Порывы ветра, встретившие лодку в горловине бухты, вначале ошеломили его. Впрочем, ветер был не слишком силен, но человеку в крохотном суденышке четырех ярдов длиной он показался яростным. Волны накатывались на лодку, вода лилась на непокрытую голову Иеро, струилась по шее и спине. Он мгновенно промок, однако ночь была теплой и опасность замерзнуть ему не угрожала. К тому же священник не был новичком в обращении с веслами и парусом. Постепенно он вошел в ритм и размеренными неторопливыми гребками погнал лодку поперек волны.

Он был уже на середине прохода, когда почувствовал тревогу, поднявшуюся в подземной крепости. Немедленно усилив свою ментальную защиту, Иеро продолжал упорно грести, прислушиваясь к суете, наполнившей логово Нечистого.

Он мог слышать мысли С'даны, почти бессвязные от яростного гнева, когда тот пробудился и узнал последние новости. Мысли других адептов тоже были ему доступны, и он ощущал лихорадочную поспешность, с которой слуги Нечистого обшаривали ментальное пространство в недрах и на поверхности острова, пытаясь разыскать его. Но он также чувствовал и бесплодность их усилий. Его телепатический барьер был непроницаем и неощутим; эта новая сила и новое знание, посланные ему в трудную минуту Господом, делали его невидимым для служителей Зла. Гораздо больше священника тревожила погоня; если за ним отправят корабль, то смогут увидеть обычным зрением, а не ментальным. Он понимал, что рано или поздно враги тоже придут к этой мысли.

Но пока что ему сопутствовала удача. Он успел уже выйти из горловины бухты и обогнуть один из обрамлявших ее огромных утесов, когда на стенах замка вспыхнули огни и раздалось шипенье взлетающей осветительной ракеты. Она разорвалась над гаванью, залив ее ярким голубым светом, но огромные скалы, составлявшие внешний бастион острова, защитили Иеро от глаз врагов. Тем не менее он не строил иллюзий насчет своей безопасности; конечно, пропажа лодки будет обнаружена, и способ его побега не останется тайной.

Священник сложил весла и поставил парус. Теперь ему пришлось пересесть на корму и взяться за руль. Он повернул вдоль восточного побережья острова.

Ему хватило нескольких минут, чтобы приноровиться к своему крошечному суденышку. К счастью, с запада дул ровный устойчивый ветер, и лодка под парусом вела себя отлично. Вскоре священник убедился как в ее надежности, так и в своем умении справиться с парусом и рулем.

Он был настолько занят лодкой, что ослабил ментальный контроль за островом. Это, конечно, не касалось его телепатического щита, который поддерживался почти инстинктивно, но кое-что творившееся в Мануне ускользнуло от его внимания. Впрочем, остров напомнил о себе, когда Иеро почудилось, что он ощущает какую-то странную и неприятную дрожь ментального поля. Что вызвало ее, священник понять не мог и не заинтересовался странным феноменом. Главное, подумалось ему, что этот трепет не несет угрозы.

Внезапно слева от лодки, за границей отбрасываемой скалами тени, из воды всплыло полукольцо гигантского мертвенно-бледного каната. Этот канат был толщиною с тело взрослого человека, и на одном его конце зияла зубастая пасть.

Существо скрылось в черной воде и появилось вновь, ясно видимое в свете непрерывно взлетающих осветительных ракет. Сердце Иеро сжалось, будто схваченное ледяными тисками.

Червеобразные монстры из гавани! Манун вызвал из темных глубин Внутреннего моря и послал за ним ужасную погоню.

Лучар сидела, скрестив ноги и пристально уставившись на пламя крошечного костра. Ее била дрожь, но холода она не испытывала, совсем нет. Молодой медведь лежал рядом с ней, положив голову на ее колени. Он спал, чуть слышно посапывая носом. Справа, из-за небольшого оврага, доносился шум волн, разбивающихся о берег, и тихий хруст — Клоц перемалывал свою бесконечную жвачку. Огромный лорс стоял на страже, и девушка знала, что опасность не нагрянет неожиданно в эту ночь.

