Обрадованный Дру повел Тори в лучший ресторан поселка. Он начинал понимать, почему Гвен держала дочь под замком все эти годы. Эта нимфа была необычайно соблазнительна, и когда сбросила связывающие ее запреты, то стала подобна весеннему ветерку. Ее веселый, легкий характер был заразителен. Она заставила его почувствовать себя вновь глупым, шаловливым мальчишкой, который впервые идет на свидание.

Тори жадно поглощала предложенные ей блюда и вино. Стоило стакану опустеть, как она наполняла его вновь. Алкоголь развязал ей язык, и она начала рассказывать Дру о своей жизни: о том, как тяжело было жить под постоянным строгим надзором Гвен, как раздражали ее нескончаемые гувернантки, которые, словно ищейки, следили за каждым ее шагом начиная с десяти лет. Закончив повествование, она откинулась на спинку стула. Фиалковые глаза скользили по лицу Дру. Ей гораздо больше нравились грубоватые, но симпатичные черты его лица, чем утонченные лица тех джентльменов, которых ей приходилось встречать. Дру был красив по-своему, к тому же великолепно сложен и такой сильный…

Тори мысленно дала себе пощечину и выпрямилась на стуле. Интересно, не прочитал ли Дру тех мыслей, которые бродили в ее голове? Вероятно, нет, потому что он задумчиво глядел на нее, и значение его взгляда она не могла расшифровать.

— Расскажите мне о себе, Монтана, — попросила она.

Дру недоуменно пожал плечами и стал изучать содержимое своего стакана.

— Да что, собственно, рассказывать, — пробормотал он. — Родителей моих убили индейцы, и я начал искать работу, чтобы выжить. Я брался за любую работу, какой бы тяжелой и грязной она ни была. Несколько лет я перебивался случайными заработками, а потом направился на Запад, на золотые прииски, надеясь разбогатеть и начать помогать троим моим братьям в Канзасе.

— Троим братьям? — Глаза ее сверкнули изумлением.

Он утвердительно кивнул головой.

— Джон Генри на два года моложе меня. Ему двадцать восемь, он отец двоих мальчишек. Джерри Джеффу исполнилось недавно двадцать шесть, в прошлом году он женился на веселой рыжеволосой девице. Билли Боб — всеобщий баловень и любимец, ему будет двадцать два через три месяца.

Тори была поражена. У Салливана была, видимо, тяжелая жизнь — воспитывать и поддерживать такую семью! Интересно, а какое второе имя у него самого, ведь у каждого из братьев по два имени? Однако она ловила себя на том, что не может обращаться к Дру иначе, чем просто Монтана.

— Большая часть моего образования — результат жизненного опыта, — проговорил Дру, не в состоянии сдержать невольное негодование:

— Мне едва сравнялось пятнадцать лет, когда случилась беда с родителями, и я понял, что ответственность за семью ложится на мои плечи. Ни один из моих братьев не учился подолгу — мы работали на ферме. Я оставил за старшего Джона Генри, а сам пошел искать работу. Я прошел непростую школу жизни и научился получать от нее тычки, выживать благодаря уму и силе. Временами единственное, что поддерживало меня, это мысль о братьях, которые вынуждены существовать лишь на мои заработки и на те деньги, которые они получат от продажи небогатого урожая. Такая сложная жизнь продолжалась очень долго.

— А я очень долго жила мучительной мыслью, что мой собственный отец от меня отказался, — вздохнула Тори. — Хотя Эдгар не скупился на подарки, мать держала меня на привязи. Единственным моим убежищем были книги. И я не уверена, что лучше: утонуть в вакууме или бороться всеми силами за выживание.

— Всегда лучше там, где нас нет, — произнес Дру, наливая себе еще вина. — Постоянные поиски чего-то лучшего — это наше вечное проклятие. — Он наполнил стакан и поднял его. — Выпьем за лучшие дни.

— За вечнозеленые дни! — проговорила Тори, чокаясь с ним.

Дру не имел ни малейшего представления о том, что именно она имеет в виду, но осушил стакан до дна.

— За ветер! — усмехнулся Дру. — Который донесет нас до Монтаны!

Затем он поднялся из-за стола.

