Мы с Огавой Ханой покинули кабинет Ватанабэ, после чего Огава произнесла:

— Мне было очень приятно работать с вами, Кацураги-сан, — девушка поклонилась. — Простите ещё раз, что доставила вам столько хлопот.

— Ничего, Огава-сан, — улыбнулся я. — Зла я на вас не держу. Главное, чтобы эта ситуация чему-то научила нас обоих.

— Я больше не буду пить на рабочем месте, обещаю! — воскликнула она.

— Это уже радует, — рассмеялся я. — Но я хотел бы, чтобы мы остались друзьями. Если понадобится моя помощь, Огава-сан, обязательно свяжитесь со мной. Мой номер у вас есть.

— Непременно, Кацураги-сан. Спасибо вам за всё!

Я направился к своему кабинету, оставив Огаву Хану позади. Вот и ещё один пройденный этап. Больше полагаться на неё я не могу, так что остаётся только смириться с этими переменами.

Правда, я так и не узнал, кто заменит Огаву. Ватанабэ на эту тему ничего не сказал. Я дошёл до своего кабинета, около которого уже скопилась очередь, и обнаружил, что дверь не заперта. А это значит, что внутри уже есть медсестра.

К выбору помощницы я всегда относился очень щепетильно. Всё-таки симбиоз медсестры и врача играет очень важную роль.

Я вошёл в свой кабинет и сразу же услышал знакомый голос.

— Доброе утро, Кацураги-сан! Кто бы мог подумать, что я буду работать с вами в одном кабинете?

В моём кабинете на бывшем месте Огавы Ханы теперь сидела Сакамото Рин. Медсестра профилактики, с которой мы на пару уже успели пройти через многое. Когда вместе работали в больнице Камагасаки, вслед за этим я помог ей устроиться в клинику «Ямамото-Фарм». А после мы вдвоём пережили подъём на гору Фудзи, чтобы излечить её от магического недуга.

— Кацураги-сан, это вы постарались? — спросила Сакамото Рин.

— Нет, — помотал головой я. — Я до этой минуты понятия не имел, кого собираются поставить ко мне медсестрой.

— Эх, а я думала, что вы специально подсуетились, чтобы мы с вами вместе поработали! — заметно расстроилась она.

Однако против работы с Сакамото Рин я действительно ничего не имел. Она всегда хорошо себя показывала как в предыдущей больнице, так и в моём профилактическом отделении.

— Знаете, Сакамото-сан, а ведь оно и к лучшему, — заключил я. — Рад, что вас перевели. Ещё при вашем трудоустройстве я говорил вам, что здесь вы сможете продвинуться по карьерной лестнице. Помните?

— Да, помню, спасибо, Кацураги-сан! — улыбнулась она. — Правда, мне жаль Огаву-сан. Конечно, в прошлом у нас были разногласия, но… Это грустно, теперь она будет себя винить.

Точно, а ведь Сакамото Рин и Огава Хана учились в одном колледже. Тогда Огава подставила свою подругу и попала на работу в клинику «Ямамото-Фарм». Хорошо хоть, что они в течение совместной работы здесь не устраивали никаких конфликтов.

— О том, будет себя винить Огава-сан или нет, вам думать точно не стоит, — заключил я. — А теперь давайте приступать к работе. Ещё не забыли, как работается на приёме?

— Нет, конечно, Кацураги-сан, — бодро помотала головой Сакамото. — Хотя с приёмом у меня только плохие ассоциации. Сами помните, с кем мне приходилось работать в Камагасаки.

— О да, из-за Номура-сана мы с вами оба тогда настрадались, — усмехнулся я. — Ладно, поговорить успеем в другой раз. Вызывайте первого пациента!

Так мы начали первый совместный приём с Сакамото Рин. Девушка достаточно быстро сориентировалась и начала выполнять свои рабочие обязанности не хуже Огавы Ханы. Хотя к последней я, стоит признать, всё-таки привык. Несмотря на её инфантильность и чрезмерную любознательность, мы научились понимать друг друга с полуслова.

Приём шёл гладко до тех пор, пока к нам в кабинет не вбежала женщина, держась за горло. Кричала пациентка так, будто только что глотнула раствора щёлочи.

— Помогите, не могу больше терпеть, это просто невыносимо! — начала повторять она.

