Отдельные исследователи приписывают авторство этого письма самому митр. Иосифу. Но стиль и сдержанный тон послания заставляют усомниться в подобном предположении. Скорее всего, писал какой-нибудь профессор б. Петроградской духовной академии. Для нас, впрочем, важно не установление авторства, а сам факт обращения к еп. Николаю, ибо это небольшое облачко предвещало грядущую бурю.

Прихожане уповали на личную встречу с митр. Сергием, который намеревался посетить Ленинград. Был уже объявлен день его приезда в епархию, но... вместо митр. Сергия в бывшую столицу прибыл архиеп. Хутынский Алексий (Симанский) с особым поручением от Синода.

Масла в огонь добавила хиротония архим. Сергия (Зенкевича) в епископа Детскосельского. Паства, признававшая своим руководителем ссыльного еп. Григория (Лебедева) Шлиссельбургского, была очень смущена этим событием.[117] Церковная атмосфера все более накалялась. Отдельные приходы Ленинграда и его окрестностей вдруг отказались выдавать денежные средства на содержание Епархиального управления, прекратили приглашать на богослужения еп. Петергофского Николая, как сторонника сергиевской политики, а многие верующие перестали посещать храмы, в которых за богослужением возносилось имя Заместителя.[118]

Многие из тех пастырей, которые в годы борьбы с обновленчеством показали себя стойкими борцами за чистоту Православия, выступили теперь против митр. Сергия. Они видели в проводимой им политике искажение церковного вероучения и подчинение Божьего кесареви и если до времени мирились с такой обстановкой, то теперь, когда, по их мнению, отрицательные плоды новой политики высшей церковной власти были налицо, они возвысили голос протеста.

Предвидя неминуемо надвигавшееся разделение, группа духовенства и мирян решила предупредить об этом митр. Сергия и, по возможности, предотвратить разрыв, упросив Заместителя изменить намеченный им курс, от которого, как им казалось, исходило все зло. От имени этой группы проф.-прот. Верюжский написал обращение к митр. Сергию, где указал основные пункты, являвшиеся, по мнению радикально настроенных ленинградцев, причиной для отделения. Для установления мира профессор-протоиерей упрашивал Заместителя Патриаршего Местоблюстителя немедленно предпринять следующие меры:

1. Отказаться от намечающегося курса порабощения Церкви государству.

2. Отказаться от перемещений и назначений епископов помимо согласия на то паствы и самих перемещаемых и назначаемых епископов.

3. Поставить Временный Патриарший Синод на то место, которое было определено ему при самом его учреждении, т. е. оставить за ним право совещательного голоса, чтобы распоряжения исходили только от имени Заместителя.

4. Удалить из состава Синода пр орекаемых лиц.

5. При организации Епархиальных управлений всемерно охранять устои Православной Церкви, каноны, постановления Поместного Собора 1917 — 1918 гг. и авторитет епископата.

6. Возвратить на Ленинградскую кафедру митр. Иосифа.

7. Отменить возношение имени Заместителя.

8. Отменить распоряжение об устранении из богослужений молений о ссыльных епископах и о возношении молений за гражданскую власть.[119]

В начале декабря это обращение было направлено митр. Сергию. Но на общем собрании группы, в которую входили не только рядовые пастыри и миряне, но также епископы и представители академических кругов, было решено, не дожидаясь ответа, послать своих представителей к митр. Сергию и в личной беседе выяснить его точку зрения на ленинградские события. Сторонники митр. Иосифа считали нужным торопиться, так как каждая минута отсрочки, по их мнению, несла для всей паствы душевный вред, а для Православия — измену. Если же митр. Сергий не примет их требования, порешили они, то ленинградская паства освободит себя из-под его духовной опеки и станет на самостоятельную стезю.

