— Мататаби… — вытащил его из воспоминаний голос Нэкоматы, и Шисуи вспомнил, что так звали двухвостую биджуу-кошку. — Моя малышка, ниби-чан… Конечно, у меня уже были дети и своё измерение, но наша дочь, Саюри… И, да, кстати! — спохватился кот, хлопнув себя лапой по лбу. — Как раз поэтому я к вам и пришёл. Дело в том, что вчера в замок вернулась Саюри, моя маленькая лилия, теперь, правда, она откликается на другое имя — Рэйкоку, и в некоторых человеческих городах в стране Неба её называют «аоимоку-но-бакэнэко».

Шисуи напрягся, «Рэйкоку» означало «безжалостная, бессердечная», да и «аоимоку-но-бакэнэко» — «голубоглазая кошка-демон», тоже не внушало радостных надежд. Внутри всё сжало от плохого предчувствия. Нэкомата смотрел на него, словно ожидая чего-то, и он спросил:

— И почему же госпожу Саюри так называют?

— О, это довольно печальная история, — нахмурился хозяин замка имени самого себя. — Долгое время биджуу были свободны, но потом почти все они были пленены с помощью техник стихии дерева потомком младшего брата Индры — Асуры, которого вы знаете, как Первый Хокаге. Когда Мататаби поймали и запечатали, я был далеко. А она, пытаясь скрыть наше дитя, заставила превратиться Саюри в красивую голубоглазую сиамку, внушив той с помощью гендзюцу, что она просто кошка. Саюри подобрали паломники и привезли в страну Неба, где и оставили в храме Тодороки. Монахи сочли Саюри знаком небес: по всей видимости, чувствовали в ней скрытую силу и чакру. Но Саюри ощущала себя обычной кошкой и однажды влюбилась в какого-то местного кота и понесла от него. Храмовники посчитали размножение странной кошки нежелательным. Они забрали её котят и утопили, а пока Саюри-чан, обессиленная, отходила после родов, местный ирьёнин с помощью медицинской чакры стерилизовал её. Вливание чужой чакры развеяло гендзюцу, наложенной Мататаби на дочь, и та осознала себя, — со вздохом умолк Нэкомата.

— Саюри убила всех? — спросил Итачи, нарушив тишину. — Я как-то читал в архивах донесений об ужасной резне, устроенной в Стране Неба, которая началась в храме Тодороки, когда некая страшная сила вырвалась оттуда… Расследование АНБУ так и не пролило свет на случившееся там около семидесяти лет назад. Лишь несколько выживших упоминали что-то о голубоглазом монстре, которого не могли описать.

— Да. С той поры она называет себя Рэйкоку… И, — кот замялся. — Саюри ненавидит людей и отправилась на охоту, услышав, что в моём замке есть представители вашего вида. Не убедило её и то, что вы наши гости… Так что советую поторопиться… Вам, возможно, ещё удастся спасти хотя бы нескольких.

От этих слов у Шисуи словно выдернули из-под ног землю, и он вместе с братом помчался в сторону замка. И лишь только, когда увидел невредимых детей, понял, что Нэкомата для своего долгого с ними разговора использовал гендзюцу, которого он — герой войны и капитан АНБУ — не заметил.

Шисуи посмотрел на притихшего и задумавшегося Наруто и снова порадовался про себя хорошей идее взять с собой такого удачливого джинчуурики, к которому искренне привязался. Перехватив его взгляд и поместив в гендзюцу, Шисуи спросил:

— Наруто, ты хочешь, чтобы о твоём секрете узнал Саске?

Узумаки удивлённо распахнул свои голубые глаза и стрельнул взглядом в сторону друга.

— Не волнуйся, ты в неполной иллюзии, и только ты меня сейчас слышишь, — успокоил его Шисуи.

— Я… Я, наверное, хочу… — улыбнулся Наруто, но по его сбившемуся дыханию и немного кривоватой улыбке Шисуи понял, что мальчик нервничает, скорее всего, переживая, как его лучший друг вообще воспримет такую новость.

— Не волнуйся, думаю, Саске… примет тебя таким, какой ты есть, — Шисуи постарался ободряюще улыбнуться и развеял гендзюцу.

— Вы обещали всё рассказать! — ультимативно сложил на груди руки самый младший Учиха в комнате.

Итачи слушал, как Шисуи рассказывает притихшим ребятам историю Саюри-Рэйкоку, и удивлялся, как же всё-таки Наруто смог одолеть эту бакэнэко. Последний, кстати, захлюпал носом, когда дошло до убийства котят.

