Дополнительно обеспечивали поход этой армады учебное судно "Океан" с 4000 тонн угля, транспорт "Иртыш" и буксирный пароход "Свирь", которые должны были расстаться с эскадрой в Средиземном море. После выхода же из Суэцкого канала обязанность по снабжению ее всем необходимым почти до самого театра военных действий ложилась на зафрахтованные Морским министерством немецкие угольные транспорты и ряд иных специализированных судов (водолеи, рефрижераторы со свежей провизией и т.д.).
Своим составом и окончательным обликом отправляющихся в поход кораблей 2-я Тихоокеанская эскадра во многом была обязана Комитету по усилению флота. На все работы по ее подготовке к плаванию, помимо средств, ассигнованных Минфином на эти цели Морскому министерству, Комитетом было потрачено около семи с половиной миллионов рублей. Еще примерно 530 тысяч рублей были розданы в качестве премий за срочность различным предприятиям - Александр Михайлович держал свое слово. Почти без "призовых" остался разве что Путиловский завод, никак не поспевавший со сдачей башен "Синопа" и "Двенадцати Апостолов" к контрактному сроку. Установить их на положенные места удалось лишь перед самым отправлением эскадры. Доводка же до полностью работоспособного состояния осуществлялась уже в пути, для чего на корабли сопровождения приняли целую когорту специалистов-"путиловцев", снабженных необходимым инструментом, запасными частями и материалами. Впрочем, справиться с этой задачей представителям завода удалось еще до того, как эскадра миновала Суэц. И на борт возвращающегося на Балтику "Океана" они переходили с чувством выполненного долга [примечание 5].
Удивительно, но единственной значимой потерей для эскадры Небогатова за все время ее странствования стала случившаяся спустя всего шесть дней после выхода из Либавы серьезная поломка механизмов на вспомогательном крейсере - "специальном воздухоплавательном разведчике" "Русь". Исправить ее в походных условиях не представлялось возможным, и корабль был отправлен обратно, вернувшись в порт уже 16 февраля [примечание 6]. Смешное в этой ситуации нашли разве что записные флотские острословы, разродившиеся такой вот частушкой:
Ой, что деется-творится,
Ох, ты, Господи, спаси!
По дороге за границу
Не ужились две "Руси"!
Намек в данном случае был на шедший с эскадрой буксир с тем же названием, что и у покинувшего ее вспомогательного крейсера.
Русское Морское министерство, резонно опасаясь возможных диверсий со стороны противника, приложило немало усилий для обеспечения надежной охраны пути следования 2-й Тихоокеанской эскадры и противодействия японским разведывательным службам. На севере Европы в этих целях оперировал коллежский советник А.М.Гартинг, в районе черноморских проливов - полковник Отдельного корпуса жандармов В.В.Тржецяк, в Суэцком канале и Красном море - действительный статский советник П.В.Максимов, капитан 2-го ранга А.Ф.Шванк, надворный советник М.М.Геденштром и француз Морис Луар, в Индийском океане - коллежский асессор Х.П.Кристи и капитан 2-го ранга А.К.Полис. Немалую долю работы выполняли и местные чины российского МИДа. Именно стараниями всех этих людей и завербованных ими многочисленных агентов удалось не допустить каких-либо происшествий с русскими кораблями. Тем более что Небогатов, памятуя, как ранее отряд Лебедева едва не обстрелял в ночи английскую рыболовную флотилию в районе Доггер-банки, которую с "Камчатки" поначалу приняли за атакующие миноносцы, приказал проложить курс ближе к берегам Голландии для исключения самомалейшей возможности повторения подобного инцидента [примечание 7].
Со своей стороны, одни из наибольших опасений имелись у Небогатова по поводу прохода через Суэцкий канал. Но проведенные Максимовым и Шванком переговоры с его английскими и французскими властями позволили в этот раз избежать любых неприятных случайностей. Более того, администрация канала любезно исключила движение по каналу кораблей всех прочих стран на время прохода им русской эскадры и обеспечила его дополнительную охрану с воды и суши. Ни одного вопроса со стороны управляющих каналом британцев не прозвучало даже по поводу следующих в составе эскадры трех черноморских броненосцев. Причина подобной покладистости представителей Туманного Альбиона в этих землях выяснилась, увы, уже позднее...
