Хотя на карпатских учениях ядерный взрыв был только имитирован, они ознаменовали новый этап военной политики. В ноябре 1953 г. Министерство обороны постановило, что весь военный персонал должен быть проинструктирован о последствиях применения ядерного оружия и о тактике и технике ведения боя, в котором оно задействовано[407]. Офицерскому составу надлежало изучить характеристики нового оружия, а боевым офицерам еще и знать, как может быть использовано атомное оружие. (Основное внимание в этот период уделялось защите от атомного оружия, а не его применению.) Министерство организовало шестинедельные курсы изучения ядерного оружия для 150 генералов и офицеров{1760}. Были изданы секретные полевые и учебные руководства, а в 1954 г. в военных округах начались учения по проведению операций в условиях применения ядерного оружия{1761}. В штабах всех военных округов была учреждена должность старшего офицера по оружию массового уничтожения (при оперативном отделе штаба){1762}. Учебные планы в военных академиях были изменены, они включали изучение ядерного оружия и способы ведения ядерной войны, а в военной печати впервые с 1947 г. появились статьи о ядерных вооружениях. В течение 1954 г., например, журнал «Военная мысль» публиковал детальные отчеты об американских дискуссиях по тактическому ядерному оружию{1763}.
Зимой 1953/54 г. началась подготовка к учениям с реальным ядерным взрывом. Они были проведены в сентябре 1954 г. на полигоне вблизи села Тоцкое в Оренбургской области, в то время — части Южно-Уральского военного округа{1764}. В Соединенных Штатах к этому времени уже были проведены учения, в которых войска подверглись воздействию ядерных взрывов, но по своему масштабу они были меньше по сравнению с учениями в Тоцком, где принимало участие 44 тысячи человек{1765}.[408] Войсками командовал генерал Иван Петров, руководивший в 1951 г. учениями в Туркестанском военном округе, а теперь возглавлявший Главное управление боевой и физической подготовки Министерства обороны. Маршал Жуков осуществлял общее руководство маневрами.
Министерство обороны стремилось изучить условия и тактику боя с применением ядерного оружия. На полигонах были воздвигнуты разного рода защитные сооружения, от обычных полевых сооружений до укрепленных объектов: окопы и блиндажи, многие из которых были крытыми, землянки с двойными дверьми, укрытия для вооружения и боеприпасов. Когда весной и летом солдаты прибыли в Тоцкое, им сообщили, что они будут принимать участие в ядерных маневрах, и они должны были дать подписку о неразглашении соответствующих сведений в течении двадцати пяти лет. Солдаты получили инструкции по защите от воздействия ядерного взрыва. Жуков явно беспокоился, чтобы войска не были напуганы этими мерами предосторожности. «Вы слишком запугали людей мерами безопасности, — сказал он руководителям учений после того, как во время своего посещения полигонов ознакомился с подготовкой к ним. — Придется теперь вам их “отпугивать”»[409]. Население деревень, расположенных в радиусе 7 км от эпицентра будущего взрыва, было эвакуировано; те, кто жили несколько дальше, получили инструкции о том, как вести себя после взрыва бомбы.
Утром 14 сентября в 6 часов 28 минут бомбардировщик Ту-4 с атомной бомбой на борту поднялся с аэродрома, находившегося в 680 км от Тонкого. Маршрут бомбардировщика обходил стороной города и был тщательно выверен; в степи были разложены костры, чтобы корректировать курс полета. Ту-4 сопровождали два легких бомбардировщика Ил-28, чтобы самолет не смог отклониться от заданного курса. Экипаж самолета совершал тренировочные полеты в течение месяца, сделав 13 вылетов. (Имелся еще и резервный Ту-4, который тоже совершил тринадцать тренировочных полетов.) Информация о состоянии бомбы и об условиях в бомбовом отсеке (температура, влажность и т. д.) посылалась по радио на командный пункт; Курчатов, принимавший участие в подготовке к маневрам, разъяснил, что атомная бомба — это «живое существо» и во время полета нужно контролировать ее состояние{1766}.
Эпицентр взрыва был помечен большим белым крестом. Вокруг него разместили боевую технику и материальную часть; установили там также и чучела в военном обмундировании, привезли овец, собак, крупный рогатый скот и других животных. Ближайшие к эпицентру траншеи атакующей стороны располагались на расстоянии 5 км, а большая часть траншей находилась на расстоянии 6–7 км от него. Траншеи обороняющейся стороны находились в 8 км от эпицентра. В 9 часов 20 минут Жуков отдал приказ, разрешающий сброс бомбы. Была объявлена атомная тревога, и войска разместились в укрытиях. В 9 часов 33 минуты Ту-4 сбросил с высоты 8000 м атомную бомбу «средней мощности». Она взорвалась на высоте 350 м в 280 метрах от намеченной нулевой точки (эпицентра). Взрыв уничтожил дубовый лес в радиусе 1–1,5 км от эпицентра. Крытые траншеи и ходы сообщения были разрушены на расстоянии до 500 м, открытые окопы — на расстоянии 1,2–1,3 км. Булганин и высшее командование следили за учениями с расстояния 15 км; там же находились и министры обороны и начальники главных штабов социалистических стран, включая Пэн Дэхуая и Чжу Дэ из Китая. Ударная волна сбила фуражки с голов этих старших офицеров, так что адъютантам пришлось побегать!
Через пять минут после взрыва атакующая сторона начала артиллерийскую подготовку[410]. Через 21 минуту 86 легких бомбардировщиков Ил-28 атаковали обороняющуюся сторону. В ходе маневров было сброшено около 700 тяжелых бомб. По рассказу одного из участников, «бывалые офицеры, участвовавшие в штурме Берлина, потом говорили, что такого не видывали…»{1767} Через 40 минут после взрыва специальная группа направилась к эпицентру, чтобы замерить уровень радиации. Когда началось наступление, войсковым соединениям не было разрешено приближаться к эпицентру ближе чем на 500–600 метров. После учений войска вернулись в лагерь, где подверглись дозиметрическому контролю; затем их направили в баню и сменили обмундирование.
Учения проводились, по словам тех, кто принимал в них участие, в условиях, необычайно близких к реальным. Согласно оценке высшего командования, они прошли успешно: «Были выполнены все поставленные задачи. Ядерный удар, нанесенный точно по намеченным объектам, причинил те разрушения, которые и предполагались. А воинские части, участвовавшие в этих учениях, бесстрашно пошли в район атомного взрыва, даже в его эпицентр, преодолели зоны радиации и выполнили задачи, поставленные перед частями и соединениями»{1768}. Во время обсуждения учений Булганин говорил об атомной бомбе как о важном средстве усиления боевой мощи армии{1769}. На офицеров, принимавших участие в маневрах, мощность бомбы произвела сильное впечатление, но они не сочли ее настолько ужасной, чтобы отказаться от ее применения в военное время{1770}.
В конце 1980-х годов бывшие солдаты, принимавшие участие в этих учениях, начали выступать с заявлениями о том, что получили серьезные заболевания в результате облучения, которому подверглись во время испытаний бомбы. Из района Тоцкого поступили отчеты о том, что заболеваемость раком превосходит нормальный уровень{1771}. Основываясь на имеющихся в нашем распоряжении свидетельствах, невозможно судить об ущербе, нанесенном здоровью людей. Ясно, что были предприняты меры для защиты войск и населения местных деревень, но также ясно и то, что высшее командование имело приблизительное представление об условиях, складывающихся на поле боя после ядерного взрыва, и поэтому стремилось воссоздать их во время учений.
