В конце марта Малышев, Курчатов, Алиханов, Кикоин и Виноградов написали статью под названием «Опасности атомной войны и предложение президента Эйзенхауэра», представившую очень впечатляющую картину последствий ядерной войны{1836}. (Основная цель этой статьи — ответ на предложение, содержавшееся в речи Эйзенхауэра «Атомы для мира», которая обсуждается в следующей главе.) Соединенные Штаты сообщили об испытании двух водородных бомб в марте, писали Малышев и его коллеги. Термоядерные реакции лежат в основе неограниченного увеличения разрушительной силы бомбы, отмечали они. Одна термоядерная бомба в несколько мегатонн могла бы «разрушить все жилые дома и постройки в радиусе 10–15 км, т. е. уничтожить все население»{1837}. Ядерное оружие можно направить на цели, расположенные на расстоянии тысяч километров, и поскольку «защита от такого оружия практически невозможна, ясно, что массовое применение атомного оружия приведет к опустошению воюющих стран»{1838}. Подсчеты показали, что, если существующие запасы атомного оружия будут использованы в войне, они произведут «на значительной части поверхности земли биологически вредные для жизни людей и растений дозы излучения и концентрации радиоактивных веществ». Темп производства атомных бомб таков, что нескольких лет будет достаточно для того, чтобы «создать невозможные для жизни условия на всем земном шаре». «Взрыв примерно ста больших водородных бомб, — добавляли они, — приведет к тому же». «Таким образом, — заключали авторы статьи, — нельзя не признать, что над человечеством нависла огромная угроза прекращения всей жизни на земле»{1839}.
Этот удивительный документ ясно и точно определил последствия ядерной войны. В нем ничего не говорится об уничтожении капитализма и победе социализма. В статье получило поддержку мнение Маленкова о том, что новая мировая война означала бы конец мировой цивилизации. Статья, одним из основных авторов которой был Малышев, ставленник Маленкова, появилась вслед за противоречивым заявлением последнего, повлекшим острую критику со стороны высшего руководства страны. 1 апреля 1954 г. Малышев направил черновой вариант статьи Маленкову, Хрущеву и Молотову с предложением опубликовать ее под фамилиями академиков Несмеянова, Иоффе, Скобельцына и Опарина, которые «хорошо известны за границей и с нашей тематикой не связаны»{1840}. Однако она не была опубликована, и ей не удалось спасти Маленкова.
Маленков пошел дальше, чем считали допустимым его коллеги в руководстве страны. Через шесть недель после своего заявления, 27 апреля, он вернулся к старой формуле, утверждая, что «если, однако, агрессивные круги, уповая на атомное оружие, решились бы на безумие и захотели испытать силу и мощь Советского Союза, то можно не сомневаться, что агрессор будет подавлен тем же оружием и что подобная авантюра неизбежно приведет к развалу капиталистической общественной системы»{1841}. Хрущев в одной из своих речей сказал почти то же самое. Представляется, что на Маленкова было оказано давление, чтобы он изменил свою позицию. На Пленуме Центрального Комитета в январе 1955 г. Хрущев назвал заявления Маленкова о конце мировой цивилизации «теоретически неправильными, ошибочными и политически вредными»{1842}. Заявление Маленкова привело в замешательство тех товарищей за рубежом и в Советском Союзе, которые приняли его за отражение линии, проводимой Центральным Комитетом. Это вредное заявление, «способное породить у народов чувство безнадежности их усилий сорвать планы агрессоров», сказал Хрущев{1843}.
Молотов был даже более откровенен в этом вопросе. «Не о “гибели мировой цивилизации” и не о “гибели человеческого рода” должен говорить коммунист, — сказал он на Пленуме, — а о том, чтобы подготовить и мобилизовать все силы для уничтожения буржуазии»{1844}. «Как можно утверждать, — говорил он, — что при атомной войне может погибнуть цивилизация?.. Разве можем мы настраивать так народы, что в случае войны все должны погибнуть? Тогда зачем же нам строить социализм, зачем беспокоиться о завтрашнем дне? Уж лучше сейчас запастись всем гробами… Видите, к каким нелепостям, к каким вредным вещам приводят те или иные ошибки в политических вопросах»{1845}. Молотов не принимал концепции мирного сосуществования, потому что она означала, что мир теперь имеет большее значение, чем борьба с империализмом. Но Маленков шел дальше: если социализм не сможет выйти победителем в мировой войне, тогда ясно, что приоритет должен быть отдан устранению войны. Такая концепция, по Молотову, заслуживала «проклятья», поскольку он считал ее равноценной отказу от дела коммунизма.
В марте 1955 г., через месяц после отставки Маленкова с поста председателя Совета министров, его тезис был подвергнут массированной атаке на страницах журнала «Коммунист», ведущего теоретического журнала партии. В редакционной статье «Судьбы мира и цивилизации решают народы» декларировалось, что, хотя последние испытания показали значительное увеличение разрушительной мощи ядерного оружия, термоядерная война не уничтожит мировую цивилизацию. Судьба человечества не может быть решена наукой и техникой; она зависит от характера социальных отношений, от состояния и уровня классовой борьбы между прогрессивными силами и силами реакции. Никакое оружие, даже водородная бомба, не может изменить законы общественного развития{1846}.
Статья, которую Малышев послал Хрущеву, Маленкову и Молотову, никак не поддерживала аргументы, выдвинутые «Коммунистом». Курчатов и его коллеги ясно и последовательно излагали свою точку зрения, привлекая внимание руководства к ужасным последствиям ядерной войны. Есть свидетельства того, что они поступали так же и при других обстоятельствах.
Много лет спустя Хрущев описал свою реакцию на полную информацию об ядерном оружии, полученную им в сентябре 1953 г. «Когда я был избран первым секретарем Центрального Комитета, — сказал он, — и узнал все, относящееся к ядерным силам, я не мог спать несколько дней. Затем я пришел к убеждению, что мы никогда не сможем использовать это оружие, а когда понял это, то снова получил возможность спать. Но все равно, мы должны быть готовы. Наше понимание не является достаточным ответом на самонадеянность империалистов»{1847}.
Возможно, что человеком, который ознакомил Хрущева с этими проблемами, мог быть Курчатов. Если Анатолий Александров точен, когда говорит, что Курчатов вернулся в Москву потрясенный произведенным в августе 1953 г. испытанием, тогда, по всей вероятности, он сообщил Хрущеву о своих ощущениях.
Причина, по которой позиция Маленкова встретила со стороны Хрущева немотивированную критику и обвинение в политическом оппортунизме, заключается в том, что содержала новый взгляд на результаты ядерной войны. Хрущев не мог согласиться с ней, так как она вступала в противоречие с основными политическими и идеологическими установками партии. Таково было основное содержание критики, направленной против Маленкова. В результате позиция советского руководства стала носить двойственный, по сути шизофренический характер: признание разрушительных последствий ядерной войны, представляющих равную опасность как для Советского Союза, так и для Запада, и официальная точка зрения на то, что эта война означала бы конец капитализма.