Она думала об Иеро. Он сумел сделать невозможное — связаться с ними, и это чудо снова вдохнуло в нее желание жить. Последние часы были очень тяжелыми: ей казалось, что все потеряно, и она серьезно помышляла о самоубийстве. И в этот момент священник перебросил им ниточку надежды. Но он мог бы сказать что-нибудь и ей, думала девушка, сердито и по-женски непоследовательно. Или не мог? Нет, в самом деле, она оказалась слишком глупой, слишком неопытной, чтобы услышать его! Медведь, четвероногое создание, был более чуток, чем женщина, которая…

Вздрогнув, она прогнала эту мысль прочь. Невысказанную мысль и непрошеную… Она, Лучар, дочь Даниэла Девятого, принцесса Д'Алви, не может любить священника-иностранца! Этого низкорожденного дикаря, раскрашивающего лицо, это ничтожество, этого типа, что охотней беседует с медведем, чем с ней! Любить его? Смехотворно!

Но тут же, с чувством внезапно возникшего раскаяния, она нежно погладила мохнатую голову Горма.

— Медведь, умница мой,— прошептала она едва слышно,— прошу тебя, приведи его обратно. Приведи невредимым, ко мне.

Их лагерь располагался в углублении скалы, в нескольких сотнях футов от моря. Как передал ей Горм, им предстояло найти небольшую бухту или залив и, затаившись там, ожидать Иеро. Этот крошечный заливчик, огороженный скалами, открытый лишь небу и морю, был идеальным убежищем. Лучар, вспомнив осторожность Иеро и его уроки, построила изгородь из кустарника со стороны пляжа, так что разведенный ею костер был незаметен даже с расстояния двадцати шагов.

Медведь внезапно пробудился и глубоко втянул носом воздух.

«Ветер усиливается, маленькая самка,— так он обозначал Лучар.— Небо стало темным. Это большая удача для друга Иеро».

Сообщив это, Горм улегся и снова закрыл глаза.

«Но ведь он в тюрьме!» — подумала Лучар.

Священник был бы удивлен, узнав, сколь уверенно она научилась пользоваться ментальной связью. Они с Гормом уже прекрасно понимали друг друга и могли проводить настоящие совещания. Девушка получила возможность давать мысленные команды большому лорсу, хотя чаще прибегала к помощи медведя. Клоц выполнял приказы своего мохнатого приятеля так, словно они исходили от самого Иеро. Это обстоятельство наверняка показалось бы священнику весьма примечательным.

«Не пытайся говорить с другом Иеро (чувство опасности),— передал медведь, не открывая глаз.— Говори только со мной и Клоцем, когда мы рядом».

Лучар была достаточно умна, чтобы понять: Горм лучше представляет опасные последствия ментального общения. Не желая того, она могла выдать Иеро или навести врагов на их лагерь.

Однако как тяжело давалось ей это томительное ожидание!

Миновал час, и она поняла, что медведь снова проснулся. Поднявшись, он вытянул шею и начал всматриваться в темноту, как будто пытался разглядеть мчавшиеся над ними облака. Каким-то шестым чувством она уловила, что медведь вступил в контакт с Иеро. Если бы только она могла помочь ему! Нервная дрожь сотрясала тело Лучар, и тут же она ощутила, что Горм сейчас заговорит с ней.

«Друг Иеро в море, ищет нас. Но я не могу описать ему место, где мы находимся. Ты должна сделать это, маленькая самка. С помощью моих глаз он не может хорошо рассмотреть берег».

Затем в ее сознание, подобно бурному потоку, ворвался Иеро. Но он не произнес ни слова привета или ласки, одни только приказания!

«Где ты, девушка? Быстрей! Попытайся рассказать мне об этом месте — как оно выглядит со стороны моря. И торопись! — Здесь была пауза.— Меня преследуют; я не могу долго поддерживать связь с вами. Ну, поторопись же!»

Лучар пришла в ужас. Она так хотела помочь ему, но теперь не могла даже думать; страх перед слугами Нечистого сковал ее. Они могут убить Иеро, если переданная ею картина будет неверной или слишком смутной, чтобы он сумел их разыскать… Эта мысль мучила ее, но она принадлежала к племени воинов и бойцов; наконец ей удалось собраться с силами.