— Хватит ходить вокруг да около, — перебил его я. — Раз уж решил — рассказывай.

— Тендо-кун, с нами опять на связь вышли русские коллеги. Им очень понравилось работать с нами. Твоя консультация произвела на пациентов фурор! — заявил он.

— Ого! — удивилась Хикари. — Так значит, ты не зря наш язык учил.

Казума взглянул на Лихачёву так, будто впервые осознал, что перед ним девушка со славянской внешностью. Кажется, до этого он был так увлечён своим рассказом, что даже не понял этого.

— Э… В общем, Тендо-кун. Есть одна затея. Если у нас с тобой всё получится, и наши коллеги, и русские — все будут в шоке! — Казума улыбнулся. — Ну что? Заинтересовал я тебя?

— Любишь же ты нагнетать интригу, Казума-кун, — усмехнулся я. — Рассказывай уже. Конечно, заинтересовал. Ты же знаешь, что меня интересует всё, что касается медицины.

А уж если медицина пересекается с моей родной страной, то интерес возрастает вдвойне.

— В общем, — глотнув чаю, начал Кацураги Казума. — Ты ведь наверняка знаешь, что с помощью телемедицины не только проводят консультации, но и осуществляют обучение других специалистов?

— Да, разумеется, — кивнул я. — Те же хирургические операции проводят дистанционно, позволяя одному хирургу контролировать работу другого.

— В точку! — воскликнул брат, со звоном поставив пустую кружку на стол. — Именно об этом я и говорю, Тендо-кун. Прямо-таки мысли мои прочитал! Наши коллеги из России предложили совершить обмен. Наш хирург наставляет и ассистирует русского, а русский — нашего. А ведь у тебя имеется диплом по хирургии, верно, Тендо-кун?

— Имеется, — улыбнулся я. — Только давай сразу обговорим один момент, Казума-кун. Ты ведь знаешь, что я не люблю все эти хитросплетения и интриги. Если кого-то уже выбрали на роль хирурга в телемедицинской операции, но я не стану отбирать у него эту возможность.

— В том-то и дело, Тендо-кун. Не выбрали, — ответил Казума. — В качестве младшего хирурга одного парня подобрали. Он хочет поучиться у более опытного русского коллеги.

— Какого парня? — не понял я. — Мне казалось, что у нас все хирурги опытные.

— Да буквально на днях приняли в отделение сердечно-сосудистой хирургии. Киригири Масима. Кажется, так его зовут. Парень только закончил ординатуру и сразу пришёл к нам. Пока что только ассистирует. Русский хирург должен показать ему, как проводить операцию на открытом сердце.

Иронично получается. Ведь именно русский врач — Фёдор Григорьевич Углов впервые изобрёл операцию на открытом сердце. Его методика позволяла совершить разрез на самом главном органе, не нанося при этом таких травм, какие приходилось причинять пациентам ранее.

По его словам, грудную стенку можно было не удалять, а лишь временно её отогнуть, чтобы обнажить сердце. Кроме того, как известно, сердце прикрывает мощный костно-мышечный каркас. Для обнажения органа необходимо рассекать рёбра. Поэтому этот же врач разработал метод щадящего разрезания рёбер. В итоге кости не удалялись и могли в дальнейшем срастаться, будто никакого повреждения и не было.

Он же, между прочим, изобрёл метод охлаждения больного, что помогало остановить сердце для проведения операции на нём.

— Тендо-кун, что думаешь? — вернул меня Казума из размышлений в реальный мир.

— Думаю, что для молодого хирурга — это отличная возможность получить новый опыт, — сказал я. — А мне-то ты какую роль предлагаешь?

— Как «какую»? — пожал плечами Кацураги Казума. — Опытного хирурга, который проконтролирует работу русского новичка.

— Казума-кун, ты ведь понимаешь, что я диплом получил совсем недавно? — подметил я. — Какой из меня «опытный хирург»?

Проконсультировать я мог кого угодно, но с точки зрения здравого смысла я был в самом низу хирургической иерархии.

— Скажу тебе по секрету, — произнёс брат. — Заведующий хирургией считает иначе. Я случайно этот разговор подслушал.

— Заведующий? Ясуда Кенши? Он же вроде должен быть на больничном, — вспомнил я.

Совсем недавно я уложил его в стационар с язвой желудка. Причём я же лично его и оперировал!

