Аоуу, аоуу, аааоууу! — рыдания, возникшие, казалось, в самом вечернем воздухе. Трижды прозвучал этот полный тоски вопль; затем воцарилось молчание.

Вскоре подала голос лягушка, за ней — другая, и, наконец, весь оркестр болота зазвучал снова.

— Что это было? — со страхом прошептала Лучар.

— Не знаю. И Горм тоже не встречал ничего подобного,— отозвался Иеро после недолгой паузы.— Кажется, звук пришел со стороны болота, но я не уверен в этом. Так может кричать только разумное существо, клянусь Святой Троицей! Кто-то враждебный и злой, затаившийся во тьме… Надо остаться здесь, я хочу подумать. Нельзя двигаться ночью, не зная, что нас ожидает. Здесь может обитать какая-то тварь Нечистого, спрятавшаяся за ментальным щитом.

Солнце село, и тьма опустилась на руины древнего города. Иеро спешился, его брови были нахмурены. Возможно, безопаснее вернуться назад? Искать другой путь через болото? Он чувствовал себя тупицей. Нужен какой-то способ, неожиданный и эффектный, который не пришел бы в головы врагам. Но что же именно? Проклятье! Он хлопнул себя по лбу, раздавив разбухшего от крови москита.

— Нам бы пригодилась лодка,— сказала Лучар, задумчиво глядя вдаль,— Но это должна быть большая лодка, такая, чтоб выдержать Клоца. В ней мы могли бы переплыть лагуну.

— Всеблагой Боже, прости мою тупость! — воскликнул священник.— На севере, если нам надо переправить животных через реку или озеро, мы строим плот. Плот, только и всего! И я сидел весь день, глядя на тысячи бревен и эти вьющиеся лианы, которых полно на каждом островке! Слезай вниз, девочка, сейчас мы примемся за дело!

Вокруг их острова скопилось множество древесных стволов, так что работа нашлась для всех. Лучар зацепляла бревна гибкими прочными стеблями, и Клоц тащил их к берегу, где Иеро, орудуя мечом, обрубал ветви и сучья. Горм навалил рядом целую кучу лиан, которые он перегрызал у самых корней. Они дружно трудились под светом луны, сиявшей в ночных небесах, и вскоре плот был готов. Связанный из мощных неошкуренных бревен, он имел тридцать футов в длину, пятнадцать в ширину и выглядел весьма солидно.

Впрочем, Клоцу он не внушал доверия.

«Я (могу) плыть по воде»,— сообщил лорс, пробуя поверхность плота огромным копытом.

«Нет, глупый,— отозвался его хозяин.— Под водой опасность. Ты поедешь вместе с нами на этих бревнах».

Понадобились огромные усилия, чтобы протащить громоздкое сооружение по жидкой грязи к открытой воде, но путники справились и с этим. Наконец плот закачался на мелких волнах, Иеро встал на корме с шестом в руках, Лучар расположилась на носу, а Клоц лег посередине. Он чувствовал себя неуверенно; при таком способе путешествия его выносливость и сила были бесполезны. Рядом с лорсом свернулся мохнатым клубком медведь.

Пробормотав слова короткой молитвы, Иеро навалился на шест, и неуклюжее судно со своим странным экипажем скользнуло в темноту.

Громоздкий плот оказался еще более неуклюжим, чем полагал Иеро. Они плыли вперед очень медленно, раздвигая стебли водных растений, которыми заросла лагуна. Вначале священник рубил их мечом; затем привязал клинок к концу шеста кожаным ремнем словно косу. Теперь ему было удобнее резать водоросли, и Иеро больше не опасался, что какая-нибудь тварь цапнет его за руку, когда он наклонится над краем плота.

«Что-то плохое и опасное близко! — вдруг раздался ментальный сигнал медведя,— Не человек, что-то совсем иное; оно думает и не думает одновременно».

Иеро оперся на свой шест, и то же самое сделала Лучар. Неповоротливый плот медленно дрейфовал по темным водам, пока его экипаж прислушивался к ночным шорохам, пользуясь одновременно и ушами, и мозгом. Но люди не уловили ничего; вокруг раздавались лишь оглушительные вопли лягушек, из-за этого было почти невозможно говорить вслух.

