— После полудня я оставил Гиора одного и решил пройтись по окрестностям. Я двинулся на восток, хотел обойти лагерь по кругу.

Братьям было велено держаться вместе, но Иеро никак не прокомментировал это явное нарушение приказа. Мантаны выслушивали его распоряжения и выполняли их так, как считали нужным. Впрочем, они не относились к стражам границы и обладали столь большим опытом, что требовать от них скрупулезного соблюдения дисциплины было бы смешно.

Рейн присел, сгреб под колени охапку листьев и начал чертить на земле карту кончиком кинжала.

— Мы здесь, видишь? Я пошел на восток, потом взял немного к северу.— Он нарисовал ломаную линию,— Здесь камни… обломки скал, погруженных в болото. Неприятное место! Запаха нет, но смердит, как от падали. Встречалось мне такое на побережье…— Рейн имел в виду берег Великого Западного океана, за многие сотни миль отсюда, за огромными горами. Он задумчиво постучал клинком по своему чертежу.— Там словно что-то шевелится… трудно разглядеть… но я чувствовал какую-то возню… может быть, не одной твари. Странное движение — только с севера на юг, по прямой. Что-то вроде границы… или пограничной охраны. Хочешь взглянуть?

Все были уже на ногах; дети Ветра тоже вскочили с горящими от возбуждения глазами.

— Что ты видел на побережье? Где? — нетерпеливо спросил Маларо.— Почему ты думаешь, что здесь что-то похожее?

— Трудно сказать. На западе, у океана, оно напоминало круг… этакое пятно… Но чувство было таким же — запаха нет, а смердит! Противно. Мы с Гиором туда не пошли. В тех краях лишь несколько иннейских стойбищ, а иннейцы близко не подходят к тому месту. Говорят, опасно. Коли б мы с Гиором тогда не торопились, так проверили бы. Ну, решай сам! Я сказал, что видел.

Иеро задумался. Один из лучших северных рейнджеров обнаружил в лесу нечто странное… такое, что он даже не может описать… Но этот человек долгие годы сражается с Нечистым… ненавидит его… и, несомненно, обладает чутьем, пусть не телепатического характера… скорее — чутьем разъяренного волка… Запаха нет, а смердит! Можно ли лучше описать ментальную эманацию врага?

Священник повернулся к Мантану:

— Зови брата, и пойдем.— Он кивнул остальным,— Двигайтесь осторожно. Рейн, ты первым. И никакой мысленной связи! — Он коротко передал детям Ветра суть своих распоряжений, и разведчики начали собираться. Все, что надо было сделать, было сделано; мешки собраны, оружие — приготовлено. Этому отряду не требовалось много времени, чтобы выступить в поход.

Примерно с час они осторожно пробирались среди исполинских стволов, словно тени в мире теней. Рейн, к которому вскоре присоединился Гиор, шел впереди, остальные, сбившись в плотную кучку, за ними. Вдруг их проводник предостерегающе поднял руку. По сигналу Иеро разведчики растянулись цепью и залегли, используя ближайшие укрытия. Сам священник выбрал позицию позади огромного пня и, чуть приподняв голову, приступил к осмотру.

Место, которое описывал Рейн Мантан, было теперь перед глазами Иеро; он начал изучать его зрительно и ментально. Подобный ландшафт не раз встречался им прежде; для северных краев он не был особенно примечательным. Влажную болотистую почву низины окружали ряды невысоких скал, перемешанных с кустарником. Широкие полосы маслянистой темной воды сверкали там и тут в лучах заходящего солнца. Изредка попадались деревья, невысокие и какие-то скособоченные; иногда — просто сухие стволы с голыми ветвями. Местами прямо из воды возносился желтый камыш или торчали заросли ядовито-зеленой осоки.

И все они заметили кое-что еще. В болотистой ложбине царила полная тишина; ни одна птица не плескалась в воде, не было видно ни цапель, ни уток, ни куликов, и лишь ветер шевелил плотные метелки камышей, издававших едва слышное потрескивание. Казалось, они вступили в землю вечного молчания.

Снова и снова Иеро напрягал разум, направляя вперед веер ментального излучения, столь же тонкий и неощутимый, как пушинка, несомая порывом ветра; его прикосновения напоминали ласку, но не удар, чуть заметную прохладу воздушной струи, но не опаляющий жар самума. Постепенно он прошелся по всем длинам волн, начиная от принадлежавших насекомым, до диапазона, который использовали существа с высокоразвитым интеллектом. Снова и снова, с бесконечным терпением, он повторял свои попытки, концентрируя сознание на лежавшей перед ними впадине.