— Пойдем потанцуем, — предложил он слегка дрожащим голосом. — Я ни разу не танцевал с такой девушкой, как ты.

— С удовольствием. — Тори поглядела на красавца великана и пожелала, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Наступило наконец ее время!

На рассвете, поддерживая друг друга, Дру и Тори возвращались из ресторана в гостиницу. По дороге Дру научил ее нескольким разбитным песенкам, от которых у Гвен волосы бы встали дыбом. Но Тори и глазом не моргнула. Дру уделил ей столько внимания, а она наслаждалась каждым проведенным вместе с ним мгновением.

— Знаешь, я не думала считать тебя скучным и глупым, — говорила Тори заплетающимся языком. — Ты не скучный, нет. Наоборот, ты очень, очень, очень веселый… — Тори икнула и захихикала. — Извините… И я хочу провести с тобой ночь, я хочу снова увидеть тебя раздетым…

Откровенное замечание Тори рассмешило Дру. Последние запреты были сняты, она была свободна, говорила и делала, что хотела.

Но когда они подошли к ярмарочной площади и Дру, обняв Тори, попытался снова закружиться по танцевальной площадке, ее игривость улетучилась. Весь мир сузился до Дру. Она не видела никого, кроме этого мускулистого гиганта, который держал ее в своих мощных руках. Дру был легок в движениях и проворен. Его тело касалось ее тела, напоминая о запретных ласках и страстях. Тори почувствовала, что начинает пылать от желания.

— Где ты научился так хорошо танцевать? — спросила она, пытаясь подавить волны наслаждения, охватившие ее. Они ведь просто танцуют, Боже милостивый. Если она вовремя не остановится, то, пожалуй, начнет воображать себе неизвестно что.

— На золотых приисках Калифорнии и Невады, — пробормотал он невнятно, затем широко улыбнулся, и Тори чуть не растаяла от удовольствия. — Там было мало женщин. Мы по очереди танцевали за дам. А ты?

— Меня обучал этому учитель танцев, которого нанял отчим, — ответила она.

Когда музыка кончилась, к ним подошел приятной наружности молодой человек и хотел было пригласить Тори на следующий танец. Но Дру не позволил ему занять свое место. Дру намеревался всю ночь развлекаться в обществе этой обворожительной нимфы; решив погрузиться в причудливые фантазии. Завтра он наденет дорожный костюм, и они продолжат нелегкое путешествие. Но сегодня.., сегодня ночью он и Тори открыли для себя свое собственное царство, где все замки — воздушные.

Над ярмаркой носился аромат пунша. Дру и Тори взяли себе по порции. В темноте горели факелы, и музыка звенела в воздухе. Ночь была великолепна, и Тори поклялась, что никогда не забудет радость, которую доставил ей Дру. Они пили и танцевали, пока музыканты наконец не устали.., и, уложив инструменты, не разошлись по домам. Тори не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. Впервые она оказалась на празднике в обществе мужчины, и никакой бдительной бонны поблизости не было. Ну то, что именно этот мужчина ей нравился и ухаживал за ней, — усиливало значительность момента.

— Я никогда так не веселилась, — заявила Тори слегка заплетающимся языком.

У Дру рот расплылся в глупой ухмылке, когда Тори выпустила его руку и попыталась продемонстрировать несколько сложных танцевальных па в вестибюле их гостиницы. Как бы грациозна она ни была, но алкоголь оказал на нее свое действие. Исполняя очередной пируэт, она наступила на подол платья и замахала руками, как ветряная мельница, чтобы удержать равновесие. Несмотря на замедленную реакцию, Дру все же подоспел вовремя и сумел ее подхватить, так что Тори не врезалась в стену.

— Мне кажется, Чикаго, ты сегодня достаточно наплясалась и напилась, — укоризненно произнес он, но в голосе его звучал смех. — Я уложу тебя в постель.

— Я не хочу в постель. — Очаровательное личико Тори недовольно перекосилось от этого двусмысленного предложения. — Я хочу петь и танцевать всю ночь. — Она, притопывая, продолжала кружиться по комнате, сопровождая свой танец одной из непристойных песенок, которым ее обучил Дру; он уже сожалел об этом.