И что это сейчас было? Пресловутая Азазель — это пассия Альфреда? Странный диалог. Но мое определение из уст Ирии тоже порадовало. И ведь никого просто так не задел, на людей не нападал на ровном месте, а надо же какая репутация…

Главный же не стал как-то комментировать действия девушки, повернулся к куратору:

— Бабы… В таком разрезе смерть смотрится гораздо более гуманным наказанием. Аза и здесь будет в ярости, безопасность всем обещала, приемлемые риски, а там бы… никогда бы не простила. Хоть это и утырки. Молчи, Никодим, молчи! Я все знаю, что ты хочешь опять сказать! Так нужно! Пока нужно! Разберусь. И на этом все, со Стафом сам поговорю, и вон, вроде бы, твои птенцы показались.

Удивительно у них все, но мне каждая ложка борща заходила легче и легче. Главное вонь не вспоминать.

Действительно, появились одногруппники. Впереди держались Быкан и Зюгерман. Рыжий с Гарпией чуть поотстали, ну и остальные уже шли слитной массой. Увидев заместителя главы экспедиции, они как-то приободрились и всей гурьбой двинулись ему наперерез, перехватывая перед входом в кафе.

— Уважаемый Альфред, можно обратиться? — с какой-то обреченной решимостью заявил Быкан, тролль кивнул, мол, говори, — Мы в первый день перевыполнили норму, вон Никодим подтвердит! Без всяких понуканий сделали, кто тройную, кто четверную, а кто и больше. Да и нам самим выгодно работать изо всех сил. Сегодня с утра перед сменой сразу новые наставники провели нас без всякой причины через настоящие пытки — по две три-минуты Плети! Ни за что! Затем в Городище принудили двух девушек зайти в область действия активного пульсара, чьи границы еще вчера были определены. И измывались над ними до тех пор, пока они не сломались и не приняли смерть вместо боли! Вы понимаете⁈ Минут двадцать длилась экзекуция! Двадцать минут пыток! А когда одногруппницы переродились в мертвецов, те их убили со смехом и сказали, что такая судьба ждет каждого из нас. Грязного. Подобрали кристаллы. Никто этим… этим не дерзил, никто слова не говорил против! — толпа зашумела поддерживающе, — Да и не можем мы под клятвами! Далее мы все выплатили долг перед Севером до обеда, и когда перестала проходить по нам Плеть, тогда наставники стали нас избивать обычными, артефакторными — кнутом и нагайкой. А мы даже сопротивляться не можем, потому что клятву с нас взял вчера куратор! А эти… эти кричали, что мы хуже рабов и будем делать все, что нам прикажут. Это законно? Как же ваш тезис, что рабства на Севере нет? Тогда что это такое? Что⁈ — бывший историк завелся, брызгал слюной, и я его понимал. Рядом в качестве поддержки стискивал кулаки Зюгерман, стояли решительные Рыжий, Гарпия, уголовник с подругой-фитоняшкой.

— Про кого ты говоришь? — состроил из себя дурака Альфред, а Никодим молчал глубокомысленно.

— Про Милану Павлицкую и Тимура Рериха. И мы все записали. Все! У каждого есть записи произошедшего! Все не сдохнем, кто-нибудь доберется до начальства, еще и здесь распространим!

— Никодим? — обернулся к наставнику главный. Публичный политик.

— А что Никодим? Что Никодим? Я был против! — пошел сразу в отказ тот, — Кто меня слушал? Ты⁈ Нет! Они же с твоей Азазель, не так ли⁈ — очередная доказательная интересная деталь, в частности, «с твоей». Похоже, в пуху рыло у Альфреда, в пуху, — И вы мне все своими решениями всю стату испортили. Карму! Сначала Джоре, затем вписали Федора с ученицей… У того от группы из тридцати человек осталось шесть, так он не успокоился, пока и остальных, практически всех к праотцам не отправил. Нахрена так делать, если было ясно, что тому все это наставничество до лампочки⁈ Кто нормально работать будет? Кто? Вот и получили, как организовали! — сплюнул в сторону бородач.

А ведь, действительно, остались ли еще вокруг не занимавшиеся херней? Верхушка, так почти в полном составе ею страдала. Мне ли не знать? И почему? Вопрос-вопросов.

— Все молчи! Я тебя услышал! — не понравилась прилюдная правда-матка троллю, — Быкан, ваша проблема с наставниками уже решена вашим же одногруппником Стафом.