С прохождением Суэцкого канала, хватило, однако, чисто технических вопросов. Строительная перегрузка, из-за которой осадка почти всех броненосцев эскадры в нормальном грузу превышала установленный в канале лимит в 26 футов, потребовала их основательной разгрузки. А разница в углублении носом и кормой - еще и перемещения либо опять же снятия отдельных грузов для обеспечения посадки на ровный киль. Броненосцы типа "Бородино", к примеру, смогли протиснуться сквозь фарватер канала лишь с минимумом угля (не свыше 150-200 тонн), переданными на транспорты шлюпками и частично выгруженным боезапасом.
Не обошлось здесь и без одной весьма занятной оказии. 23 марта Небогатов наблюдал с берега, куда он сошел для утрясания очередных технических вопросов с представителями администрации канала, за выгрузкой снарядов с "Бородино". И невольно обратил внимание на закрытые деревянными пробками отверстия для взрывателей - на кораблях в походе последние во избежание неприятностей хранились отдельно. В результате между командующим эскадрой и командиром броненосца П.И.Серебренниковым состоялся такой короткий диалог:
- А что это за новшество Вы тут выдумали, Петр Иосифович? Ужель боитесь, что убегут "потрошка" из этих "поросят"?
- Да кабы так, Ваше превосходительство, то было б не страшно. Дальше бомбового погреба все одно не уйдут, - усмехнувшись, оценил адмиральскую шутку командир "Бородино". - Нет, "заглушки" сии для иного предназначены. Пироксилин-то в наших снарядах горазд влагу набирать. А сейчас, сами видите, еще и через такие места курс держим, где с влажностью совсем беда. И как после подобного вояжа эти "поросята" с их отсыревшими потрохами взрываться будут?
Небогатов от сказанного Серебренниковым на некоторое время впал в задумчивость, но уже к вечеру после спешно созванного совещания с эскадренными артиллеристами приказал распространить "бородинское" новшество на все корабли. И несколько дней свободные от вахт члены их команд были заняты изготовлением таких пробок из специально закупленных запасов дерева [примечание 8]. Однако, к сожалению, уже к середине апреля на эскадре был получен секретный циркуляр из ГМШ о том, чем закончились опыты с отечественными снарядами во Владивостоке. И содержащиеся в нем сведения о принципиальной ущербности боезапаса русских кораблей изрядно снизили ценность организованных работ по его сбережению.
Вообще же нужно отметить, что в походе Небогатов и его младшие флагманы в целом времени не теряли и всячески подтягивали уровень боеготовности вверенных им сил. По части артиллерии на 2-й Тихоокеанской эскадре внедряли те же новшества, что уже опробовали на 1-й, вроде стрельбы на дальние дистанции, пристрелки залпами и тренировок на повышение темпа огня. За последнее особенно ратовал Фелькерзам, незадолго до отплытия ознакомившийся с брошюрой полковника В.И.Алексеева "Скорость стрельбы" и всецело проникшийся ее идеями. Хотя были у этих идей и противники, аргументировавшие свою позицию тем, что при повышенном расходе снарядов не хватит на длительное сражение. К сожалению, внезапная кончина Дмитрия Густавовича 11 мая 1905 года после перенесенного месяцем ранее инсульта не позволила ему довести до конца сие благое начинание.
Кстати, после первых стрельб на дистанции 40-60 кабельтовых, давших изрядный разброс снарядов по расстоянию, самое серьезное внимание было обращено на выверку и сличение дальномеров. И на очередной тренировке, состоявшейся 21 апреля, получили уже весьма недурственные результаты с очень даже приличным процентом попаданий. А по израсходовании практических чугунных снарядов Небогатов разрешил пустить на тренировочные нужды фугасные, запас которых имелся на транспортах. При этом, переосмыслив владивостокский опыт, для учебных стрельб отобрали наиболее проблемные партии взрывателей - образованию пробоин в щитах и, соответственно, оценке реальной результативности огня их вероятное несрабатывание помехой не являлось.
