Калеб Флемминг, изрыгая проклятия, метался по своему кабинету, расположенному на первом этаже принадлежащей ему гостиницы. Остановившись на минуту, он еще раз перечитал вызвавшую его гнев телеграмму и вновь разразился потоком брани:

— Черт бы побрал эту женщину! — Далее последовала не поддающаяся описанию ругань, в процессе которой “эта женщина” была названа всеми существующими в английском языке уничижительными именами.

— Что за бес в тебя вселился? Или опять Тайрон Уэбстер предлагает продать ему гостиницу и ресторан?

Глубокий, звучный голос Дру Салливана заставил Калеба замолчать. Зажав в кулаке скомканную телеграмму, он развернулся и оказался лицом к лицу с целой горой мышц, ростом шесть футов пять дюймов.

— Мало того, что Уэбстер пытается сожрать нас со всеми потрохами, так я еще должен благодарить свою бывшую женушку за очередную гадость! — Калеб сплюнул. — Эта женщина специально выжидала до последней минуты, чтобы я не смог присутствовать на свадьбе и не поставил бы ее в неловкое положение перед напыщенными приятелями! Черт, я уверен, что это событие станет сенсацией сезона в Чикаго!

— О чем это ты болтаешь? — поинтересовался Дру, глядя на телеграмму в руке Калеба.

Он легким шагом пересек богато обставленную гостиную — следом за ним семенил верный Вонг. Маленький китаец был в широкополой соломенной шляпе, сзади болталась длинная коса. Он остался стоять рядом с Дру, пока тот не предложил ему сесть. С благодарным поклоном Вонг уселся на стул и засунул руки в широкие рукава своей рубахи.

— Мне не нравится, что ты все время ходишь за мной, как преданный раб, — в который уже раз повторил Дру. — Боже всесильный, ты же свободный человек!

Вонг с задумчивым видом привстал со стула, а Калеб продолжил расхаживать по кабинету, как лев по клетке.

Дру прочел Вонгу еще одну нотацию о том, что не следует относиться к нему как к китайскому императору. Десять месяцев назад он вызволил Вонга из толпы пьяных старателей, издевавшихся над китайцем; с тех пор Вонг не пропускал ни одного случая, чтобы не поклониться или не проявить каким-либо иным способом свое глубокое почтение к спасителю. Нескрываемая благодарность и привязанность граничили с подобострастием. Хотя Дру неоднократно просил китайца оставить его в покое, тот буквально стал его второй тенью и следовал за ним по пятам. Дру раздражала преувеличенная преданность Вонга. Теперь он и минуты не мог посидеть спокойно — китаец обязательно склонялся рядом, чтобы стряхнуть пылинку с его ботинок! Вонг чистил их, и они блестели, как только что натертый паркет. Дело не в том, что человечек с косицей не нравился Дру, просто у парня были свои причуды. Вонг был убежден, что перенес уже все возможные болезни, известные в Северном полушарии. Он постоянно чихал и сморкался, при нем всегда было как минимум два носовых платка. Китаец, казалось, реагировал на все, что росло и двигалось. Нос его был постоянно красным от насморка, к тому же он принимал так много дурно пахнущих травяных настоев, что находиться рядом с ним было мукой. Вонг заваривал тертый лук кипящим молоком и пил по четыре чашки этой мерзкой смеси в день. Было еще снадобье, изготовленное из смеси тертого хрена и сока лимона, а также из картофеля и измельченных сосновых шишек и иголок. Часто Вонг сидел, накрывшись полотенцем и вдыхая ароматические пары настоев.

Отвлекшись от своих беспорядочных мыслей, Дру снова перевел взгляд на Калеба — тот все еще метался по комнате.

— Черт бы ее подрал! — пробормотал Калеб. — О, как бы мне хотелось посмеяться над этой высокомерной…

Голос его сорвался, и он, резко обернувшись, внимательно посмотрел на рассевшегося в кресле мужчину с черными, как смоль, волосами и не правильными чертами лица. Калеб отдавал должное его удивительным физическим данным и ценил таланты, которые неоднократно проявлялись за долгие годы их знакомства. Пожалуй, не было человека, равного Дру по изобретательности. Он был настоящим сгустком энергии! Если кто-то и сумеет оказаться в Чикаго до начала свадьбы, то это, конечно, Дру. Да и кто лучше него сможет проводить Тори до Монтаны? Калеб размышлял, и на губах его появилась хитрая улыбка.