— Как решена? Они…

— Радикально! — и видя не один десяток вопрошающих лиц, главный снизошел до комментария, — Он убил ваших обидчиков, сжег их, уверен, злодеи успели испытать всю ту боль, которую причиняли окружающим, и не только вам.

— Как сжег? — качок даже заморгал.

— А как людей сжигают⁈ Как, мать твою, сжигают людей? Показать наглядно⁈ — неожиданно пришел в ярость Альфред, сделал два шага вперед при этом на ладони разгорелся, затрещал огненный шар, отчего не только Быкан, но и остальные попятились назад, — Продемонстрировать⁈ Проблема решена! Теперь все претензии шлите в Чертоги Великого Холода! А рабства на Севере нет! Я сказал!

— Жрешь? — Альфред тяжело опустился на скамью напротив.

— Ем, — поставив правильный акцент, посмотрел на последнюю котлету и понял, больше не смогу — лопну.

— Слушай, Стаф, я все понимаю, — начал тот проникновенным голосом, — но…

— Не нужно ничего понимать, есть закон, который они не просто нарушили, они его попрали со всевозможным цинизмом. Положили на Север, на его уклад. Только здесь свидетелей восемь человек, плюс мои записи магги, где эти двое мало того, что оскорбляли меня — свободного перспективного члена клана, демоноборца I ранга со значительным послужным списком и огромным рейтингом, они еще и напали. Выказали агрессию. А кроме этого, в логах других прописано, что данная парочка пыталась применить ко мне безуспешно Плеть. Затем и Милана, и Тимур подтвердили, что взломали защиту на моем участке, уничтожили имущества, минимум, на полтора миллиона марок, оставили вонючку. Все просто, я в своем праве. Одного не понимаю, откуда у них это беспредельное желание творить зло? Ты вот на людей хочешь броситься без всякой причины? — собеседник покачал головой отрицательно, — И меня отчего-то не тянет. Может неправильно питаемся? Витаминов не хватает?

Я не демонстрировал, что подслушал их разговор. Зачем?

— Стаф… Не ерничай. С ними все ясно, заслужили. Но ты не понимаешь главного, это Никодим режиссер всего происходящего… — а дальше последовал обстоятельный рассказ, дублирующий мои мысли, возникшие на пепелище. Я лишь с первым тезисом не согласился. Куратор — отнюдь не демиург, он скорее хитрая жертва действий руководства, пытающаяся всеми силами за чужой счет минимизировать потери.

Впрочем, не спешил кричать о догадках, ни о том, что все понял сразу.

Пил черный чай и удивлялся коварству наставника, Альфред живописал.

— … скажи он им все сразу, как есть, то ты бы с ними не пересекся, по крайней мере не таким образом. Держались бы далеко, насколько это возможно.

— Дела… — только и смог выдохнуть вместе с горьким дымом я, когда собеседник замолчал.

— Они самые. И еще, теперь именно у тебя проблемы, с которыми я вряд ли смогу помочь. На тебе все стрелки сошлись. Милана и Тимур не сами по себе, у них тоже начальство было, наверняка Ирия уже сообщила. Вот в него Никодим и целился, хотя он никогда не признается, потому что тот еще интриган.

— Кто такая Азазель?

— Крайне, крайне влиятельная особа, и сейчас она спешит сюда.

— Отлично, — постарался как можно натуральней изобразить радость я, — Вира сама себя не заплатит.

Альфред вытаращился.

— Забудь!

— Отчего же? Раз они не сами по себе, значит, кто-то за них отвечал. За все их действия. Следовательно, и платить будет тоже. Никодим ли так все подвел или кто-то иной, но пострадавшая сторона от ее людей — я. В отношении меня нарушены и попраны законы клана.

— Хорошо, только не суетись, попробую договориться. Мне неприятности не нужны, поэтому я буду говорить, а ты веди себя ровно, — довольно быстро «вряд ли смогу помочь» превратилось в уверенность эту самую помощь оказать, — Может получится как-то съехать… но не дай Великий Холод ты выкинешь еще что-то, тогда… — многозначительно оборвал визави фразу.

Я промолчал. Кивком поблагодарил Камилу, которая принесла кофе. Смысла воздух сотрясать перед Альфредом не видел. Посмотрим, как оно все повернется. Но к возможному бою подготовился. И щадить никого не собирался. Значительно повысили мои боевые возможности новые трофеи.