защитить ее, как не смогла защитить Доди, когда мы вместе падали с неба. На самом деле, в мерах предосторожности, я уже предприняла шаги, чтобы гарантировать, что нас с Нуной не подстрелят, когда мы улетаем ночью из дворца. Хотя по приказу короля Сокола я не должна покидать его стен, но Сетос был рад помочь мне обойти это правило. Он каким-то образом уговорил охранников позволить нам с Нуной беспрепятственно улетать, и хоть и не гарантировал того, что королю не доложат о наших ночных похождениях, Тарик, получив эту информацию, до сих пор ничего не предпринял.

До сих пор.

После моей выходки за ужином, не стоит удивляться, когда, приземлившись, я обнаруживаю Тарика, сидящего на бортике фонтана в тени цитрусового дерева. Как жаль, что я не заметила его раньше, но он, наверняка, позаботился о том, чтобы этого не случилось.

Он будет расспрашивать о моем поведении за ужином. Из-за непреодолимого желания бросить ему вызов, я откажусь отвечать. Он просто не оставляет мне другого выбора. Я не хочу отказываться от контроля в наших беседах. Поняв, что я не уступлю, он задумается и оставит меня одну, а я отпущу его, надеясь, что в этот раз победила.

Таково теперь положение вещей.

— Как вижу, тебе лучше, — говорит он.

Вот оно, снова это бесстрастное выражение лица. Либо он не верит, что я болела, либо ему все равно. Скорее всего и то и другое. Он хлопает ладонью по мраморному бортику рядом, приглашая присесть.

— Ты, видимо, шутишь. — Я поднимаю глаза на Нуну, хорошо осознавая, что при этом почти незаметно задираю нос.

Краем глаза замечаю, что его грудь поднимается и опускается от тяжелого вздоха, когда он встаёт и медленно идёт ко мне, пока я почёсываю Нуну за ухом. Она заслуживает того, чтобы её хорошо обтёрли после полета, который мы совершили с ней сегодня вечером, но с этим придётся подождать, пока не уйдёт Тарик. Чистка Нуны занимает около часа, а так как сегодня она была особенно послушной, я подольше уделю внимание ее позвоночнику, чтобы расслабить мышцы в этой области.

— Ты была молчаливой за ужином, — говорит Тарик.

— Если бы только ты тоже промолчал.

— Что? Ты же не сердишься из-за того, что я выразил желание, чтобы ты проявила ко мне слабость.

В его тоне слышится игривость, которую я не могу игнорировать. Вот чёрт.

— Такие пожелания должны озвучиваться только наедине.

— Сейчас мы наедине.

Он прислоняется к Нуне, склоняет голову на бок и смотрит на меня. Теперь он ещё больше кажется мне незваным гостем, потому что Нуна, похоже, чувствует себя с королем Соколом непринужденно. Да это и понятно, ведь он часто приходит в ее загон, кормит яблоками и кусочками мяса, пока пытается вежливо со мной поговорить. Он даже рассеянно поглаживает ее, расспрашивая, как прошел мой день. Мой Змей-Защитник полностью в его власти.

После вечерней трапезы Тарик смыл королевскую краску с тела, а его волосы слегка растрепались, словно он только что проснулся. Раньше он больше нравился мне именно таким, когда был Тариком, а не королем Соколом. И он знает об этом. Мысль о том, что он пришел ко мне как Тарик, а не как мой правитель, заставляет меня быть осторожной со своими эмоциями. Возможно, я бы так не нервничала, если бы раньше не улизнула с ужина со столь откровенной ложью — ложью, которую только он мог заметить.

— Вы спали в саду, Ваше Величество? — спрашиваю я, отчаянно желая сменить тему. Мне не нравится, как он всё время смотрит мне в глаза.

Он отвечает слабым пожатием плеч и ленивой улыбкой, которая, однако, не уменьшает интенсивность его взгляда.

— Возможно, я задремал, поджидая тебя, — он придвигается ближе, его плечо почти касается моего подбородка. — Я надеялся, что ты зайдешь в сад, прежде чем устроить ее на ночь. Охранники говорят, что ты часто так делаешь.

Его голос — почти шепот — дрожью откликается в моем теле.

— Если тебе нужно было увидеть меня, мог бы просто сказать. Хотя мы и так уже дни напролёт говорим о делах королевства, у меня почти нет ни одного свободного момента.

И это достаточно верное замечание.

— Ничего из того, о чём я хочу поговорить этой ночью, не относится к делам королевства.

Я чувствую, как мои щеки краснеют, когда он приближается. Его дыхание легким бризом касается моих волос, когда он говорит:

— В этот момент я не король, а слуга. Твой слуга, Сепора.

Святые Серубеля. Теперь он такой же коварный, каким может быть Сэтос.

— Мой слуга? Что ж, Тарик, мой слуга, тогда иди и спрыгни с моста Хэлф-Бридж.

Он убирает с моего лица прядь волос. Я хочу отвернуться, но он хватает меня за руку и тянет к себе. Я могла бы легко вырваться, так же легко, как уклониться от его руки. Нуна позади него начинает беспокоиться. Тарик пристально смотрят мне в глаза.

— Похоже, я не ясно выразился. Говоря, что я твой слуга, я имел ввиду, что предлагаю тебе свои услуги.

Мои глаза расширяются, и я ненавижу себя за это. Он всё замечает, даже крошечное волнение. Он знает, что его слова находят отклик в моём сердце — по крайней мере, небольшой.

— Услуги?

Мы же ещё не женаты. Какие такие услуги может оказать неженатый Тарик незамужней Сепоре, я не знаю. Или всё-таки знаю. И из-за этого мой голос дрожит.

— Ты сказала, что никогда не проявляешь слабость. Я подумал, как жаль, потому что это может быть довольно приятно — проявить из-за кого-то слабость. Итак, я здесь и готов помочь тебе в этом.

— Мне не нужна помощь для проявления слабости.

Хорошо сыграно, идиот.

— Не нужна? Значит ты иногда всё-таки её проявляешь?

Его поддразнивание безжалостно, а его взгляд еще хуже.

— Прекрати это. Немедленно.

— Боюсь, я не могу. Ты сама спровоцировала меня за ужином.

— Ничего подобного.

Не нужно быть Линготом, чтобы услышать отчаянье в моём голосе.

— С такими бредовыми представлениями тебе стоит показаться целителю. Наверняка, мастер Сай сможет помочь.

— И к несчастью для тебя, я принимаю твоё предложение.

Несмотря на моё бахвальство и напряжение между нами, я не отступаю, когда он запускает пальцы в мои волосы и притягивает к своим губам. Когда он открывает мой рот своим языком и требует ответа, я отвечаю. Когда он прижимается ко мне всем телом, я охотно позволяю. Даже больше. Я сама прижимаюсь к нему так, что между нами не остается свободного пространства.

А когда он стонет мне в рот, я отвечаю тем же.

Запустив одну руку в мои искусно заплетённые волосы, другой он берёт меня за руку, и наши пальцы переплетаются. Но ему этого недостаточно. Он отпускает волосы, прокладывает кончиками пальцев горячий след по моей спине и кладёт ладонь на обнаженную кожу на талии.

Весь мир замирает от его прикосновения, в то время как я таю от его заботливых услуг. И это неприемлемо. Да, он способен заставить меня проявить слабость. Конечно, способен. Я злюсь на него, но всё рвано уязвима. Я никогда не смогу отвергнуть Тарика.

Но, чёрт возьми, я тоже могу сделать так, чтобы он потерял голову.