— Этот вариант кажется мне лучше.

— Чем что?

Смотрю в его глаза.

— Чем быть мертвой.

— О, — смеется Феникс. — Есть много-много вещей, которые я хочу сделать с тобой, Принцесса, и убийство все еще находится на вершине списка.

— Тогда почему ты не сделаешь этого? — спрашиваю я.

Он хмурит брови и останавливается, чтобы посмотреть мне в глаза, дергает за поводок. Но вместо ответа прижимается губами к моим и отгоняет зародившееся до этого сомнение.

Конечно, он все еще хочет убить меня. Кто бы не хотел после того, что я сделала.

Он просто не может. Все, что осталось от его сердца, не позволит ему.

ФЕНИКС

Черт бы побрал ее и ее стремительный поток вопросов.

Когда отрываюсь от ее губ, то хочу прильнуть обратно. Говорю себе, что не должен — что она для меня чертова погибель, и что я до охерения не подхожу ей, — но я просто не могу, мать ее, держаться подальше. Но каждый раз, когда она открывает свой чертов рот, из него вылетает что-то, что напоминает мне обо всей ненависти, которую я храню внутри, и это бесит меня.

Так что я тянусь за кухонной салфеткой и засовываю ее ей в рот.

— Заткнись и держи это.

Ванесса возмущенно бурчит, но я игнорирую звуки и продолжаю восхищаться ее красивой грудью. Нет ничего лучше, чем зарыться лицом в пару сисек по утрам. Лучший способ начать день.

Я толкаю девушку дальше по столу, беру ее грудь в ладони и сжимаю. Ее стоны проникают сквозь ткань и заставляют мой член дергаться. Мне наплевать на то, что я на самом деле должен делать сейчас, когда она у меня в руках; все, что я хочу — это трахать ее изо дня в день. Это заставляет меня думать обо всех тех былых годах, когда все, что я хотел, это быть с ней. Все остальные могли отсосать и пойти нахрен. Вот только так не получилось, поэтому я отталкиваю эту мысль.

Вместо этого я задираю ее юбку вверх и позволяю пальцам скользить по ее бедрам к складкам между бедер, быстро двигая пальцами по ним и дразня Ванессу. Ее стоны настолько возбуждают меня, что я начинаю облизывать и покусывать ее ухо и шею. Уровень ее возбуждения заставляет ее выплюнуть ткань, но мне насрать. Я чувствую себя как животное, желающее опустошить ее. Я выхожу из-под контроля и мне плевать. Потому что я хочу трахнуться. И все. Точка.

Сметаю все со стола, не задумываясь, куда все полетит, крепко обнимаю Ванессу и глубоко целую. Врываюсь языком в ее рот, облизываю с жестокостью, которую не испытывал долгое время. Одной рукой сжимаю ее мягкую задницу, а другой дразню между ног, вырывая у нее стоны. Люблю звуки, которые она издает, и это возбуждает меня настолько, что я хватаю ее за горло и толкаю по столу. Испуганный взгляд в ее глазах, когда я расстегиваю свой ремень одной рукой, проходится по мне ознобом. В приятном смысле. Каков наплыв. Такое ощущение, что я под кайфом, когда снимаю ремень и обворачиваю им ее волосы, словно резинкой для волос, а затем привязываю ремень к ножке стола. Отхожу и беру провод, который она хранит в ящике, и привязываю ее ноги к столу. Пока ее руки над головой, ей никуда не деться. Грудь поднимается с каждым вздохом, и я вижу ее панику.

— Расслабься, Принцесса, — говорю я, позволяя пальцу скользить по ее груди. — Тебе понравится.

Ванесса качает головой и начинает дергать за провод, что заставляет меня потянуться к ножу. Ее глаза расширяются, когда она видит, как лезвие опускается и прикасается к ее коже. Визг, вырывающийся из ее рта в тот момент, когда я провожу ножом вниз по животу, волнует почти как оргазм.

— Не двигайся, Принцесса, — повторяю я. — Боли не будет. Много.

— Пожалуйста, не надо…

— Что? Не пускать тебе кровь?

— Нет.

— Рано или поздно тебе это понравится, — протягиваю я, склоняясь над ней. — Я в этом уверен.

— Я тебе не верю, — прерывисто вздыхая, произносит она.

В ответ улыбаюсь.

— Тогда, думаю, просто нужно подождать и посмотреть.