Для посольства к митр. Сергию были назначены: от высшего духовенства — еп. Гдовский Димитрий (Любимов), от рядового — проф.-прот. Верюжский. Имена двух других представителей остались неизвестны. Снаряжая их в путь, собрание снабдило каждого из делегатов особым письмом, подписанным лицами того сословия, которое они представляли.

О чем писали епископы [Имена этих епископов выяснить не удалось, однако можно предположить, что это были викарии еп. Димитрий, еп. Сергий, еп. Серафим, еп. Григорий и еще двое] и ученый мир, нам доподлинно неизвестно, их письма не сохранились. Но письмо от группы священников и мирян дошло до наших дней. Оно было составлено прот. Феодором Андреевым, б. доцентом Московской духовной академии, магистром богословия. Подписавшие письмо сетовали на то, что они, повинуясь распоряжениям гражданской власти, “не надеялись иметь более тесных правовых отношений к неверующей власти и не искали их”, будучи уверены, что так должно оставаться и впредь. А те права, которые исходатайствовал митр. Сергий, по их мнению, достигнуты “ценой крови”. Он превысил свои полномочия и тем самым нарушил единство Церкви, вызвав своим посланием лишь волнения и смущения. Авторы упрашивали Заместителя отмежеваться от собственного послания и “перерешить все канонически-неправильные деяния, совершенные им и Синодом”.[120] Письмо содержало ультиматум: либо митр. Сергий в кратчайший срок изменит церковную политику — либо они прекратят с ним молитвенно-каноническое общение.

Вероятнее всего, в таком же обличающе-резком тоне были составлены и письма от епископов и от представителей академических кругов.

12 декабря четверо посланцев во главе с еп. Димитрием явились в резиденцию митр. Сергия. Он принял их радушно, в течение двух с половиной часов читал их письма, спрашивал и отвечал на вопросы. Один из представителей делегации, имя которого осталось неизвестным, так (в сокращении) воспроизвел их беседу:

“Мы все подошли под благословение. Епископ Димитрий дал прочитать митр. Сергию письмо, подписанное шестью епископами; о. В. дал митр. Сергию прочитать письмо, составленное священниками. Наконец, мною было дано митр. Сергию заявление от верующих академических кругов г. Ленинграда. В промежутке между чтением этих бумаг, епископом Димитрием были даны митр. Сергию разные письма и бумаги (письмо И. Н. Влад. И. и другие). Митр. Сергий читал все это очень внимательно, медленно, но часто отрывался и делал замечания. На наши замечания он делал возражения, и, таким образом, получилась беседа.

— Вот вы протестуете, а многие другие группы меня признают и выражают свое одобрение, — говорил митр. Сергий, — не могу же я считаться со всеми и угодить всем, каждой группе. Вы каждый со своей колокольни судите, а я действую для блага Русской Церкви.

— Мы, Владыко, — возражаем мы, — тоже для блага всей Церкви хотим трудиться. А затем, — мы не одна из многочисленных маленьких групп, а являемся выразителями церковно-общественного мнения Ленинградской епархии из восьми епископов — лучшей части духовенства; я являюсь выразителем сотни моих друзей и знакомых и, надеюсь, тысячи единомышленников научных работников Ленинградской епархии, а С. А. — представитель широких народных кругов.

— Вам мешает принять мое воззвание политическая контрреволюционная идеология, — сказал митр. Сергий, — которую осудил Святейший Патриарх Тихон, — и он достал одну из бумаг, подписанную Святейшим Патриархом Тихоном.

— Нет, Владыко, нам не политические убеждения, а религиозная совесть не позволяет принять то, что Вам Ваша совесть принять позволяет. Мы вместе с Святейшим Патриархом Тихоном (с указанной бумагой) вполне согласны, мы тоже осуждаем контрреволюционные выступления. Мы стоим на точке зрения соловецкого осуждения Вашей декларации. Вам известно послание с Соловков?

— Это воззвание написал один человек (Зеленцов), а другие меня одобряют. Вам известно, что меня принял и одобрил сам митрополит Петр?