— Дру, я хочу попросить тебя об одном одолжении как своего старого друга, — наконец произнес он.

Дру слегка нахмурился. Похоже, Калеб задумал что-то весьма серьезное.

— Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что сумею, — ответил он вежливо. — Но…

— Я не стал бы тебя просить, не будь это так важно для меня, — оборвал его Калеб. — Я хочу, чтобы ты срочно привез ко мне дочь. Было бы лучше сделать это еще вчера.

— Откуда ее надо привезти? — с любопытством спросил Дру.

— Из Чикаго, она там живет. Ее отчим стал богатым железнодорожным магнатом, а мать купается в богатстве, как утка в воде.

— Чикаго! — не веря своим ушам, воскликнул Дру. — С этим городом, как тебе известно, у меня связаны неприятные воспоминания. Мне хотелось бы вообще стереть их из памяти. В первый и последний раз, что я там был, мне пришлось столкнуться с одним сукиным сыном, чей папаша владеет скотобойней и мясными лавками. Я провел свое стадо через земли воюющих с нами индейцев, через горные потоки и разлившиеся реки, через высокие горы — все для того, чтобы добраться до Чикаго. И этот подлый мерзавец заплатил мне за мой скот лишь половину его истинной стоимости! Я поклялся, что никогда больше ноги моей не будет в этом проклятом городе. Эту клятву я намерен выполнить.

Калеб умоляюще посмотрел на него, но Дру отрицательно покачал головой:

— Клянусь Богом, Калеб, я не намерен надолго отлучаться со своего ранчо. Кроме того, дорога до Чикаго займет не меньше трех недель, даже если я сяду на пароход, идущий вниз по Миссури на всех парах.

— Мне все известно, — сказал Калеб, пожав плечами. — Но я же сказал — для меня это очень важно.

— Может быть, тебе это и важно, но мне — нет. — Дру пренебрежительно фыркнул:

— Я должен заниматься ранчо. Последнее время нам не давали покоя угонщики скота; похоже, этих ворюг подослал Тайрон Уэбстер…

— Что ты поднимаешь такой шум, Дру! У тебя три брата, которые вполне могут тебя заменить, — прервал его Калеб. — Пора уже поручать им важные дела. Ты относишься к ним, как к малым детям, а сам лезешь из кожи вон. Надо немного отдохнуть.

— В Чикаго? — Дру с отвращением фыркнул. — Я, пожалуй, предпочту один на один столкнуться с племенем индейцев.

— А теперь выслушай меня, мой мальчик. Если бы не я, ты никогда бы не разбогател и не смог купить себе достаточно земли, чтобы содержать себя и своих младших братьев. Ты мне многим обязан…

— Если бы не ты? — На губах Дру заиграла едкая ухмылка. — Если мне не изменяет память, когда мы скитались в горах, именно ты поскользнулся и полетел вниз. Мне пришлось тебя спасти.

— Но зато благодаря этому падению я нашел богатейшую золотую жилу, — парировал Калеб. — Не наткнись я тогда на золотые самородки, у меня не было бы этой гостиницы и ресторана, а у тебя твоего обширного ранчо.

Дру усмехнулся, развеселившись. Они познакомились с Калебом в Сьерра-Неваде и стали компаньонами-золотоискателями. Падение Калеба в горах стало тем подарком судьбы, благодаря которому они разбогатели после долгих лет нищенского существования.

— Кто в течение трех лет копался в золотой пыли и посылал все деньги семье в Канзас, оставляя себе ровно столько, чтобы не умереть с голода? И кто сумел в первый же день нашей удачи намыть столько золота, что немедленно послал денег на дорогу твоим братьям?

Дру неловко заерзал на стуле. Он знал, что этот спор он проиграл.

— Это сделал ты, Калеб.

— А кто покупал твой скот по сто долларов за голову, чтобы прокормить старателей? А кто следит за тем, чтобы у тебя в доме всегда была еда, кто контролирует, чтобы тебе вовремя поставляли все необходимое, в то время как вся округа ждет прихода грузовых фургонов по несколько недель?