— Не думал, что увижу кого-то, так похожего на Минато… — глядя на закат, сказал Джирайя.

Они сидели на крыше гостиницы. И Наруто казалось, что за прошедший день его так называемый дед почти не обращал на него внимания. Извращённый отшельник расспрашивал Кимимаро, подтрунивая над Орочимару тем, что его друг, наконец, остепенился, и ещё больше удивился, узнав, что у Орочимару-сана трое «приёмышей» и «предвидится кое-кто ещё». Обсуждал что-то с Шисуи. Они ходили все вместе на горячие источники, на которых старик даже вёл себя прилично, впрочем, может, всё дело было в том, что был «мужской день». И после такого, надо сказать, довольно весёлого времяпровождения Джирайя пригласил Наруто полюбоваться на заходящее солнце.

— Когда он стал моим учеником, ему было столько же лет, сколько и тебе… — продолжил отшельник, не дождавшись от него ответа. — Ты кажешься мне таким же смышлёным. Я рад, что у тебя есть семья.

— Д-да… — смутился Наруто, заглянув в серьёзное лицо старика, который с утра, казалось, только и делал, что дурачился. — Орочимару-сан и Шисуи присматривают за мной и остальными.

— Хотел бы я познакомиться с твоими друзьями, — тепло улыбнулся Джирайя. — Думаю, у такого улыбчивого и весёлого парня, как ты, их немало.

— Да… Но… Это сейчас. В Конохе у меня не было друзей… — отчего-то стыдясь, пробормотал Наруто. — Из-за того, что я джинчуурики. Люди в деревне, кажется, не очень сильно любили меня.

— Вот как… — хмыкнул старик. — Я хорошо знал твою маму Кушину-чан. Она могла быть иногда несдержанной и даже агрессивной, — почесав затылок, словно что-то вспоминал, улыбнулся Джирайя. — Но она была хорошим человеком, хорошей куноичи и хорошей матерью, несмотря на то, что была джинчуурики. Она очень тебя любила, Наруто. И это имя дали тебе родители… Вот, — порывшись за пазухой, старик достал небольшой толщины книгу. — Когда Минато прочёл мой первый рассказ, то решил назвать своего ребёнка так же, как главного героя истории.

Наруто с замиранием сердца взял из больших мозолистых рук издание в картонном переплёте, на котором было написано «Повесть о бесстрашном шиноби».

— Сегодня вы какой-то грустный, Итачи-сан, — заметил Хошигаки Кисаме после того, как они, точнее, как сам Кисаме поймал их «заказ» в виде нукенина из Камня и, запечатав мертвеца в призывную акулу, присел на камень рядом с Итачи и начал любовно перебинтовывать свой полуразумный меч — Самехаду.

Итачи промолчал, не понимая, каким образом напарник уловил его настроение. На нём как всегда была маска, скрывающая лицо, и он просто сидел и наблюдал за схваткой, копируя при помощи шарингана техники Кисаме и его соперника. У Итачи второй стихией была вода, поэтому у напарника было чему поучиться, а тот, как будто задался целью поразить его. Каждый раз Кисаме показывал новые и новые способы умерщвления людей и своё виртуозное обращение со своей основной стихией, даже если в этом и не было острой необходимости.

Сегодня Хошигаки продемонстрировал, что и земляные техники ему тоже подвластны. Поэтому дзёнин Ивагакуре не смог от них удрать и скрыться в каменистой почве предгорий Страны Ветра.

Кисаме был одним из семи мечников Тумана и хвастал Итачи, что его главное оружие самое умное и сильное из всех мечей. Живая острозубая тварь на ручке урчала и не хотела успокаиваться после битвы. Кисаме поглаживал поднявшиеся фиолетовые щитки и туго обматывал корпус Самехады, чтобы придать ей хотя бы вид меча. Обычно это занимало какое-то время, но спешить им было некуда. Задание выполнено, а до следующего, как показывала практика, была неделя или около того. Можно было вернуться на одну из баз «Акацуки» или устроиться в гостинице, правда, это — уже за свой счёт.

Иногда они с Кисаме просто шли, куда глаза глядят, или пережидали непогоду в каком-нибудь укрытии. Сейчас Итачи бы предпочёл базу: только на ней можно было остаться в относительном одиночестве, закрывшись в комнате, и иметь возможность навестить своих друзей и родных.