— Он неофициально выписался, — сказал Казума. — По документам ещё числится в стационаре, а сам уже вовсю ходит по отделению и занимается подготовкой телемедицинской связи, о которой я только что сказал.

— Казума-кун, да ты не айтишник, — рассмеялся я. — Ты — самый настоящий шпион. Только не говори, что у тебя везде прослушка и камеры?

— Да если бы, — усмехнулся он. — Если бы была такая возможность, я бы уже…

Кацураги Казума замялся, заметив, что за его словами с интересом следит Лихачёва Хикари.

— Проехали, — махнул рукой он, так и не сказав, зачем ему использовать камеры. — Главное, что Ясуда Кенши считает, что ты готов. Но он знает, что у тебя и так огромная нагрузка, и не хочет напрягать тебя ещё и телемедициной.

— Так заведующий сам упоминал моё имя? — уточнил я. — Почему он сам или Рэйсэй Масаши не проведут эту операцию?

— Потому что никто не знает русский язык, а нанятый нашей клиникой переводчик владеет им… Мягко говоря, слабовато.

— Если бы наша клиника лучше изучала свои кадры, им было бы известно, что в профилактике работает шикарная медсестра, знающая и русский, и японский в совершенстве, — заявила Лихачёва Хикари, причём на русском языке.

— Э… — замялся Казума. — Что она только что сказала?

— Сказала, что устала от этих разговор и хочет спать, — сказал я.

— Эй, я этого не говорила! — насупилась Хикари. — Хотя, в твоих словах есть доля правды, Тендо-кун, — она сладко зевнула. — Пойду я обратно — в кровать. И да, не отказывайся, правда. Ты ведь так хорошо знаешь язык. А медициной в целом владеешь ещё лучше, Тендо-кун. Это — хороший шанс.

С этими словами она удалилась в соседнюю комнату. Как только Хикари закрыла за собой дверь, Кацураги Казума прошептал:

— Ну ты даёшь, братец! Я-то думал, что ты весь в работе, а у тебя тут иностранки в квартире обитают.

— Она — одна такая, — улыбнулся я. — Много иностранок я не знаю. Но давай-ка лучше вернёмся к теме. Когда запланирована эта операция?

— В понедельник вечером, если рассчитывать по местному времени, — ответил Казума. — Если найдёшь свободное время, то в восторге будут все. И наши хирурги, и русские.

— Не вижу смысла отказываться, Казума-кун, — кивнул я. — После приёма буду в кабинете. Передашь Ясуда Кенши, что я согласился?

— Конечно! — обрадовался Казума. — Спрашиваешь ещё! Ладно, слушай, мне что-то уже совсем неловко, что я застал тебя в такой интимный момент. Пойду-ка я к себе.

— Погоди! — остановил его я. — Мне кое-что до сих пор непонятно.

— И что же? — спросил Казума, медленно шагая в сторону прихожей.

— Почему для тебя так важно, чтобы именно я провёл эту консультацию? Ты ведь — айтишник. Вас-то наши внутрибольничные интриги не должны никак касаться.

— Ты прав, они нас и не касаются, — кивнул Казума. — Но мне очень хочется, чтобы мой брат проявил все свои способности. Вот поэтому я и припёрся к тебе посреди ночи.

— Спасибо тебе, Казума-кун, — я улыбнулся и похлопал его по плечу. — Это действительно важные новости. Я буду рад пообщаться с иностранными коллегами.

Брат, удовлетворённый моим решением, покинул квартиру. Я же решил вернуться к Хикари и доспать остаток ночи.

Оставшиеся выходные пролетели быстро. Хикари ушла домой только к концу следующего вечера. Остаток времени я потратил на спорт и быт. Так и наступил понедельник, а вместе с ним и последний месяц осени — ноябрь.

В Японии это время ощущалось очень странно. Холодов не было, температура даже не думала опускаться ниже десяти градусов. Ранее я совсем не интересовался восточным климатом, а теперь был вынужден взаимодействовать с ним напрямую. И, честно говоря, по душе он мне не приходился. Не хватало суровой зимы, как в обычном умеренно-континентальном климате, в котором я проживал ранее.

Понедельник начался с трудного пациента. Его записали ко мне вне плана, через связи с регистратурой. И, разумеется, заведующая регистраторами — Сакамото Фумико — сразу же со мной связалась.