Контакт! Священник резко отдернул свой ментальный щуп, затем осторожно вытянул его вперед, нацелившись в определенное место. Объект контакта перемещался; как и докладывал Рейн, это движение не было хаотическим, но следовало некой невидимой линии, пересекавшей их собственный маршрут. Иеро ощущал теперь почти невыносимое отвращение; видимо, он наткнулся на источник того, что смердело без запаха.

Он не был в полном смысле связан с мозгом этого существа — скорее, лишь присутствовал в его эмоциональном центре. Кем бы ни являлась эта тварь, мозг ее обладал защитой, но не искусственного характера, которой Нечистый снабжал своих слуг. Вероятно, ментальный заслон возник в процессе эволюции и служил маскирующим экраном, необходимым при выслеживании добычи, чувствительной к телепатическим волнам.

Однако, невзирая на этот барьер, Иеро мог кое-что уловить, и ощущения его были малоприятными. Прежде всего — ярость, бешеная ярость, которая была сущностью этой твари и которую она не могла подавить. Еще — злоба и свирепая, дьявольская хитрость. Но главное, голод! Голод доминировал надо всем! Священник поморщился. Пожалуй, лишь Дом, тот странный вампир в огромной пещере, с такой же неутолимой алчностью жаждал добычи. Тварь, с которой его сейчас соединял неощутимый луч ментальной связи, хотела рвать и терзать, дробить кости и насыщаться плотью, погасить жизнь в беспомощном трепещущем теле и впитать ее в себя вместе с кровью и мясом жертвы.

«Гиена,— подумал Иеро,— чудовищная гиена, одержимая страстью к убийству!»

Однако ей не позволяли удовлетворить эту жажду, что и было причиной непреходящей ярости. Тварь пребывала в строго ограниченном пространстве и не могла вырваться из него по своей воле. Сдерживал ли ее некий странный барьер, ментальный или силовой?

Иеро размышлял, одновременно с помощью насекомых и редких птиц собирая информацию о странном болоте. Эта смесь грязи, воды и заросших кустарником скал простиралась довольно далеко на север и юг. Обойти ее непросто, это займет немало времени, а время его беспокоило: вожди республики нуждались в информации, а пока что его группа ничем не могла похвастать. Наконец он принял решение и взмахом руки велел разведчикам отходить. Они торопливо зашагали назад и через четверть часа собрались плотной кучкой под тяжелыми лапами чудовищной ели. Рассказав о своих исследованиях, Иеро набросал план действий и отдал приказы.

Три воина-священника уселись под защитой хвойного полога, переговариваясь едва слышным шепотом. Иир'ова и оба Мантана исчезли в лесу. Теперь оставалось только ждать, наблюдая за угасавшим на западе светом дня, вслушиваясь в лесные шорохи.

— Эта тварь — скорее, твари,— свирепеет от голода,— тихо сказал Иеро,— Я подозреваю, что Нечистый установил барьер, который держит их там. У них, мне кажется, не слишком много мозгов, а хитрость… Ну, хитрости и Мантанам не занимать! Они выведут котов к нужному месту, а те сделают остальное.

Спустя некоторое время Иеро протянул в сгущавшийся полумрак нить ментального сигнала и почти сразу же с облегчением вздохнул:

— Они на месте, и охота началась. Надеюсь, деревья не слишком помешают иир'ова. Вообще-то они равнинные жители.

Забившись в глубину елового шатра, они напряженно ждали.

Вскоре раздался треск сухой хвои и топот копыт. Иеро определил, что напуганный олень мчится в их сторону. Иир'ова не использовали «ветер смерти»; им вполне хватало собственных быстрых ног. Двигаясь в линию, загонщики то показывались в нужных местах, пугая зверя, то выскакивали вперед, предупреждая все его попытки уклониться в сторону. Наладив мысленное наблюдение за погоней, священник в который раз подивился охотничьему искусству детей Ветра — они направляли животное прямо к невидимой границе, хотя олень явно не хотел бежать туда. Позади иир'ова со всей возможной скоростью двигались Мантаны, торопившиеся поспеть к развязке.