Выйдя из автомобиля возле полицейского Управления, он поднялся в отдел по расследованию убийств и тут же попросил дежурного позвать инспектора Бурштейна. Тот позвонил куда-то, и через несколько минут перед Беном предстал сержант Уосо еще с каким-то полицейским.

— Мистер Бэрдет, если не ошибаюсь? — вежливо спросил Уосо, протягивая Бену руку.

Бен ответил рукопожатием, а в это время Уосо представил ему второго полицейского — детектива по фамилии Якобелли.

— Давайте, пройдем в свободную комнату, — предложил Уосо и жестом указал в другой конец этажа.

— Но мне хотелось бы поговорить с Бурштейном, — заметил Бен, когда все трое зашагали по коридору.

— Да, но сначала я должен задать вам несколько вопросов относительно Гатца, — безапелляционно заявил сержант.

— Послушайте, мистер Уосо, меня только что допрашивали в течение двух часов, и я рассказал уже все, что мне известно, в отделе по расследованию убийств в Бронксе. Поговорите с ними. Вы, правда, с ними уже связывались, но раз так надо, позвоните еще, и они вам все подробно изложат. Что же касается меня, то мне надо увидеться с мистером Бурштейном, а потом торопиться домой к жене. Это, я надеюсь, понятно?

— Расскажите мне все о Гатце, — еще раз неумолимо потребовал Уосо. — С самого начала. И по порядку.

Бен вздохнул и снова начал рассказывать. Он не упустил ничего, кроме разговора в пивной. Об этом он будет говорить только с Бурштейном. Тем более, что сам Гатц просил его не особо распространяться на этот счет.

Уосо задавал все новые вопросы и строил самые невероятные теории относительно таинственной связи между убийством в подвале и смертью отставного инспектора.

Когда запас вопросов иссяк и полицейский замолчал, Бен сложил руки на груди и сердито спросил:

— Ну теперь, может быть, хватит? Я сижу в вашей комнате для допросов уже столько времени, что вы успели выжать из меня абсолютно все, что я знал, кроме, пожалуй, таблицы умножения. А теперь уж, будьте любезны, пригласите сюда лейтенанта Бурштейна. Я надеюсь, вы не станете отказывать мне в этой маленькой просьбе?

— Нет, — согласился Уосо. — Но это будет чертовски трудно.

— Почему же? — удивился Бен.

— Да потому что он умер! — отрезал Уосо.. Бен почувствовал, как сердце его куда-то проваливается, а перед глазами все начинает плыть и размазываться в цветные пятна.

— Он сгорел в своем собственном доме вместе с женой, прямо во сне, — продолжал Уосо. — Мы узнали об этом всего час назад. По предварительным данным, там был поджог. Бен онемел. Уосо помог ему встать и посоветовал ехать домой, на прощание напомнив, что если Бен понадобится, его сразу же вызовут.

Минуту спустя Бен на ватных ногах вышел из полиция и, не в силах идти дальше, остановился на углу. А потом закинул голову и посмотрел прямо в небо.

— Господи! — невольно вырвался у него отчаянные крик. И настолько громкий, что если бы Бог слушал его в этот момент, то непременно услышал бы…

Сначала неопознанное тело в компакторе. Потом смерть Гатца. И, наконец, Бурштейна.

Есть ли между всем этим какая-то связь?.. Возможно. Но, разумеется, все можно объяснить и простым совпадением. И старая монахиня, скорее всего, не имеет отношения к трупу в подвале. А Гатца задушил обыкновенный вор-взломщик, забравшийся к нему в квартиру… Что же касается Бурштейна, то он вместе с женой стал жертвой какого-то маньяка пиромана. Но в глубине души Бен чувствовал, что все эти убийства связаны, и Гатца с Бурштейном убрали лишь потому, что им слишком многое стало известно. И Майкл Фармер тоже погиб из-за этого, равно как и тот старый священник — как его? — отец Галлиран. А теперь вот Бурштейн и Гатц…

