— А нам говорил, что не может ходить.

— Как проголодается, сразу двигаться начинает, — сказал старик и даже сплюнул от обиды. — В том году колдун с драконом чего-то не поделили, стали огнем плеваться прямо над нашей деревней, три дома спалили. И когда только это кончится!

— Говорят, скоро, — сказала Алиса. — Уже ледниковый период надвигается. Люди его переживут, это я точно знаю, а вот сказочным существам не пережить, они только в человеческих сказках и останутся.

— Да по мне хоть ледник, только бы людям хозяевами на собственной земле остаться. Хоть и трудно будет под ледником, ох как трудно! Только-только мы пахать научились… А ты, пигалица, откуда все это знаешь? Может, сказочная, а под человека рядишься, чтобы у меня чего хитростью выманить? Так я тебе скажу — нечего у меня выманивать. Пусто у нас, недород, бедность. Признавайся, ты ихняя?

— Нет, честное слово, я человек! — сказала Алиса.

Но старик сомневался. Он глядел на козлика, который подбежал к нему и прыгал вокруг, привлекал к себе внимание. Потом метнулся к Алисе, снова к старику, словно хотел что-то сказать, да не мог.

— И козел твой странный, — сказал старик. — Иди своей дорогой, оставь меня в покое, не до тебя — солнце уже встало, а я только первую десятину расковырял. Плохо мне без лошади, хоть помирай!

— Ты чего, Иван Иванович? — спросила Алиса козлика. — Ты что-то хочешь сказать?

Козлик кивнул головой.

— Ты этого дедушку знаешь?

Козлик кивнул три раза подряд.

Старик даже испугался.

— Не знаю я твоего козла! — воскликнул он. — Отстаньте от меня!

— Но он вас знает! — сказала Алиса.

— А меня все знают, меня все грабят, — ответил старик. — Кому хлеба надо, ко мне в печку лезут, кому лошадь нужна, мою жрут, кому курятины захотелось, моих кур тащат. Все вы одинаковые!

Козлик явно с этим не соглашался. Он даже открывал и закрывал рот, так ему хотелось объясниться.

— Погодите, — взмолилась Алиса, увидев, что старик отвернулся от них и собрался дальше пахать поле. — Может, вы и в самом деле встречались, потому что мой друг Иван Иванович Царевич у вас бывал раньше. Он из будущего, он директор нашего заповедника сказок. Он у вас недавно был!

Козлик кивал головой.

— Иван Иванович Царевич, говоришь?

Тут старик оставил соху, подошел к козлику, присел перед ним на корточки и заглянул в глаза.

— Из будущего, говоришь?

Старик покачал головой и сказал:

— Трудно узнать. Приходил ко мне один хороший человек, беседовали мы с ним. Так что, говоришь, случилось?

И Алиса рассказала деду все без утайки про волшебника Кусандру. Старик выслушал, не перебивая, потом ответил:

— Значит, несчастье у чужого человека случилось, и ты себя не пожалела, побежала в наши тяжелые времена правду искать? Это только человек может, сказочные так не делают. Не знаю уж, чего у них не хватает. Ну что ж, пошли в избу, меду горяченького попьем, подумаем, как твоему горю помочь.

Козлик даже подпрыгнул от радости, что старик его признал, а старик сказал:

— А вот прыганья за тобой раньше не замечалось. Прыгать ты не привыкай, не человеческое это дело.

Козлик смутился и пошел дальше как положено, аккуратно ставя копытца след в след.

— А как же богатырь? — спросила Алиса, показывая на спящего Силу.

— Ты за него не беспокойся, он же богатырь вольный, бродячий, где лег, там ему и дом. Дурак только. Все хочет доброе дело сделать, да не знает, какое доброе, а какое — нет. За славой гонится. Пускай себе спит, пойдете обратно, подберете его.

А птица Дурында поглядела им вслед и сказала:

— Идите, идите, здесь червяков много. Пока всех не съем, не уйду!

И тоже осталась на поле.

Деревня оказалась настолько бедной, что Алиса таких даже на картинках не видела. Низкие, покосившиеся, вросшие в землю бревенчатые хижины, крыши покрыты соломой, окошки маленькие, без стекол, даже труб нет. Несколько мелких кур бродили между домами, а при виде людей бросились врассыпную, попрятались. Видно, привыкли никому не доверять.

