Непонятный шум заставил Тори обернуться. Из темноты на нее смотрели два круглых светящихся глаза. Очевидно, это была амбарная сова, сидящая на жерди и не очень довольная тем, что надо с кем-то делить помещение, хотя места здесь вполне хватило бы на всех.

Тори наступила на брошенные грабли, оказавшиеся прямо на пути, и их ручка больно ударила ее по плечу. Испуганный вскрик заставил сову улететь. Потревоженная птица вспорхнула со своей жерди, шумно махая крыльями, пронеслась у Тори над головой, а затем вылетела через люк, в который сено загружали на сеновал. Когда сова пролетала над ней. Тори инстинктивно пригнулась и выпустила веревку.

Еще один испуганный крик вырвался у нее из груди, когда нога соскользнула на край другого люка, что вел к стойлам внизу. Тори отшвырнула подушку и простыню и, как ветряная мельница, замахала руками. Но это не помогло — ей не удалось сохранить равновесие. Понимая, что она сейчас упадет, Тори подалась вперед, пытаясь как-то удержаться на краю люка. Она цеплялась изо всех сил, проклиная того, кому пришла в голову идея сделать дыру посреди сеновала. Возможно, это и удобно для тех, кто кормил скот, но для Тори все могло обернуться трагедией!

Большая куча сена на краю люка не позволяла Тори подтянуться, и она с громким криком рухнула вниз, все еще сжимая в руках клочья сена, и с грохотом приземлилась в стойле под люком. Надо же было такому случиться, что Дру запер здесь двух племенных быков, тогда как все остальные находились в изолированном отсеке. Вот на одного из них прямехонько и свалилась Тори. Этот бык отнюдь не отличался дружелюбием и уж вовсе не желал делить стойло с кем-то еще. С презрительным фырканьем он нагнул голову и направил на Тори свои рога, а она, глядя на две тысячи фунтов мяса, вопила изо всей своей мочи от смертельного ужаса.

Некоторые люди, сталкиваясь с опасностями, цепенеют от страха, другие — поворачиваются и что есть сил убегают. Тори относилась ко второй категории. Когда бык начал бить копытами и собрался ринуться на нее, она молниеносно вскочила на ноги и забралась в огромные ясли. Рогатая голова столкнулась с деревянной перегородкой. Сердце у Тори чуть не выпрыгнуло из груди, когда она почувствовала горячее дыхание животного.

Бык подался назад, чтобы боднуть ее еще раз. Тори растянулась на соломе и молилась. Да, она молилась, чтобы бревна, из которых Дру сделал ясли, оказались достаточно прочными и смогли бы выдержать удары рогов. В противном случае ей придется слишком худо.

— Монтана!

Тори вовсе не собиралась звать на помощь, но с ее губ невольно сорвалось привычное прозвище Дру.

Дру услышал первый вопль Тори, когда был на дальней стороне дома. Он скатился с холма, чтобы скорее найти пропавшую жену, которая, несомненно, была в опасности, иначе не вопила бы так истошно. Дру добежал до дверей амбара в тот момент, когда Тори запекшимися пересохшими губами стала звать его.

Доносящиеся из амбара звуки напоминали Дру оркестр новичков, настраивающийся перед выступлением. Куры кудахтали на своих насестах, лошади ржали, ослы издавали пронзительные крики, коровы мычали, и оба быка, пыхтя и фыркая, били копытами.

Столб лунного света высвечивал Тори, которая отчаянно пыталась выбраться из яслей и перелезть через стенку стойла до того, как бык разнесет перегородку и разорвет ее на части.

Дру схватил кнут, который висел слева от входа, и устремился вперед, чтобы хлопнуть быка по носу прежде, чем тот достанет Тори своими смертоносными рогами. Беломордому быку удар кнутом по носу понравился ничуть не больше, чем вторжение постороннего в его стойло. Он отступил на четыре шага, а потом, пыхтя, как паровоз, ринулся вперед.

Дру стремительно вытянул руку, подцепил Тори за талию и не слишком бережно вытащил ее, затем еще огрел разъяренное животное кнутом, чтобы отбить у него охоту разносить в бешеной ярости ясли в щепы. Как только непрошеный пришелец исчез из его владений, бык прекратил атаку и стал топтаться в стойле.

Судорожно вдохнув. Тори зашаталась на нетвердых ногах, так как Дру отбросил ее в сторону. Она была зла на него, да еще натерпелась страха. Настроение у нее было хуже некуда!