Бен подвел итог кровавой статистике. Получилось, что одна лишь Дженнифер Лирсон еще в силах пролить свет на всю эту тайну, но и она уже давно куда-то исчезла. И если действительно кто-то пытается замести следы, то и мисс Лирсон наверняка уже следует искать среди трупов. А если нет, то она непременно станет следующей жертвой. Вот только чьей именно?.. Если верить рассказу Гатца, то заговорщики каким-то образом связаны со старой монахиней, а значит, следы приведут его в Управление нью-йоркской епархии. Но сейчас это казалось Бену совершенно невероятным, ведь он уже полчаса сидел не где-нибудь, а в соборе святого Луки, пытаясь привести в порядок свои мысли и чувства. Эх, если бы нашелся хоть один человек, который помог бы ему разобраться в происходящем и посоветовал, как узнать правду!.. Но такого человека, увы, больше не было. И Бен чувствовал себя одиноким и беспомощным. А дома в глубоком шоке лежала такая же беспомощная Фэй — она никак не могла оправиться после случившегося. Но если, опять-таки, верить Гатцу, то именно она имела самое прямое отношение ко всем этим устрашающим событиям. И была связана с цепью убийств не меньше, чем Элисон Паркер и все ее многочисленные предшественники.

Бен открыл глаза. Солнечный свет, проникающий в храм через цветные стекла витражей, еще больше усиливал впечатление нереальности всего, о чем он только что размышлял. И вдруг сама церковь стала казаться Бену какой-то зловещей и грозной. Но этого не может быть! Это ведь священное место!.. Хотя, если проследить всю цепочку событий, то в святости сего заведения можно запросто усомниться.

Под сводами церкви было прохладно и тихо. Но хотя уличная жара не проникала сюда, Бен вдруг вспотел и воздух показался ему каким-то спертым и душным. А через минуту даже почудилось, что еще немного — и он всерьез начнет задыхаться. Бен поднялся со скамьи, оглянулся, рас, стегнул воротничок рубашки, и тут увидел позади себя приближающегося священника.

— Святой отец! — позвал он и подошел к священнику. — Святой отец, я думаю, вы можете мне помочь… Капеллан улыбнулся.

— Слушаю вас, сын мой.

Спокойное выражение его умиротворенного розового лица немного подбадривало Бена.

— Мне говорили, что каждые несколько лет церковь выбирает среди мирян определенного человека, чтобы изменить его внешность и сделать каким-то часовым или стражем… — Тут Бен замолчал, ожидая реакции на свое заявление.

Священник выглядел озадаченным.

— Ас какой целью, сын мой? — ласково спросил он.

— Я и сам точно не знаю…

— Сын мой, если бы вы рассказали мне об этом подробнее, то я, может быть, и попробовал бы как-то помочь вам…

— Но я сам больше ничего не знаю, святой отец. Мне только известно, что уже очень многие люди погибли от этого заговора. И у меня даже сложилось впечатление, что с помощью служителей церкви в последнее время было совершено несколько убийств, чтобы сохранить в тайне личность этого стража.

Священник пришел в неподдельный ужас.

— Сын мой, все это кажется мне маловероятным. Предположить, что церковь участвует в каком-то насилии, противном Господу Богу, не говоря уже об убийстве?.. Нет, этого не может быть! Это оскорбительно даже слышать!.. Кто вам все это рассказал?

— Один полицейский.

— И где же он сейчас?

— Сейчас? Скорее всего, в морге Бронкса. Его убили сегодня утром.

Священник только покачал головой.

— Вы знаете, мне кажется, что вся эта история — сплошная ложь. Правда, я не знаю, кому понадобилось сочинять все это, но твердо уверен, что церковь никогда не стала бы заниматься такими вещами.

— Пожалуй, вы правы, — проговорил Бен после долгой паузы. — Возможно, это был просто страшный сон. А может быть, я схожу с ума.

«И с чего это мне вдруг вздумалось заговорить с ним? — укорял себя Бен. — Ведь даже если этот священник каким-то образом замешан в деле со стражами, то он, разумеется, никогда не признается в этом постороннему. Хотя, скорее всего, рядовой капеллан и вообще не в курсе всяких заговоров и интриг, которые плетутся высшими церковными иерархами. Так что я попусту теряю с ним время. А может, и того хуже — подвергаю себя лишней опасности. Надо быстрее убираться отсюда».

— Скорее всего, вы правы, святой отец! — С этими словами Бен начал пробираться к выходу. — Полицейский, очевидно, что-то напутал. А может быть, он страдал паранойей. И потом, еще совершенно неизвестно, почему его убили. Наверное, у кого-то был на него зуб. Ну, старые дела, понимаете?.. Все-таки он работал в полиции. И у него могли быт;? враги. Много врагов…