Норит сто одиннадцать. Я ждал его в указанной мною точке, но он оказался на целое арэ в стороне. В доме аборигена. Затем, видимо движимый инстинктом, на замёрзшем озере он нашёл отверстие во льду и нырнул в воду.

Вензот. Где же он сейчас?

Норит сто одиннадцать. Там, подо льдом. Я думаю, не лучше ли сразу отправить его обратно, как только он появится. Но если он не найдёт выхода из-подо льда? Найти его в озере — это выше моих возможностей. А обследовать его после пребывания на этой планете очень важно!

Вензот. Да, лучше сделать это здесь.

Норит сто одиннадцать. Я узнал, что сюда выехали учёные, так как наши работы всполошили всех. Я присмотрюсь к учёным и тогда все решу. Про какой факт ты говорил?

Вензот. Ты помнишь о погибшем космическом аппарате?

Норит сто одиннадцать. Да, я помню о нем.

Вензот. Мы не смогли до конца расшифровать один из находившихся в нем приборов…

Норит сто одиннадцать. Что?!

Вензот. Не смогли! Видимо, самый главный прибор. Наши инженеры считают, что это был автоматический пилот, но принцип действия им не ясен…

Норит сто одиннадцать. Правильно ли я тебя понял, Вензот? Ты хочешь сказать, что здесь, на этой планете…

Вензот. Ни с какой другой космический аппарат не мог вылететь в этой системе, Норит сто одиннадцать. Разум только на той планете, где сейчас находишься ты. Остальные планеты необитаемы.

Норит сто одиннадцать (заканчивая фразу). Сконструирован прибор, которого не смогли до конца расшифровать наши инженеры?

Вензот. Да, Норит сто одиннадцать! Светло-синие!

Норит сто одиннадцать. Но ведь это значит…

Вензот. Да, Норит сто одиннадцать! Это значит, что ты находишься там, откуда мы вправе ожидать помощи. Прибор, могущий рассчитывать путь в космосе, наметить траекторию полёта, учитывать случайности, поддерживать связь с пославшими его, и при всем том не вполне ясной для нас конструкции, — показатель степени развития, очень близкой к нам.

Норит сто одиннадцать. Тогда я должен открыться им. И как можно скорее!

Вензот. Делай как найдёшь нужным. Это целиком на твоём усмотрении.

Норит сто одиннадцать. Может быть, лучше прислать сюда светло-синего? Мне может оказаться не под силу вести беседы с их учёными на подобную тему.

Вензот. Возможно, придётся. Учти: у нас мало времени!

Норит сто одиннадцать. Знаю! Сделаю все возможное. Но твой голос слабеет все больше. Почти не слышно. Пора кончать сеанс. Мне все ясно!

Вензот. Будь осторожен! Помни о судьбе девяти твоих предшественников, которые открылись аборигенам слишком рано, считая их проверенными. И поплатились за это жизнью. Только если есть полная уверенность!

Норит сто одиннадцать. Всегда помню об этом! Не тревожьтесь! Во имя жизни!

Вензот. Во имя жизни, Норит сто одиннадцать!

Когда из областного города сообщили, что вместе с полковником Хромченко едут трое учёных, специально прилетевщих из Москвы в связи с необычайными происшествиями в Н…ске, все почувствовали радость и огромное облегчение. Люди устали от необъяснимых загадок, возникавших одна за другой, которым, казалось, невозможно было найти хоть какое-то объяснение. Появилась надежда в ближайшие часы избавиться от бесплодных раздумий, раскрыть наконец все тайны. Ведь работникам милиции, на которых волей судьбы свалилась вся тяжесть этих тайн и легли все заботы, связанные с ними, непривычно, да и не по плечу было заниматься подобными вопросами, никогда прежде не входившими в их компетенцию.

Иное дело — учёные, да ещё специально для этого присланные! Им такая задача должна оказаться вполне по плечу и, кто знает, может быть, будет совсем не такой уж трудной, как это казалось людям, не обладавшим нужными знаниями и до сих пор весьма далёким от столь необычных проблем.

На это вполне можно было надеяться!