Я экстренно активировал «анализ» и просмотрел её горло, но никаких серьёзных изменений там не увидел. Лишь слегка воспалённую слизистую. Мне с ходу стало очевидно, что пациентка сильно преувеличивает свою боль, чтобы побыстрее пройти через скопившуюся очередь. Но переубеждать её в обратном я не стал. Лишние скандалы нам с Сакамото Рин не нужны. Если у неё действительно нет ничего серьёзного, приму я её достаточно быстро.

— Успокойтесь, пожалуйста, присядьте, — попросил я. — И скажите, как вас зовут?

— Унодзаки Кими, — представилась она, продолжая морщиться. — Простите, Кацураги-сан, но я лучше присяду от вас подальше.

— Почему? — не понял я.

— У меня плохой запах изо рта, — отвела взгляд она. — Всё из-за этой проклятой изжоги. Мне кажется, у меня уже пищевод растворяется. Скажите, вот вы в курсе, что у нас в желудке находится соляная кислота? Она ведь даже гвозди разъедает!

— Конечно, в курсе, Унодзаки-сан, так и должно быть, — улыбнулся я. — Не беспокойтесь, даже при гастрите концентрация соляной кислоты не может возрасти до такого уровня, чтобы переварить вас изнутри. А на счёт запаха изо рта, стесняться нечего. Присядьте поближе, иначе я не смогу вас посмотреть.

— Но… — решила поупираться она.

— Вы на приёме у врача, — мягко напомнил ей я. — Делайте, как я говорю.

Унодзаки Кими вздохнула и пересела на другой угол кушетки вплотную ко мне.

— Теперь расскажите по порядку, что вас беспокоит? — спросил я.

— Вот! — она протянула мне заключение ФГДС. — Прошла через эту отвратительную процедуру, чуть не сдохла!

Я взглянул на заключение врача и не обнаружил там ничего такого, на что стоило бы обратить особое внимание. Обыкновенный хронический гастрит в стадии обострения.

— Поверьте, Кацураги-сан, не гастрит это, — начала убеждать меня она. — Я это нутром чую. Причём буквально!

Да уж, эмоциональная пациентка. Как правило, именно у таких и возникают проблемы с желудочно-кишечным трактом из-за постоянного стресса и пагубного воздействия избытка кортизола на слизистую желудка.

— Послушайте, Унодзаки-сан, — начал я. — Обследование и всё остальное я посмотрю и если надо будет, добавлю дополнительные анализы. Но для начала скажите конкретно, что вас тревожит. Изжога — понятно. Ещё что?

— Привкус во рту ужасный. Вот, смотрите, — Унодзаки Кими показал язык, покрытый белым налётом. — А ощущения в груди я бы даже изжогой не назвала. Иногда кислота подлетает очень высоко. Настолько, что даже в лёгких оказывается. А после этого я никак не могу избавиться от кашля. Слышала даже, что из-за этого может развиваться аспирационная пневмония.

— Унодзаки-сан, «вдох-выдох», — перебил её я. — Спокойно, сейчас со всем разберёмся. Очевидно, что на ФГДС не совсем точно отобразили суть проблемы. От одного-единственного гастрита кислота так высоко подпрыгивать не станет. Скорее всего, это гастроэзофагеальнорефлюксная болезнь. Или сокращённо — ГЭРБ.

— Вот-вот, я тоже так думаю, — закивала она. — Только препараты от этого заболевания мне уже назначали, и они, если честно, помогают слабовато.

Любопытно. Посмотрим, симулирует она или действительно болеет. Я включил «анализ» и начал рассматривать её пищевод сверху вниз. И он действительно был воспалён, слизистая покраснела, а на ней выступили яркие кровеносные сосуды. А причина этой неполадки крылась внизу. Но не в желудке.

А между пищеводом и желудком. Ох и неприятный сюрприз… Ничего категорически страшного в этом заболевании нет, но лечить его придётся, скорее всего, хирургическим путём.

Дело в том, что грудную полость и брюшной отделяет мышечная стенка — диафрагма. Её главной функцией является обеспечение дыхания. Но, само собой, отделяет полости она не целиком. В ней находится несколько отверстий для пищевода и крупных сосудов.

И с пищеводным отверстием как раз и случилась беда. Отверстие, в которое входил пищевод, увеличилось в размере, и из-за этого в грудную полость вышла верхняя часть желудка. Из-за этого у пациентки и развился рефлюкс-эзофагит, поскольку вследствие нарушения нормальной анатомии желудка, кислота теперь постоянно попадает в пищевод.