«Оно идет,— передал Горм,— Оно быстрое, очень быстрое, словно плывущая рыба. Слышу… нет, теперь не слышу ничего».

Священник не тешил себя успокоительной надеждой, что Горм мог ошибиться; медведь был чуток к любой опасности, и это уже не раз спасало путников. Если его ментальное чутье, превосходящее человеческое, определило нечто угрожающее, значит, это создание было здесь, и не приходилось ждать ничего хорошего от такой твари!

Думает и не думает одновременно! Сейчас некогда разбираться в этих странных словах медведя. Встревоженный и расстроенный неведомой угрозой, Иеро пристально вглядывался в темную неподвижную воду, торчавшие над ней руины и заросли тростников. Он подумал мельком, что огромные рога Клоца уже достаточно окрепли и представляют грозное оружие.

Но все вокруг было спокойно под бледным светом луны. Наконец священник махнул рукой Лучар и снова опустил шест в мутную воду. Неуклюжая конструкция медленно двинулась вперед, направляемая людьми в открытое пространство между двумя разрушенными зданиями.

Когда плот окунулся в тень огромных стен, они встретились с неожиданным препятствием — плавающей на поверхности воды кучей гниющих стеблей. Иеро перебежал на нос и начал рубить растения мечом; Лучар помогала ему. К счастью, вода здесь была глубока, и они быстро справились с этой задачей.

Плот неторопливо двигался в ночном полумраке. Зияющие провалы окон и бреши в разрушенных зданиях смотрели на путников подобно темным глазам ночи. Однажды стая летучих мышей вырвалась из руин и пронеслась над ними, судорожно трепеща крыльями. Вода в провалах меж зданиями была черна и казалась бездонной. Иногда плот пересекал обширные открытые пространства; как полагал Иеро, здесь находились когда-то площади и парки огромного древнего города.

Наконец небо на востоке порозовело под первыми лучами восходящего солнца. Иеро бросил взгляд вперед, на девушку, и оба одновременно улыбнулись. Они были усталыми и грязными; казалось, каждый дюйм их тел искусан москитами. Но они были живы, здоровы и одолели вполне приличное расстояние.

— Я не хочу плыть днем,— произнес священник, вытирая пот со лба.— Смотри, вон там вполне подходящее место для лагеря.

Они находились на обширном, почти квадратном пространстве, которое было, очевидно, затопленной площадью древнего города. С трех сторон над их головами нависали огромные изуродованные каменные громады, испещренные провалами окон, дырами и шрамами. Длинные плети лиан и гибкие стебли кустарника оплетали развалины.

С четвертой стороны открывалось более обнадеживающее зрелище. Огромное здание, некогда стоявшее здесь, рухнуло под грузом прошедших лет; по-видимому, это случилось не так давно. В результате его обломки образовали островок неправильных очертаний, вздымавшийся в центре на несколько ярдов над водами лагуны. Часть этого холма поросла высоким кустарником, его ветви низко свисали к воде, обещая путникам надежное укрытие.

Вскоре плот был пришвартован к берегу, заваленному грудами листьев, мокрыми полусгнившими сучьями и бревнами. Путешественники, двуногие и четвероногие, сбились в кучу в ожидании восхода солнца. Настала пора обсудить кое-какие подробности минувшей ночи.

«Горм, что за существо напугало тебя прошлым вечером?» — поинтересовался священник.

«Что-то совсем новое,— передал медведь, пытаясь прикрыть лапами свой чувствительный нос от укусов москитов.— Оно быстрое, коварное, с плохими мыслями, полное ненависти к любому, кто не похож на него. Это не человек и не обычное животное, я знаю наверняка. Может быть,— медведь сделал паузу, размышляя,— оно немного похоже на лягушку, но оно думало!»

Пока собеседники переваривали его сообщение, Горм добавил: «Я ощутил только одно такое существо, и оно ушло прочь. Наверное, искать других таких же».

Сделав это заявление, медведь прикрыл глаза и задремал.

— Нам придется дежурить,— сказал Иеро девушке, вытирая испарину со лба грязной ладонью. В глаз ему попала соринка, и Лучар, вытащив откуда-то клочок чистой ткани и смочив его, промыла глаз священнику.