Наличие при митр. Сергии так называемого “Временного Синода” не изменяет положения: “Синод” митр. Сергия организован совершенно не так, как предполагает постановление Московского Собора 1918 года, он не избран соборне, не уполномочен епископатом; потому он и не может считаться представительством епископата при митр. Сергии. Он поставлен самим митр. Сергием и потому является, собственно говоря, как бы его личной канцелярией, частным совещанием при нем.
Все это говорит за то, что, поскольку Заместитель Местоблюстителя декларирует от лица всей Церкви и предпринимает ответственнейшие решения без согласия Местоблюстителя и сонма епископов, он явно выходит из предела своих полномочий.” [100]
А вот как писал по этому поводу митр. Сергию еп. Полонский Максим (Руборовский):
“Весь корень зла, вся злостная инсинуация лежит в том, что Вы действуете будто бы без благословения митр. Петра, что митр. Петр будто бы дал право заниматься текущими неважными делами. Рассейте нелепое обвинение, отец родной...” [102]
Попробуем же вместе с митр. Сергием рассеять сомнения.
Как мы уже говорили, 6 декабря 1925 года, за несколько дней до ареста, митр. Петр составил акт, согласно которому на время его отсутствия обязанности Местоблюстителя должен был воспринять один из трех указанных им кандидатов. Причем, эти обязанности переходили безо всякого ограничения, в полном объеме тех полномочий, которые принадлежали митр. Петру. За ним самим оставался только титул и право возношения его имени за богослужением. Следовательно, митр. Сергий воспринял права Патриаршего Местоблюстителя в полном объеме.
Но каков же был объем прав самого Местоблюстителя?
Как нам известно, митр. Петр носил титул не “Местоблюститель Патриаршего Престола”, а “Патриарший Местоблюститель”.
И в виду этой, казалось бы, незначительной разницы в терминологии объем полномочий обладателей этих должностей тоже рознился.
При нормальном течении церковной жизни обычный Местоблюститель избирается (в случае смерти Патриарха или его ухода с поста) Священным Синодом и Высшим Церковным Советом — учреждением, которому фактически переходит вся полнота канонической власти и при котором Местоблюститель выступает как временный Предстоятель данной поместной Церкви, как первый ее епископ. Он не пользуется ни авторитетом Патриарха (потому что избирается на время, до избрания нового первосвятителя), ни полнотой патриаршей власти (так как остается членом Синода и может действовать только по полномочию Синода и нераздельно с ним).
“Эту ограниченность полномочий Местоблюстителя, - писал митр. Сергий, — подчеркнул и Российский Собор 1917 — 1918 гг., определив, что Местоблюститель не имеет Патриаршего права возношения его имени по всем церквам Патриархата, а также права общения от своего имени с посланиями ко всероссийской пастве. И то и другое Местоблюстителю предоставляется только совместно со Священным Синодом.Само собою понятно, что у такого Местоблюстителя не может быть заместителей. Источник его полномочий — Синод, который, в случае нужды, всегда может перенести эти полномочия на другое лицо с тем же титулом”. [104]
Совершенно иными полномочиями обладал Патриарший Местоблюститель митр. Петр, который получил их не от Синода и не совместно с Синодом, а непосредственно от Патриарха.
