«Не человек, а дубина стоеросовая,— размышлял Иеро, покачиваясь в седле.— Здоровый, энергичный и слишком важный. К тому же,— добавил он в список своих отрицательных качеств,— из тех парней, что сперва рубят, а думают потом».

Под ним ритмично ходила волнами спина крупного лор-са по кличке Клоц, который бежал иноходью по грязной дороге, пытаясь иногда ухватить пучок молодых листьев с ближайших деревьев. Его толстые, выпяченные наружу губы были прекрасно приспособлены для этой цели.

Пер Иеро Дистин, священник-заклинатель второй степени, страж границы и киллмен, отбросил свои бесплодные размышления и выпрямился, опершись ладонью о высокую луку седла. JIopc, перестав хватать листья, вдруг фыркнул, остановился и тревожно замер, высоко задирая разлапистые рога. Хотя сейчас их отростки были мягкими, огромный черный зверь, превосходивший размерами и мощью любую породу давно вымерших лошадей, являлся смертельно опасным бойцом. В этот период, когда ветвистая поросль рогов еще не отвердела, главным оружием Клоца оставались острые тяжелые копыта.

Иеро, сдерживая скакуна, чутко прислушался. Впереди нарастали смутный гул и рев, превращаясь в громкий топот, от которого наконец сотряслась земля. И всаднику, и лорсу были хорошо знакомы эти звуки: хотя еще стоял август, стада баферов уже начали свою осеннюю миграцию с севера в южные края, как они делали это бессчетное количество лет. Священник попытался разглядеть животных сквозь плотную стену лиственниц, пальм и ольхи, которыми заросла обочина тракта. Стволы деревьев и кустарник ограничивали обзор, но доносившиеся до путников звуки становились все отчетливей и сильнее.

Наконец Иеро решил положиться на чутье Клоца, который мог инстинктивно определить, куда направляется стадо. Им угрожала немалая опасность, если бы они очутились перед фронтом огромного скопища быков, не имея возможности убраться с их пути. Баферы не считались особенно зловредными тварями, но, кроме огня и неприступных гор, ничто не могло их остановить.

Лорс забеспокоился, чувствуя, что они оказались в опасном месте в опасное время. Иеро решил не медлить дольше и, свернув с тракта на юг, положился на Клоца, предоставив ему выбирать дорогу.

Едва они расстались с трактом, священник обернулся: стадо, бесконечный поток бурых тел и огромных косматых голов, увенчанных острыми рогами, проламывалось через подлесок на дорогу. Рев и топот животных стали теперь оглушающими; во главе их, яростно фыркая, мчались огромные быки.

Стиснув коленями косматые бока лорса, Иеро отдал ментальный приказ:

«Беги, парень, не медли! Ищи безопасное место, не то нас растопчут!»

Клоц рысью рванулся вперед, его большое мощное тело двигалось на удивление быстро. Огромное животное мчалось по лесу, уклоняясь от древесных ветвей и кустарника, но всаднику, который трясся на его спине, приходилось труднее; он внимательно следил за крупными ветками, способными вышибить его из седла.

Высокие сапоги, куртка и штаны из оленьей кожи являлись надежной защитой от тонких ветвей, хлеставших по ногам и плечам. Голова Иеро оставалась непокрытой, но в одной из сумок, притороченных к седлу, лежали кожаный подшлемник и медный шлем. Он поднял руку, прикрывая лицо, и мысленно пришпорил лорса. Могучий зверь увеличил скорость; раздражение поднималось в нем, и мозг Иеро ощутил эту волну ярости.

«Прости старина, если мешаю делать твою работу»,— мягко подумал он.

Ни одна домашняя тварь не была так предана людям, как лорсы. Выведенные много поколений назад путем направленных мутаций гигантского дикого лося, уцелевшего после Смерти, они сделались прекрасными боевыми и верховыми животными. Стада их в аббатствах тщательно охранялись, а высоко ценимых производителей продавали на сторону с большой неохотой и в самых редких случаях. Однако ментальная чувствительность и ум сочетались улорсов с упрямой независимостью и капризностью нрава, которую никто не мог преодолеть; специалисты аббатств все еще продолжали селекционные работы с ними.