И вот, не успев даже доехать до места действия, трое учёных сами исчезли, сами стали «жертвами» тех самых существ, тайны которых они намеревались разгадать, сами превратились в очередное н…ское событие, в очередную загадку, которую на этот раз уже некому будет разгадывать, если из Москвы не пришлют вторую группу учёных.

Ведь никто не мог утверждать с полной уверенностью, что исчезнувшие люди «вернутся» столь же благополучно, как это было вчера с объектами непонятных опытов неведомых экспериментаторов.

Кто мог взять на себя смелость во всеуслышание высказать такую уверенность?

Очевидно, никто, кроме… одного человека, с самого начала интуитивно поверившего не только в существование, но и в величайшую гуманность инопланетян.

Капитан Аксёнов и его офицеры отнеслись к происшедшему спокойно, чего нельзя было сказать об остальных свидетелях исчезновения бежевой «волги». И такое спокойствие было неудивительно. Во-первых, они ожидали чего-нибудь подобного с самого утра, и даже со вчерашнего вечера, а во-вторых, и это было самым главным, после вчерашней «тренировки» их не так просто было удивить чем-либо.

— Ну вот теперь-то мы уж все узнаем! — торжествующе воскликнул Саша Кустов.

— То есть, — спросил майор из области, — как вас следует понимать?

— Они вернутся через три часа, товарищ майор! Не здесь, конечно, а в деревне Фокино, в пятнадцати километрах отсюда через три часа появится их машина. Или где-нибудь в ближайших окрестностях Фокино. Это можно уточнить по карте. Там мы их встретим и узнаем от них, где они были и что видели. Это же не трехлетние дети, а взрослые люди, да ещё учёные. Все получилось очень хорошо, как и требовалось! — закончил он, ко всеобщему удивлению.

Что могло быть хорошего во всей этой истории?…

Один только старший лейтенант Кузьминых понял, что имел в виду Саша Кустов, произнося столь странную фразу. Он помнил свой недавний разговор с молодым офицером при встрече в коридоре отделения. Пусть не самому Саше, но людям, даже более чем он достойным такой чести, выпала судьба побывать «там» и рассказать затем о виденном. И это радовало Сашу Кустова.

Майор из области покачал головой и сказал, не то одобряя, не то осуждая:

— Вам, товарищ младший лейтенант, следовало пойти по научной стезе. У вас отчётливо проявляется склад ума исследователя.

Видимо, майор понял смысл и значение удивившей всех фразы, но, как он к этому отнёсся, понять было нельзя. Капитан Аксёнов предпочёл понять в положительном смысле, что явствовало из его реплики.

— Ничего! — сказал он, похлопав Сашу по плечу. — Он у нас ещё молод, и время не упущено. Мы направим его на учёбу в университет.

— Если я соглашусь туда пойти, — сказал Саша. — Я выбрал себе профессию по своему вкусу и не намерен менять её на другую.

— Ну-ну! — сказал майор, усмехнувшись его горячности. — Вы забыли, молодой человек, что в университете существует факультет как раз для вас — юридический. Да, так как же вы намерены уточнять место, куда перенесётся автомобиль полковника, по карте? — спросил он, возвращая разговор в прежнее русло.

— Пройдёмте в мой кабинет, — предложил Аксёнов. — Чего ради мёрзнуть на улице! Этим мы никому не поможем и ничего не изменим.

— К сожалению, верно!

Когда все расселись вокруг стола, майор предложил Саше приступить к пояснениям.

— Ещё вчера, — начал Саша, — я проверил по крупномасштабной карте и установил, что все случаи возвращения, или, если угодно, появления, исчезнувших произошли точно на запад от места исчезновения, на расстоянии четырнадцати тысяч восьмисот девяноста метров. Ошибка может быть до десяти метров в обе стороны, не более. Значит, в данном случае, — Саша развернул на столе карту, — можно считать, что автомобиль и люди или только люди, без автомобиля, вернутся вот сюда. — Он показал точку на карте. — Как видите, дороги здесь нет. Это выгон для овец. И надо позаботиться о том, чтобы к моменту появления на этом месте машины здесь никого не было, во избежание несчастных случаев. В нашем распоряжении ещё два часа сорок три минуты.