“Знаменательно, - рассуждает по этому поводу митр. Сергий, — что ко дню смерти Патриарха из всего столь широко на Соборе задуманного аппарата остался один Патриарх. Он один сохранил свои полученные от Собора полномочия на управление Российской Церковью. Срок полномочий членов Синода и Высшего Церковного Совета уже давно истек, и они не могли более принимать участия в управлении. Существовавший при Патриархе Синод из трех архиепископов, а потом митрополитов, полномочий от Собора не имел, был собран по личному приглашению почившего и с его смертью терял полномочия. Таким образом, рядом с Патриархом не оказывалось Собором уполномоченного учреждения, которое бы, участвуя в высшем управлении Церковью, могло автоматически принять от Патриарха всю полноту порученной ему Собором Патриаршей власти и соблюсти ее до избрания нового Патриарха, избрав Местоблюстителя. Оставался единственный путь к сохранению этой власти: личним Патриаршим распоряжением указать лицо, которое бы по смерти Патриарха восприняло всю полноту Патриаршей власти для передачи будущему Патриарху. Это почивший сделал своим завещанием.Так как вопрос шел именно о том, чтобы сохранить для Русской Церкви не в теории, но и на практике, в действии, учрежденную Собором Патриаршую власть во всей ее полноте, то в завещании и говорится определенно о переходе к одному из указанных кандидатов всех прав и обязанностей Патриарха без каких-либо ограничений. Завещание не усваивает будущему носителю Патриаршей власти титула Местоблюститель, что давало бы повод приравнивать к обыкновенному Местоблюстителю и тем ограничивать его права. Уже сам Владыка митр. Петр при вступлении в должность избрал для себя такой титул, может быть, желая этим показать, что он совсем не намерен при сваивать Патриаршей власти пожизненно, а смотрит на себя только как на временного носителя этой власти для передачи будущему Патриарху. По прямому же смыслу завещания он бы должен был именоваться “Исправляющий должность Патриарха” со всеми правами, этой должности присвоенными, в том числе и с правом обращения ко Всероссийской пастве лично от себя с посланиями и правом возношения его имени во всех Церквах Патриархата”.[104]
Правда, некоторые архиереи выражали сомнение относительно канонической правомочности единоличной передачи патриаршей власти, но они не учитывали тот момент, что именно Собор 1917 — 1918 гг. предоставил Патриарху Тихону право передавать таким образом свою власть временному ее носителю, в случае, если не окажется в наличии уполномоченного Собором учреждения. Кроме того, Патриаршее завещание было единогласно утверждено соборным мнением — 37 архипастырями, присутствовавшими на погребении Святейшего, о чем ими был составлен специальный акт:
“Убедившись в подлинности документа и учитывая 1) то обстоятельство, что почивший Патриарх при данных условиях не имел иного пути для сохранения в Русской Церкви преемства власти, и 2) что ни митр. Кирилл, ни митр. Агафангел, не находящиеся теперь в Москве, не могут принять на себя возлагаемых на них вышеприведенным документом обязанностей, мы, архипастыри, признаем, что Высокопреосвященнейший митрополит Петр не может уклониться от данного ему послушания и во исполнение воли почившего Патриарха должен вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя”.
(Далее следуют 37 подписей).
Примечательно указание архиереев на то, что почивший Патриарх не имел иного пути сохранить в Церкви законное преемство власти и что от этой власти митр. Петр уклониться не может.
Таким образом, Патриарший Местоблюститель митр. Петр являлся законным носителем патриаршей власти во всей ее полноте. А учитывая, что свои обязанности он передавал кандидатам также во всей полноте, мы можем утверждать, что вся полнота патриаршей власти таким образом перешла к митр. Сергию.
“Как известно, - писал последний, — “Заместителем” Патриарха начал себя именовать в 1922 г. покойный митр. Ярославский Агафангел, которого Святейший Патриарх, “вследствие крайней затруднительности в церковном управлении, возникшей от привлечения Патриарха к гражданскому суду”, счел полезным для блага Церкви поставить во главе церковного управления. Титул “Заместителя” опять-таки в грамоте Патриарха не был указан, а был избран самим митрополитом Агафангелом. Одна ко, определяя свои полномочия не по техническому значению слова “Заместитель”, а по существу дела, митр. Агафангел “посчитал своим долгом... созыв Всероссийского Поместного Собора”, который должен был дать решение всех принципиальных вопросов. Таким образом, Заместитель Патриарха, еще здравствующего, но устранившегося от управления из-за предания его гражданскому суду, признает себя облеченным всею полнотою Патриаршей власти, до созыва Поместного Собора включительно. Даже на этот созыв он не считает необходимым во что бы то ни стало добиваться каких-либо указаний Патриарха, а между тем Собор полномочен поставить вопрос и о суде над самим Патриархом.