Деревня казалась вымершей — ни одна дверь не открылась при виде гостей.

— У нас народу мало, — сказал старик. — Кто в лесу грибы собирает или бересту дерет, кто помер от бедности, кто на рыбалку ушел.

Он толкнул дверь в ближайшую избу.

Внутри было темно, свет с трудом пробивался сквозь маленькие окошки. Вдоль стен шли лавки, а посреди избы из камней, обмазанных глиной, был сложен очаг. Дым от него уходил в дырку в крыше.

— Так и живем, — сказал старик. — Так и живем, ждем, когда времена изменятся. Ты уж прости нас за скудость.

— Как вам не стыдно так говорить! — даже обиделась Алиса. — Мы вам очень благодарны.

— Вставай, Герасик! — крикнул старик. — Вставай, гости пришли.

Куча тряпок на широкой скамье зашевелилась, и оттуда выглянула совсем белая мальчишеская голова на тонкой шее. Голова уставилась на Алису голубыми глазищами, поморгала, потом со скамейки свесились худые босые ноги.

— Здравствуйте, — сказал мальчишка. — Вы откуда такие?

— Люди это, не беспокойся, — сказал старик. — Ты Ивана Иваныча помнишь, в том году приходил?

Мальчик перевел взгляд с лица Алисы на козлика и вдруг улыбнулся, соскочил со скамейки и подбежал к козлику.

— Я вас узнал! — закричал он. — Хоть вы изменились, я вас все равно узнал! У вас взгляд прежний. Кто же это вас так, а?

— Теперь все в порядке, — сказал старик. — Мой Герасик такой чуткий, просто страх. Нутром все чует. Я вас вел и думал — если признает, значит, не врешь, а если не признает — иди на все четыре стороны. Да ты садись, тебя как зовут?

— Алиса.

— Рад бы тебе помочь, — сказал старик, — но не знаю как. Скажи, внучок, не слыхал ли ты: может, проходил здесь такой бандит — зовут Кусандрой, сам худой как Кощей, в длинном черном балахоне, с мешком, полным золотых яиц, и с Курочкой Рябой в клетке. Он и есть главный злодей.

Герасик сидел на лавке и гладил козлика. Он задумался, потом тихо ответил:

— Такой человек проходил. Только в нашей деревне не останавливался. Думаю я, что он в разбойный лес подался.

— Почему ты так думаешь? — спросил старик.

— Потому, что он не настоящий волшебник. Если бы настоящий, о нем бы мы обязательно слыхали. Самозванец он, а не волшебник. А если так, то возле волшебников ему делать нечего.

Мальчик говорил рассудительно, серьезно, как взрослый. Был он такой худой, заморенный, что даже кожа его отливала голубым цветом. «Наверное, чем-нибудь болен», — подумала Алиса и спросила:

— Ты не больной, Герасик? А то у меня лекарства есть с собой.

— Не больной я, — сказал мальчик. — Только голодный. Мне Иван Иванович лекарства приносил, называются витамины. Я их съел, а все равно голодный.

— Ох, грехи наши тяжкие, — вздохнул дед. — Даже ребенка досыта накормить не можем! Была корова, было молочко, да вот волки коварные сожрали ее, заманили в лес моим голосом.

— Вы обо мне не беспокойтесь, — сказал мальчик. — Сейчас нам надо Иван Иваныча спасти. Я ради этого все свои мысли отложу.

— А ты о чем мыслишь? — спросила Алиса.

— Я изобретаю. Времена трудные пошли, надо изобретать. Иначе, как совсем похолодает, плохо придется. Помрем, как драконы и богатыри.

— Он все думает у нас, все думает, — сказал старик. — Гулять не ходит, воздухом не дышит, все думает.

— А что же делать, дедушка? — сказал Герасик. — Кто-то должен думать.

Алисе мальчик понравился. Она была с ним совершенно согласна. Ей было приятно, что здесь она увидела одного из тех людей, которые будут думать и в конце концов додумаются, как строить дома, изобретут паровоз и телефон, переживут все ледниковые периоды и полетят в космос.

— А над чем ты сейчас мыслишь? — спросила Алиса.

— Я думаю, как изобрести такую штуку, чтобы грузы не таскать, а легко перевозить.

Герасик достал из-под лавки дощечку и два кружочка, вырезанные из дерева. Он приложил кружочки по бокам дощечки и сказал: