Дни напролет во время метели мы смотрели кабельный канал, пока мне не приелись тупые рекламные ролики. Я бы с удовольствием переключила телевизор на канал со старыми добрыми триллерами, но Грейвс уперся рогом и не желал даже слышать об ужастиках. После кошмара, что он пережил, возразить было нечего, поэтому мы смотрели одни мультфильмы.

Утро четвертого дня обещало выдаться морозным и безоблачным, но не успел забрезжить рассвет, как мой сон безжалостно нарушили. Рядом с кроватью в одних трусах стоял Грейвс и грубо тряс меня за плечо холодными липкими пальцами.

— Кто-то стучится в дверь, — прошептал он.

Я вскочила с постели, как заведенная пружина, и мы едва не столкнулись лбами.

— И кто это?!

Судорожно натягивая попавший под руку свитер, я услышала стук в дверь. Негромкий, приглушенный снегом звук, едва ли способный разбудить крепко спящего человека.

Интересно, кому вздумалось навестить нас в столь ранний час?

Я спустилась до середины лестницы, как вдруг стук прекратился. За мной опасливо крался Грейвс. Обернувшись, я бросила на него грозный взгляд и предостерегающе поднесла палец ко рту. Грейвс застыл на месте с полуоткрытым ртом и перестал чесать правый бок.

В тишине раздались еще три отчетливых стука. Меня обдало холодом с ног до головы, по спине забегали противные мурашки, волосы встали дыбом, а душа ушла в пятки, намереваясь, по-видимому, окончательно покинуть бренное тело.

Мне знакомо это состояние. Бабушка отзывалась о нем поэтично, как о «торжестве страха». Папа выражался более прозаично и считал его охотничьим мандражом.

Что за дрянь притаилась по ту сторону двери?

А я еще умудрилась оставить наверху пистолет.

Рот заполнился мерзкой слюной с привкусом ржавчины, от которого свело небо.

Папа как-то говорил, что по выражению лица можно безошибочно угадать, когда у человека наступает мандраж. Должно быть, это правда, и Грейвс служил тому доказательством. Стоит только посмотреть на его побелевшее, несмотря на смуглую кожу, лицо и на раздувающиеся ноздри. Всклокоченные волосы встали дыбом, а сам Грейвс дрожит мелкой дрожью, как описавшийся от страха щенок.

Существо за дверью шевельнулось, а я уловила невидимое движение, вспыхнувшее для внутреннего зрения в виде пульсирующих голубых линий. Неожиданно острая боль электрическим разрядом пронзила голову, застав меня врасплох. Я с хрипом выдохнула из груди воздух.

Бросив быстрый взгляд в проем гостиной, я отказалась от мысли прокрасться внутрь за папиным оружием. Вся гостиная была как на ладони из-за незашторенных окон. А что стоило задернуть шторы перед сном? Теперь из-за собственной неосмотрительности и забывчивости в комнату незамеченной не пробраться. Правда, в моей спальне тоже есть пистолет. Мне бы его прихватить сразу с собой, но, с другой стороны, если за дверью полицейский или другое официальное лицо, меня ждут крупные неприятности.

Ситуация становится все нелепее.

Очередной, почти игривый стук в дверь.

Дверь откройте, дверь откройте скорей!

Переведя срывающееся дыхание, я посмотрела на Грейвса, взглядом указала на спальню наверху и, сложив пальцы пистолетом, многозначительно приподняла бровь.

Он понимающе кивнул. Розовые шрамы на плече даже в полумраке отчетливо выделялись на побледневшей коже, а просторные трусы съехали до середины тощей задницы, которой мне пришлось любоваться, когда Грейвс, повернувшись спиной, бесшумно заскользил вверх по лестнице.

Я пригнулась и продолжила наблюдение за входной дверью, настороженно прислушиваясь к малейшим звукам и движениям. Кем бы ни был ночной гость, он по-прежнему стоит на крыльце, дожидаясь ответа. Это не вызывает сомнений, как и то, что меня зовут Дрю Андерсон. Если вам когда-нибудь доводилось летом замечать в нагретом от асфальта воздухе движение потустороннего создания, решившего навестить обычный мир при свете дня, вы поймете, что я имею в виду.

