Потому что заканчивать очередную главу своей жизни нужно торжественно и красиво!

— Ола! — Отто влетел в дом — такой сияющий, такой довольный жизнью, что мне тут же захотелось его убить.

Я возлежала в кресле в обнимку с подушкой и коробкой конфет и ненавидела весь мир. У меня был грустный выходной по состоянию женского здоровья, а этот гад смеет быть таким жизнерадостным, в то время как у меня заканчивалась вторая коробка сладостей!

— Что? — спросила я, развернула сразу две конфеты и принялась их жевать, чтобы не сказать чего лишнего.

— Мы едем в столицу! — заявил полугном, тряся передо мной газетой.

Я цапнула «Вестник Ситории», чтобы выяснить, что же так взволновало Отто. Во всю первую полосу было напечатано объявление о том, что король выбирает себе жену и ради этого организовывает конкурс для всех желающих. На второй странице были сообщения о новых указах и законах. На третьей — развернутое интервью с каким-то министром, требовавшим упрочить отношения со Степью и снизить оркам таможенные пошлины. На последней — куча объявлений, от собраний какого-то акционерного общества до информации о банкротстве.

Поэтому я и не читаю деловую прессу. Причина, по которой Отто решил ехать в столицу, для меня была не очевидна. Не хочет же он как-то примазаться к конкурсу, это будет слишком даже для моего лучшего друга!

— Зачем нам ехать в столицу? — спросила я.

— По делу, — внушительно ответил Отто. — Сейчас бюджет подобью!

Я зевнула и развернула еще две конфеты. В столицу так в столицу.

С момента нашего с Иргой расставания прошло два месяца. На дворе была весна, точнее, природа никак не могла определиться, весна или зима. Жители тоже не могли определиться, поэтому можно было встретить народ и в шубах, и в куртках, и в легких плащах.

Эти два месяца прошли у меня идеально. Если бы я продолжала быть женой некроманта, то даже Рауль Ирронто не нашел бы к чему придраться. Работа строго по часам, тихие домашние вечера, во время которых я училась, чтобы избавиться от скуки, в выходные — прогулки с друзьями. Никакой опасности, даже пустяковой (правда, я один раз занозила себе палец, да так сильно, что потом случился нарыв, но это не считается).

Оказывается, Ирга, даже с учетом его редких появлений дома, забирал у меня уйму времени. Теперь же я от скуки занялась готовкой (с полугномом по очереди, у нас в доме царило строгое равноправие). А еще разбирала страшно сложную эльфийскую книгу для Мастеров Артефактов, которую я выманила у Клакерсилэля. Эльф заходил несколько раз, многозначительно улыбался, пил чай и делал настолько тонкие намеки, что мне не составляло никакого труда реагировать на них только вежливой улыбкой. После ухода коллеги мы с Отто долго спорили над правильным значением слов и предложений и ломали головы над истинным смыслом его фраз.

Прежде чем Клакерсилэль отчаялся от моей недогадливости, я решила извлечь максимальную пользу и, одарив его множеством улыбок, вздохов и якобы случайных прикосновений, попросила почитать специальную литературу «для своих». Эльф был настолько взволнован, что даже не установил сроки возврата, и я честно наградила его еще парочкой прикосновений, поцелуем в щеку и сонетом. Сонет Клакерсилэль вышил на широкой шелковой ленте, которую теперь всегда таскал в кармане. Отто очень собой гордился, потому что сонет писал он, в качестве тренировки, чтобы не забыть эльфийский и когда-нибудь покорить Адель своими творческими способностями.

— Странный он какой-то, — поделилась я своими мыслями с Живко.

Мы с орком встречались довольно редко, однако его незримое присутствие я чувствовала всегда. Он мог заглянуть на минутку в мастерскую и укутать мне плечи роскошным платком из собачьей шерсти. Или как бы невзначай зайти в кабачок, когда я там сидела с друзьями, улыбнуться мне сверкающей улыбкой, выпить чашку чая и опять уйти. Он ни о чем не просил, однако его поведение было очень красноречивым.

— Обложил он тебя, как зверя на охоте, — сказал мне как-то Отто. — Ирга дурак. Прежде чем уходить в ночь, надо было орка прирезать.

