— Я нашла пульс, — сказала она. — У кого-нибудь есть часы? Нет? Гроус, подай счет со своего компьютера.

— Сейчас, — ответил тот. Он пробежался по кнопкам и начал считать, глядя на дисплей:

— Один, два, три…

Он досчитал до тридцати прежде, чем Мара отпустила тело капитана.

— Хорошо, хватит. Адельман, она жива, хотя я и едва могу этому поверить. Пульс у нее 16 ударов в минуту. Вы не знаете, это нормально?

Джайлс покачал головой.

— Не знаю, но сомневаюсь, что он должен быть так редок. Они живут не дольше нас, так же теплокровны и активны. Для человека нормальный пульс — около 70, но… — он не мог найти подходящего сравнения. — В любом случае похоже, что у нее кома, или еще что-то в этом роде.

Байсет высказала мысль, которая была на уме у всех:

— Как вы думаете, сэр, она успела изменить курс?

— Надеюсь, — сказал Джайлс.

Он взглянул на приборы, но они ничего ему не говорили.

— Я изучу управление, — сказал он, — и постараюсь узнать это. Не следует рассчитывать на худшее. Капитан особенно…

Он прервался. Не говорить же им, что он обещал выдать террориста.

— У нее тоже есть причины стремиться попасть на 20Б-40. Может быть, это состояние естественно для женщин их расы, когда они в положении. Она должна была предчувствовать его наступление и выполнить свою задачу до него.

— А если нет? — спросила Мара.

— Я думаю, она успела. Найдите для нее койку и уложите ее. Идите! — рявкнул он, раздраженный их медлительностью. — Вы не умрете, если прикоснетесь к ней!

Испуганные Хэм, Гроус, Мара и Байсет подняли тело капитана и унесли его. Джайлс принялся изучать приборы.

Он последовательно осмотрел все, что можно было осмотреть, независимо от того, понимал он это или нет. Не все из них были полностью незнакомы ему. Похожие были у него на яхте, назначение других можно было понять, имея некоторый опыт космических полетов. Назначение экранов было и вовсе очевидно.

Он нашел лист.

Ни единый знак не ускользнул на нем от его взора, но он не мог понять, успела ли капитан изменить курс или нет. Он заметил навигационную книгу. Даже если и понять, что в ней написано, все равно ему не удастся ответить на свой вопрос. Эта книга была частью науки, которую он не знал. Он проглядел ее страницы: каждая была заполнена двумя столбцами коротких линий, которые для него были столь же понятны, как и египетские иероглифы.

Вдруг он заметил, что между листами книги располагается край отсутствующего листа. Он пригляделся. Страница была вырвана. Но почему капитан… Эстевен!

— Эстевен! — заревел он. — Сюда!!!

Через несколько секунд появился Эстевен в сопровождении, а, вернее, они его тащили, двух рабочих. Он попытался что-то объяснить, но был слишком взволнован. Джайлс взглянул на остальных.

— Я звал только Эстевена. Разве я просил прийти всех?

Они исчезли за перегородкой. Он проводил их взглядом и подошел к музыканту.

— Отвечай, кто вырвал страницу? Это было, пока я болел.

— Нет… нет… — запричитал Эстевен. -До того… давно… Еще до того, как капитан поймала меня в первый раз. Поверьте мне, я не лгу. Я не могу вам лгать, вы спасли меня трижды — два раза от капитана и один раз от тонки. Я никогда не верил, что кому-то может быть не все равно, жив я или мертв. Но вам не все равно, хотя вы и не знали меня раньше. Я сделаю для вас все. Я взял только одну страницу. Только одну…

— Ладно, — сказал Джайлс, которому претило столь открытое выражение эмоций. — Я тебе верю. Иди к остальным и молчи. Не говори им о странице, понял?

— Спасибо… спасибо, Ваша Честь! — Эстевен попятился и исчез за перегородкой.

Джайлс вернулся к книге. Холод прокрался к нему в душу. Он осмотрел страницы в поисках следов нумерации. Их не было, но, несмотря на это, у него росло подозрение, которое почти оформилось, когда позади него раздался голос Мары:

— Так вот почему капитан потеряла сознание. — Она говорила спокойным тоном, как будто это не было делом жизни и смерти. — Она открыла страницу, необходимую для второй поправки, и увидела, что ее съел Эстевен.