Перед глазами опять вспыхнули пульсирующие голубые линии — значит, дом сопротивляется проникновению враждебного существа.

Вселяясь в новый дом, я обычно выскальзываю из своей комнаты в первую ночь и обвожу все окна и входные двери тонким прутиком, доставшимся в наследство от бабушки. При этом мысленно воображаю, как моя сила переливается через веточку рябины и заполняет все помещение. Бабушка называла сей обряд «ограждением дома от злых чар», папа втайне от нее окрестил его «индейскими бреднями», но сам никогда не запрещал мне совершать древний ритуал. Бабушкина наука не раз помогала в жизни, да и отец возмущался больше для виду. У меня хватало ума не спорить и помалкивать о том, что папины возражения крайне нелепы, если принять во внимание его собственный стиль работы, основанный на тех же «индейских бреднях».

Мне и раньше приходилось видеть тонкие защитные линии, пробегающие по стенам и окнам голубыми огнями, но в этот раз, препятствуя вторжению в дом, защитные огоньки искрились от напряжения и потрескивали.

Храни нас Господь!

Ступени на крыльце еле слышно скрипнули, и дом, укутанный плотным белым покровом, отозвался множеством утренних звуков. Вчера лужайка перед окнами превратилась в пушистый белоснежный ковер с холмиками в тех местах, где утонули в снегу звенья деревянного частокола.

Входная дверь не шелохнулась. Она стояла закрытая на засовы, ярко вспыхивая голубыми огоньками, которые выдавали присутствие незваного гостя. Вспышки защитных линий можно было видеть, даже не обладая внутренним зрением.

Ладони покрылись холодным потом, во рту пересохло, и появился мерзкий привкус ржавчины вперемешку с гниющей плотью…

«Это не ржавчина, Дрю. Это кровь! — глубокомысленным голосом подсказала интуиция. — Там, за дверью, страшное существо, пахнущее кровью. Оно стоит на крыльце и разглядывает сморщенные пересохшие растения в пластмассовых горшках, которые я не удосужилась спрятать подальше от любопытных глаз, а если выглянуть осторожно в окно, вполне вероятно, что столкнешься лицом к лицу с жуткой, оскаленной пастью».

От двери послышались едва уловимые ухом царапающие звуки. Они напоминали скрежет лишенных плоти, костлявых пальцев зомби о стекло, и мне сразу стало не по себе.

Дверь откройте, дверь откройте поскорей!

Большинству обитателей Истинного мира не дозволено переступать порог дома без приглашения. Жаль, что зомби к этой категории не относятся. Будем надеяться, ночной гость за дверью не из их числа. В противном случае остается лишь уповать на старый бабушкин способ защиты дома от нечисти!

Уповать? Да полно вам, он точно не войдет! Как там поется в детской песенке?

Я беззвучно пропела песенку, шевеля одними губами. За спиной бесшумно спускался по лестнице Грейвс. Под его весом предательски скрипнула ступенька, и непутевый гот с перепугу застыл на месте как вкопанный.

Ощущение чужого присутствия улетучилось в одно мгновение, словно незваного гостя сдуло ветром. Напоследок донесся то ли радостный смех, то ли полный досады вой. Это уж как кому покажется, в зависимости от настроения и наличия природного оптимизма.

Я присела на ступеньки, чувствуя, как подкашиваются ноги, которые вдруг стали ватными и непослушными, как дне вареные макаронины.

Грейвс передал пистолет поверх плеча. Я молча взяла оружие, не в силах сообщить радостную весть, что опасности за дверью больше нет. Мышцы ног дрожали, как после дозы сильнодействующего наркотика.

Что ж, свою порцию страха я получила, он пронзил насквозь все мое существо, темный, как ночь, с привкусом пепла и ржавого железа.

— Чувствуешь, как противно воняет? — шепотом прервал мои размышления Грейвс. — Кто это приходил?

Не знаю, даже думать боюсь. Известно лишь одно: с такими гостями шутки плохи. Хуже и быть не может! Говорить было трудно, так как в горле совсем пересохло.