— Я для Живко только экзотика. Ничего из этого не получится.

— Почему же? Может и получиться. Он — предприниматель, ты тоже. Вы будете выгодно оттенять друг друга. Только горячих булочек от него не дождешься, сама побежишь за ними как миленькая. А чем дольше ты не сдаешься, тем большей ценностью обладаешь.

Отто по отношению к моей личной жизни выдерживал суровый нейтралитет, и даже простил Клакерсилэлю уведенного клиента — потому что ценность эльфийской книжки была куда выше.

В тот момент, когда мне захотелось с кем-то обсудить эльфа, рядом был Живко. Он помогал мне сортировать бусины из кости дракона. Очень дорогой и редкий товар, который орк достал по своим каналам. Правда, цену заломил такую, что Отто только крякнул, занял денег везде где только мог, но заплатил. Эксклюзив. В Чистяково ни у кого из мастеров такого не было.

Теплых чувств, которых ко мне испытывал Живко, на скидку не хватило, но вот перебрать бусины он вызвался, и мы сидели с ним вдвоем за столом под яркой лампой. Бусины были разных размеров, от совсем крошечных, в которые с трудом пролезала леска, до больших, с медяк размером. Живко купил пакет несортированных, так дешевле. Бусины появлялись после сложного шаманского ритуала над костями драконов. После нескольких дней колдовства кость, которую другим методом было невозможно сломать или распилить, рассыпалась на шарики разных размеров, имеющих большую магическую силу, и очень энергоемких. Потом орочьи умельцы просверливали в них дырочки и продавали. Живко по секрету признался мне, что в Степи драконьих скелетов столько, что все сопредельные страны бусинами засыпать можно. Однако вожди договорились, что будут поддерживать дефицит, чтобы не ронять цены.

Мужская аура орка в нашей маленькой гостиной просто сбивала с ног и заставляла крайне непристойные фантазии активно размножаться, поэтому я решила поговорить на отвлеченную тему.

— Кто странный? — спросил Живко, ловко сортируя бусины по разным баночкам. Ловкие пальцы так быстро мелькали над столом, что я не могла отделаться от мысли о том, что будет, если эти пальцы допустить к своему телу.

— Клакерсилэль. На собрании мастеров целовал меня совершенно беззастенчиво, а теперь смущается от легкого прикосновения.

— Почему ты спрашиваешь это у меня? — удивился орк. — Я не люблю, когда ты при мне о своих поклонниках говоришь.

— А у кого мне еще спрашивать? Ты к эльфам самый близкий тип из моих знакомых. Ты лучше расскажи все, что знаешь, а то я еще вляпаюсь в какую-нибудь неприятность. Вдруг наш поцелуй на собрании имел какое-то важное сакральное значение, а я и не в курсе, что уже обручена или еще что похуже.

— Гм… — Живко задумался. — Нет, не думаю. Это же были действия, совершенные в ситуации, угрожающей жизни, а такое, кажется, ни у одной расы не считается нарушением. Закон жизни: перед лицом смерти нужно максимально полно жить. А что касается его поведения, так это же эльфы. Они с каждой девушкой ведут себя так, будто на лошадь впервые садятся. Охи-вздохи, ласковые взгляды… В нашем квартале эльфийская свадьба — событие года, если не десятилетия. Хотя это же эльфы, куда им спешить.

— Орки тоже долго живут, — заметила я. — А по тебе не скажешь, что ты готов год взглядами довольствоваться.

Живко ухмыльнулся.

— Я орк. Во-первых, мы живем меньше, чем эльфы. Во-вторых, мы живем значительно меньше, чем эльфы, потому что ведем очень активную жизнь. В-третьих, маги тоже себе хорошо жизнь удлиняют, но это не значит, что я буду долго ждать. И в-четвертых, я не хочу, чтобы ты общалась с эльфом.

— Интересно, кто ты такой, чтобы указывать, что мне делать?

— Твой следующий муж.

— Разогнался. Я еще за предыдущим замужем.

Живко в мгновение оказался рядом со мной и обхватил мое лицо ладонями, собираясь поцеловать. У меня в животе сладко заныло — смуглолицый сильный орк был самим воплощением чаяния моих гормонов.