Он резко обернулся.

— Ты хочешь сказать…

Она прервала его. Поразительно, но она выдержала его взгляд. Она, рабочая…

— Мы не дураки и не невежды, Адельман. Не стоит считать нас полными идиотами.

— Ладно, ты, вероятно, права. Эстевен успел стащить эту страницу еще до того, как капитан поймала его. Быть может, это именно та страница, на которой записаны правила проведения поправки курса.

— Это значит, что курс не изменен, и, не говоря уже о 20Б-40, мы не достигнем и Бальбена. Мы летим в никуда.

— Да. Похоже, что дело обстоит именно так, — он посмотрел на нее. — А ты неплохо держишься. Ты меня поражаешь, в самом деле, ты переносишь тяготы этого путешествия гораздо лучше всех рабочих. К тебе приближается только Байсет — и она тоже женщина!

— Женщины всегда были сильнее мужчин, Адельман. Вы не знали?

— Да, конечно, но ты… — он замолчал, но она продолжила его мысль:

— Но мы — рабочие? Это не делает нас хуже, даже наоборот. Когда мужчины угнетенной расы терпят поражение, женщины становятся сильнее. Необходимость.

Он кивнул.

— Когда-нибудь, когда все это кончится, мы обсудим с тобой этот вопрос. Но сейчас не стоит тратить слова и силы.

— А для чего их беречь?

— Для… — он усмехнулся. — Мара, вы можете отступить, а я не могу.

— Я знаю. Значит, вы и в самом деле собираетесь взяться за пилотирование и изменить курс самостоятельно?

— Пилотировать звездолет? Я ведь объяснил, почему это невозможно.

— А что остается делать? Если вы не собираетесь этого делать, то кто выполнит поворот? А если вы собираетесь сдаваться, зачем беречь силы?

Он рассмеялся. Ироничность этого смеха удивила его самого. Но удивила ли она Мару, сказать было невозможно. Он посмотрел на пульт управления:

— Хорошо. Оставьте меня одного. Я должен изучить все и, если есть хоть малейшая возможность, я ее не упущу!

Двадцатый день: 20.45.

— Вот что, Гроус, — сказал Джайлс, — садись и слушай меня. Если что-нибудь не поймешь — спроси. Обрывай меня в спрашивай тут же. Не стесняйся, это вовсе не то, что ты…

Он хотел предупредить Гроуса, что это не те порядки, к которым тот привык на Земле, где непонимание не угрожало жизни.

— Это, — продолжал он, — не то состояние, когда мы можем позволить друг другу не понимать. Ты готов?

Гроус кивнул. Выражение его лица было непривычно, таким еще никогда его не видели. Джайлс чувствовал, что Гроус исполнен радостного ожидания.

— Хорошо. Я в общих чертах представлю, что надо делать. Сначала мы должны определить свое местонахождение, затем положение системы 20Б-40. Это движущиеся по своим траекториям точки. Затем нужно высчитать угол, на который следует повернуть корабль.

К его удивлению, Гроус кивнул:

— Это просто.

— На самом деле это просто только для капитана. Она снимала показания с приборов или получала их из книги. А потом вычисляла поправку по книге. Я могу управлять кораблем и внести поправку в курс. Но я не знаю, как нужно обращаться с навигационной книгой. Как я могу получить значение поправки из знания своих координат?

— Какую поправку?

— Шлюпка оснащена двигателями того же типа, что и звездолет. Ты этого не ощущаешь, но каждые одиннадцать минут мы входим в искривленное пространство и через миллисекунду выходим из него. За это время мы покрываем гигантское расстояние. Но точность выхода из гиперпространства невелика, так что компьютеру приходится пересчитывать курс исходя из реальных координат корабля после каждого прыжка. Со стороны это напоминает движение пьяного человека. Если мы вычислим поправку, нам придется задавать курс вручную, по семьсот раз в день, пока мы не достигнем нужной звездной системы.

Гроус понимающе кивал головой.

— Я могу вычислить любую величину на своем компьютере, если вы зададите мне исходные данные. Когда мы начнем?