— Она сказала, что у меня такие же голубые глаза, как и у её деток, — утеревшись рукавом, пояснил Узумаки.

— Но это уже было после того, как ты смог победить её! Как тебе это удалось? Я видел, что в тебе почти не осталось чакры, и тут… — растерянно спросил Саске.

— Я… Понимаешь… — Наруто посмотрел на Шисуи, словно запрашивал помощи.

— Наруто является третьим джинчуурики девятихвостого, Кьюби-но-Йоко, — помог тот. — Он стал им в ночь своего рождения, когда биджуу вырвался из его матери, Узумаки Кушины, ослабшей в процессе родов и недостаточно защищённой. Его отец, Четвёртый Хокаге, ценой своей жизни запечатал девятихвостого в Наруто, единственного, кто смог бы удержать биджуу в своём теле. После извлечения хвостатого зверя, джинчуурики умирает. Но Узумаки Кушина была жива ещё какое-то недолгое время и помогла мужу с запечатыванием, после чего передала Наруто, назвав его имя, подоспевшему к месту событий Сарутоби Хирузену, который на следующий день снова стал Хокаге. Это я знаю из засекреченных отчётов АНБУ.

Саске осмысливал информацию рассматривая друга во все глаза. Наруто от этого немного засмущался.

— Ну, что скажешь? — неуверенно пробормотал Узумаки, нервно сжимая ткань запачканных грязью шорт.

Итачи тоже посмотрел на задумавшегося брата и, повинуясь наитию, слегка растрепал золотистые волосы раскрывшего инкогнито джинчуурики.

— Мне всегда было непонятно, почему люди в деревне так предвзято к тебе относятся. После смерти твоих родителей наша мама хотела забрать тебя, но, — взглянув в увеличивающиеся голубые глаза, покачал головой Итачи, — ей не разрешили. Они с Кушиной-сан были подругами, я помню её, она была улыбчивой, весёлой и непоседливой, очень яркой. Ты похож на своего отца внешне, но характером — точно в неё… С тобой не разрешали общаться никому из нашего клана, также Учиха было запрещено принимать тебя на своей территории… Для Саске, как твоего одноклассника и ребёнка, не в курсе всей ситуации, было сделано исключение. Хотя, возможно, у Хокаге были свои планы… — Итачи обратился к младшему брату. — Возможно, поэтому мама, хотя очень переживала за Наруто, не могла позволить ему приходить к нам в гости и о вашей дружбе не сказала отцу.

Брат заторможено кивнул.

— Но почему? Почему все боялись Наруто? Я же… Тоже это почувствовал! — спросил Саске, решительно хлопнув Узумаки по плечу, словно показывая, что совершенно не боится.

— Помнишь, я говорил тебе, что люди ненавидят ниндзя, ненавидят чужую силу? — вопросом на вопрос ответил Итачи. — А в Наруто сокрыта очень большая мощь. Чакра биджуу потрясает воображение. Их боятся и ненавидят, перекидывая свои страхи на джинчуурики. Я слышал, что почти во всех деревнях так. Джинчуурики воспринимаются, как оружие деревни, которым можно пригрозить другим, но само оружие может обратиться против в любой момент. Так считают старые шиноби, которые не умеют доверять. Так считал Шимура Данзо, который видел только один выход из ситуации с нашим кланом — смерть всем Учиха. Но на самом деле это был ложный путь, прямой и лёгкий, — Итачи прикрыл глаза, сдерживая нахлынувшие эмоции. — Такой политики придерживаются во многих скрытых деревнях — нападай, предавай, манипулируй, лги. Шиноби топчут собственные идеалы и веру, не понимая, что предают самих себя. Я сам только недавно понял, что нельзя полагаться на ложь — она не поможет тебе найти товарищей, которым ты можешь доверить собственную жизнь. Кроме того, ложь заставляет тебя забыть, кто ты есть на самом деле. Я верю, что если бы нам с Шисуи дали шанс, мы бы смогли всё изменить, всех изменить…

Шисуи понимающе улыбнулся и кивнул, разделяя его слова.

— Так ты… — Наруто покосился на руку Саске на своём плече, которую тот так и не убрал.

— Я всё равно твой друг, — улыбнулся Саске. — Я же очень хотел разгадать твою тайну! Но я так и не понял, как ты победил Саюри-сан.