Внезапно Иеро выругался и хлопнул себя по лбу: атаковавшие его тучи москитов и веером взлетевшие брызги подсказали, что Клоц устремился в болото. Рев животных за спиной стал затихать — баферы не любили воду, хотя при необходимости могли проплыть несколько миль.

Иеро тоже не питал пристрастия к грязным болотным лужам. Он подал сигнал «стой!», слегка сжав ногами лор-синые бока, и Клоц остановился. Зверь тяжело дышал.

— Ах ты, неслух,— произнес Иеро, ласково потрепав шею скакуна.

Вокруг них темнели озерца и лужи, сливаясь впереди в довольно большой водоем с топкими пологими берегами. Путники остановились на скалистом мыске, загроможденном хаосом древесных стволов, принесенных в последнее половодье. Здесь царила тишина; топот стихал, еле слышный шум стада удалялся к востоку. Маленькая птичка в темном оперении проскользнула вниз по упавшему стволу. Бурые сосны и похожие на зеленые свечки кипарисы вставали прямо из воды, затеняя лучи солнца и придавая пейзажу сумрачную угрюмоватую торжественность. Облака мошкары роились над головой; спасаясь от них, священник начал обмахиваться сломанной ветвью. JIopc топал ногами и недовольно фыркал.

Рябь на антрацитовом озерном зеркале — вот что их спасло. Хотя Иеро обладал превосходной реакцией, борьба с насекомыми поглощала все его внимание, и лишь случайный взгляд, скользнувший по стеклянистой глади водоема, заставил его насторожиться. Две расходившиеся полосы от какого-то предмета, что в полном безмолвии двигался под поверхностью воды, стремительно приближались к скакуну и всаднику.

— Беги! — крикнул он, пришпоривая лорса. Зверь рванулся вперед, так что между ними и берегом пролегло уже добрых десять футов, когда бронированная башка снапе-ра показалась из воды.

Сражаться было делом бессмысленным. Метатель, висевший в чехле за спиной Иеро, а тем более его копье и меч — бесполезные игрушки против взрослого снапера. Клоц тоже чувствовал это, несмотря на всю свою силу и постоянную готовность к драке в любое время дня и ночи.

Отвратительная голова монстра достигала четырех футов в длину и трех в ширину. Припав на мгновение к земле, гигантская черепаха тут же стремительно рванулась вперед, царапая когтями неподатливый камень и расшвыривая загромождавшие берег бревна. Янтарные глаза чудовища сверкали, вода потоками струилась с выпуклого, зазубренного по краям панциря. Хотя монстр весил не меньше трех тонн, движения его казались на удивление проворными. До Смерти вес предков этих тварей составлял не больше шестидесяти пяти фунтов, но с тех пор они чудовищно выросли, сделавшись грозой озер и водоемов. Даже народ Плотины, для коего вода являлась самой привычной обителью, опасался их.

Все же, каким бы быстрым ни был снапер, он не мог состязаться на суше с перепуганным лорсом. Клоц сломя голову ринулся прочь с болота, и, когда монстр вылез на скалистый гребень мыска, лорс и его всадник уже мчались на сотню футов впереди, разбрызгивая воду в лужах и направляясь к дороге, по которой ехали ранее. Близорукий, как все представители его вида, снапер мог разглядеть только мелькающую впереди точку. Он с громким щелканьем захлопнул пасть, разочарованно наблюдая за исчезавшей в зарослях добычей.

Как только беглецы достигли сухого участка, Иеро вытер пот со лба, натянул поводья и прислушался: слабые звуки — топот и рев баферов — удалялись на юго-восток. Его дорога лежала в том же направлении, а потому, не колеблясь, он погнал лорса прямо за мигрирующим стадом. Оба они — и человек, и зверь — были потрясены своей неосторожностью. А в год от Рождества Христова семь тысяч четыреста семьдесят шестой потеря бдительности стоила дорого.