Негласный лидер «Акацуки» Учиха Обито, который всё ещё руководил из тени, не просто так приставил к Итачи Хошигаки Кисаме. Синекожий, похожий на акулу напарник, бдительно следил за ним. Об этом говорили сны Шисуи ещё до того, как Итачи ступил на путь шпиона, да и сам он чувствовал направленный интерес к себе.

К тому же Кисаме был одним из тех, кто знал тайну личности теневого лидера. Итачи же эту тайну, несмотря на то, что в организации он год с четвертью, никто не раскрывал. На редких собраниях официальный лидер Пейн «скармливал» что-то про финансово-военную империю, которая изменит и заново поделит мир шиноби. Все будут у руля, и все их мечты сбудутся.

Подобный бред интересовал разве что некоторых новичков, которых, впрочем, благодаря Итачи, а также из-за их собственной невнимательности и неосторожности, становилось всё меньше.

Несколько колец-артефактов, по которым Лидер мог следить и связываться с членами организации, всегда были в свободном доступе для тех, кто захочет примерить подобное украшение. Конечно, о том, что кольцо «неснимаемое», говорилось уже после вступления в организацию.

Но на каждую хитрую атаку есть ещё хитрее. Поэтому Итачи приходилось окружать свою правую кисть барьером при встречах с близкими, чтобы не попасться. Хорошо, что причина его «недоступности» была принята Лидером, как обучение в измерении призывных животных. К счастью, самих животных никто предоставить не требовал, иначе его связь с Орочимару была бы слишком очевидна, впрочем, и на это был заготовлен ответ, если тот бы понадобился. Всё-таки они со «змеиным предателем» почти месяц были напарниками, прежде, чем Орочимару решил попытаться «захватить новое тело». Вполне можно было поверить в то, что Орочимару поделился призывным договором, чтобы втереться в доверие.

Ещё, как Итачи исподволь выяснил за время работы на «Акацуки», точно не в курсе об истинных целях организации и личности Обито был Какузу.

«Казначея», кажется, интересовала лишь прибыль, и нукенину из Водопада не рассказали, что собираются «сделать всем хорошо, даже если все будут против», потому что на «всеобщем счастье» точно не разбогатеть. Какузу нравилось зарабатывать деньги, причём акцент на «зарабатывать», а не грабить или вымогать. Так что контракты тот для организации подбирал умело, и высокоранговые миссии они получали более-менее стабильно, как и наличные за них.

К сожалению, рассмотрев кандидатуру Какузу в качестве перебежчика, они с Шисуи пришли к выводу, что нукенина Водопада склонить на свою сторону будет трудно. Да и количество смертей напарников Какузу говорило само за себя: тот не терпел никакого давления или вмешательства в свои дела, обожал деньги и без промедления убивал тех, кто покушался на них.

— Ну вот, вы снова молчите, Итачи-сан, — укоризненно сказал Кисаме, закончив с упаковкой Самехады и отвлекая от размышлений.

Игра в «отмороженного» парня Итачи удавалась, держать лицо у него всегда легко получалось, да и его роль шпиона была отнюдь не дебютной. Он, вздохнув, снял маску и посмотрел на напарника, взгляд невыразительных круглых «рыбьих» глаз которого впитывал, словно губка.

— Сегодняшний бой был познавателен, — сообщил Итачи бесцветным тоном. — Никогда не стоит недооценивать своего противника.

— Вы, как всегда, правы, Итачи-сан, — усмехнулся Кисаме. — Но всё-таки вы грустите. И, кажется, я даже знаю, почему.

— Вот как, — помолчав, безразлично сказал Итачи, предоставляя напарнику шанс выговориться.

Он уже давно заметил, что чем меньше произносил слов, тем больше болтали другие. Кисаме засмеялся. После драк у него всегда было очень хорошее настроение. Напарник часто пытался поддразнить или вывести Итачи из себя, правда, это никогда не получалось. А когда в тот единственный и самый первый раз Кисаме перешёл от слов к действиям, то схлопотал так, что больше такой оплошности не допускал. Как бы то ни было, Хошигаки Кисаме был не только чертовски силён, опытен и безжалостен, но и достаточно сообразителен. И после такого их «знакомства» был подчёркнуто вежлив и никогда больше не переходил черту.