Я использую нож в качестве маркера, рисуя узор и не пуская кровь. Она с тревогой в глазах следит за кончиком, словно пытается к чему-то подготовиться. Дело в том, что она никогда не узнает, когда это произойдет. Выражение ее лица бесценно. На нем такая мука, вид, как она распадается понемногу... как пища для моей души.

Пот стекает по ее коже, и затем, когда я позволяю кончику лезвия кольнуть, Ванесса взвизгивает. Но я знаю, что боли не так много. Пробовал на себе много раз. Всегда нужно знать, что будут чувствовать мои жертвы, когда я начну делать с ними подобное. Конечно, страх довлеет над ее чувством нормальности. Она позволяет ему контролировать ее, вместо того, чтобы испытать его таким, какой он есть. Страх — это возбуждение. Страх является частью нашей души. Страх заставляет нас чувствовать себя живыми.

И Ванесса должна быть благодарна, что все еще жива.

Ее жизнь в моих руках. Одним движением я могу убить ее прямо здесь и сейчас. Но нет.

Вместо этого я наклоняюсь и высасываю кровь из ее кожи, нежно целую ее, позволяя своему языку скользить по животу Ванессы.

Девушка извивается подо мной, ее тело изгибается, чтобы встретить мой рот, но разум все еще сосредоточен на страхе.

— Перестань думать, Ванесса, — говорю я. — Сейчас это не принесет тебе пользы.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

— А на что похоже? — отвечаю, срывая юбку, чтобы увидеть ее прекрасную киску. — Наслаждаюсь тобой в полной мере.

— Высасывая мою кровь?

Я хмурюсь, помахивая ножом в воздухе.

— Знаешь, тебе действительно следует учесть тот факт, что я уже мог тебя убить. Возможно, ты захочешь подумать об этом, когда я наброшусь на твою киску.

Она сглатывает.

— Это такой способ сказать, что ты не убьешь меня сейчас?

Я улыбаюсь.

— Мне просто нравится видеть страх в твоих глазах, Принцесса. Ничего больше. — Подношу нож ко рту и облизываю лезвие. Чувствую вкус ее крови и своей собственной, поскольку лезвие ранит язык, но мне все равно. Я теряюсь в экстазе, живу на краю, хочу прыгнуть с ней.

Она содрогается, ее губы дрожат, когда я подношу нож к ее лицу.

— Давай, сладкие щечки, улыбнись мне, — говорю я.

Правый уголок ее губ дергается в фальшивой улыбке, которая ни на секунду не трогает меня. Черт ее дери, обычно она настолько фальшивая, насколько это возможно, способна показать себя без изъянов, и теперь настоящие эмоции вдруг одолели ее?

Нахер.

Я втыкаю нож в стол рядом с ее головой, заставляя ее закрыть глаза.

— Посмотри на меня, — начинаю я. — Открой глаза, Принцесса.

Она медленно подчиняется.

— Пожалуйста... Феникс.

— Пожалуйста, что? Тебе не нравится, когда я хочу слизнуть кровь с твоей кожи? Ты должна быть польщена.

Она качает головой.

— Я, блядь, не верю тебе, — выплевываю я, хватая ее киску одной рукой, от чего девушка содрогается. — Держу пари, она скажет мне правду.

— Нет, — повторяет она, все еще дрожа.

— Чего ты так боишься? — спрашиваю я. — Этого ножа? Крови? Боли? Смерти? Чего?

— Тебя.

Ее ответ, без сомнения, застает меня врасплох, и на мгновение я не знаю, что сказать. Я думал, что она выберет боль или даже смерть, но вместо этого она говорит что-то, что заставляет мое сердце сжаться и умереть. По крайней мере, так я себя чувствую. Как будто мое сердце прожигает дыру в ее груди. Или в ее глазах. В любом случае, теперь я в заднице. Я начал чувствовать то, чего не должен был.

Наклоняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Разве ты не чувствуешь волнение, пронизывающее твое тело? Адреналин, бегущий по венам? Разве это не намного лучше, чем безжизненная, похожая на статую кукла, которой ты была последние несколько лет?

— Я… — она заикается. — Я не знаю.

— Твое сердце знает. Как и твоя киска. — Я провожу пальцами по ее складкам, уже теплым и влажным. — Она жаждет острых ощущений. Ты жаждешь жизни. Реальной жизни. Не фальшивого притворства. Не того, что может тебя убить, — шепчу я ей на ухо. — И я дам тебе эту жизнь.