— С тобой все в порядке? — спросил Дру, сгребая Тори в свои лапищи и огромными шагами выходя из амбара с ней на руках.

— Несмотря на то, что я зла на тебя, свалилась с сеновала в стойло с бешеным быком, который пытался размазать меня по стенке, я в великолепной форме, — прошипела Тори. — Поставь меня на землю!

Дру проигнорировал это замечание. Он видел, что его фея едва держалась на ногах. Теперь он не опустит ее, пока не окажется в спальне. Так-то!

— Вот это значит делать глупости, — проворчал Дру. — Чуть не погибла.

— Тебе бы больше понравилось быть вдовцом, чем мужем, — тут же парировала она. — Думаю, ты сразу же утешился бы в объятиях одной из своих возлюбленных, как только зарыл меня в землю.

— Ради Бога, сколько можно тебе говорить, что у меня нет других женщин. Как тебя убедить? — взорвался Дру, все еще не пришедший в себя после приключения в амбаре.

— Клятвенным признанием, скрепленным твоей и ее кровью, плюс вашим совместным жертвоприношением, — огрызнулась Тори.

Она вертелась, пытаясь вывернуться, но безуспешно. Дру был силен, как бык, и не позволил ей встать на ноги до тех пор, пока она не оказалась там, куда он ее нес.

Добравшись до спальни, Дру бросил Тори на кровать. Они снова были в исходной точке своего конфликта. Она извергала огонь, а он изрыгал дым.

Пока Дру стоял, пытаясь привести в порядок свои спутанные мысли, Тори спрыгнула с кровати, чтобы стряхнуть солому с волос и платья. Сделав это, она схватила лежащее в изножье кровати стеганое одеяло, скатала его в рулон и бросила на Дру испепеляющий взгляд. Уложив эту импровизированную демаркационную линию точно посередине кровати, Тори плюхнулась на свою половину и повернулась к нему спиной.

— Я слышал, будто муж и жена никогда не должны воевать в постели, — пробормотал Дру, обращаясь к ее затылку.

— А мы и не воюем. Просто я больше не разговариваю с тобой отныне и во веки веков, — пояснила Тори, пытаясь утащить у него подушку. Ее подушка осталась в амбаре, и она не собиралась идти за ней, памятуя о душераздирающем инциденте с быком.

Дру обошел вокруг кровати, чтобы кинуть на Тори недовольный взгляд, но она резко перевернулась на другой бок и стала смотреть в противоположную сторону. Дру отказался терпеть такое обращение и, стащив с себя рубашку и ботинки, пристроился к своей надутой супруге.

— Это моя половина постели, — запротестовала Тори, пытаясь столкнуть его и злобно желая, чтобы он разбил свою дубовую голову. Но двести тридцать фунтов крепких мышц не так-то легко сдвинуть, и Дру остался там же, где и был.

Когда Дру попытался поцеловать ее в губы, она подставила ему щеку. Отныне она не желала чувствовать к нему ничего, помимо злобы. И пусть Дру не надеется умилостивить ее своими ухаживаниями и мастерскими ласками. Дудки! Она будет лежать, как бревно, и никак на него не реагировать.

— Значит, так у нас обстоят дела? — разочарованно пробормотал Дру.

— Именно так! — подтвердила Тори, хмыкнув еще что-то невнятное. — Если тебе нравятся твои шлюхи, то и спи с ними, а не со мной. С меня довольно!

Язвительная улыбка скривила рот Дру. Что бы ни говорила эта чертовка, а они займутся в постели любовью, а не войной и ссорой. Решив растопить ледник, образовавшийся у сердца Тори, Дру наклонился и начал осыпать мимолетными поцелуями ее шею и обнаженное плечо. Руки его гладили ее бедра, мало-помалу снимая ее напряжение. Его покрытая волосами грудь, как кисть, щекотала ее груди, когда он, не торопясь, опускался рядом с ней, удерживая ее на месте.

Тори пообещала себе, что не дрогнет перед этим нападением. Знаменитое последнее слово! Предательское тело восставало против посылаемых разумом команд. По мере того как Дру продолжал свои ласки, в ней разливались запретные ощущения, высвобождая эмоции, которые она тщетно пыталась удержать в узде. Ее тело невольно выгнулось навстречу его ищущим рукам, желая его прикосновения, предвкушая удовольствия, которые он мог доставить.