Ничего не понимая, он сел в машину и включил мотор. К счастью. Полицейское Управление находилось не слишком далеко, а там уж ему обязательно должны были рассказать, что случилось с домом во время его отсутствия. А может быть, пожарным удалось даже спасти какие-то вещи…

Он снялся с тормоза и решительно повел свой старенький автомобиль к зданию районной полиции.

Солнце уже скрылось за громадами небоскребов, когда измученный и поникший Сорренсон вновь подъехал к пожарищу — к останкам того самого здания, которое он столько лет уже называл своим домом. Вытерев с лица слезы, он опустил руки на колени и уставился на обгорелый скелет дома, стараясь собрать остатки сил, чтобы свыкнуться с этой страшной реальностью. То, что рассказали ему в полиции, могло бы сломать кого угодно…

Наступал вечер, и дневная жара сменялась сыростью и прохладой. Почувствовав, что начинает замерзать, Сорренсон взял с заднего сиденья пуховую куртку и осторожно набросил ее на плечи, стараясь прикасаться к ней как можно нежнее. Ведь, кроме этой куртки, у него теперь ничего больше не было. Все вещи Джона оставались в его квартире на десятом этаже, а полицейский ясно сказал ему, что никакое имущество из дома спасти не удалось. К тому же Сорренсон, не слишком-то доверяя банкам, хранил все свои сбережения в картонной коробке под раковиной на кухне. И теперь у него за душой не осталось ни единого доллара.

К тому времени, как старик полностью погрузился в воспоминания о своей квартире и тихой мирной жизни в ней, солнце уже зашло. Родных у Джона не было, но он надеялся, что его временно приютит кто-нибудь из коллег из филармонии — хотя бы ненадолго, пока он устроит свои дела и сможет договориться о кредите. Значит, первым делом надо ехать в филармонию. Там должны помочь.

С этим решением он уже завел было машину, но вдруг рядом с ним остановилось такси, и оттуда вышли Макс и Грейс Вудбридж.

— Макс! — тихо позвал Сорренсон.

В тот же миг Грейс пронзительно закричала, и муж едва успел подхватить ее, иначе бы Грейс просто упала на землю от неожиданности — ноги у нее подкосились.

Сорренсон выбрался из машины и подошел к остолбеневшим супругам. Грейс безутешно рыдала и рвалась из объятий мужа к пожарищу, яростно колотя руками по воздуху.

— Мы ничего уже не можем тут сделать, — пытался объяснить жене Макс, наблюдая, как она вынула платок и прижала его к глазам.

— Абсолютно ничего, — согласился Сорренсон. Голос его дрожал. — Здесь был страшный пожар. И теперь ни дом, ни то, что в нем было, нам уже не вернуть…

Мужчины дружно подхватили Грейс под руки и усадили ее в машину Сорренсона.

— Как же это случилось, Джон? — спросил Макс соседа, устало облокотившись о крыло «Де-Сото».

— Я только что разговаривал с полицейскими… — ответил тот. — Дом сгорел ночью, четыре дня назад. Предположительно, огонь возник на десятом этаже. Пожарники ничего уже не могли сделать…

— Боже мой!.. Боже мой… — стонала Грейс. Макс осторожно взял ее за руку и стал гладить по голове, надеясь, что так она быстрей успокоится.

— Кто-нибудь пострадал? — спросил он.

— Да, — кивнул в ответ Сорренсон и вновь почувствовал, что губы его начинают дрожать. — Сгорела старая монахиня… И еще… Бен Бэрдет.

— Нет! — вскрикнул Макс и замотал головой, отказываясь верить в услышанное.

— А Фэй? — в ужасе спросила Грейс, приподняв голову.

— Она куда-то пропала, и полиция сейчас ищет ее. К счастью, маленький Джои уцелел. Бен как знал — и отправил его к родственникам на несколько дней.

Макс сочувственно обнял Сорренсона за плечи.

— Все так неожиданно, Джон… Не могу даже поверить… Как вы думаете, мы сумеем когда-нибудь выкарабкаться?

Сорренсон неуверенно пожал плечами.

— А что нам еще остается, Макс? Теперь мы просто обязаны сделать это.

— Какое же счастье, что нас не было дома! — заметил Макс, нервно сглотнув. — В самом деле, — согласилась Грейс. — А то не известно еще, чем бы все это кончилось…

Внезапно Сорренсон как-то странно посмотрел на них и горько вздохнул.

— Да уж!.. Повезло, как утопленникам… А куда, кстати, вы ездили, если не секрет?

— В каком смысле куда? Что вы имеете в виду, Джон? — не понял Макс.

— Ну, мне интересно, куда вам так срочно понадобилось отбыть, да еще на несколько дней. Зачем вы уезжали из города?

Макс тупо уставился на жену, напряженно пытаясь что-то сообразить. На лице его отразилось крайнее изумление. Он нервно потер подбородок, потом взъерошил редкие седые волосы на макушке.

— Черт возьми, а я ведь даже и не припомню!.. — смущенно ответил он.

— Дорогая, а в самом деле, куда и зачем мы, собственно, ездили? Ты, случайно, не помнишь?

Грейс задумалась, а потом отрешенно посмотрела на мужчин и покачала головой.

— Ну, где-то ведь вы должны были находиться все это время? Питаться, ночевать в конце концов… Может, у друзей или родственников? — попытался подсказать Сорренсон.

— Ну, разумеется, Джон! — Макс неожиданно расплылся в улыбке. — Мы были у… — И тут он снова замолчал, улыбка медленно сползла с лица, уступив место недоумению и тревоге.

— Макс, — вдруг обратился к соседу Сорренсон. — Что-то здесь не то, вам не кажется?

— Вы хотите сказать, что мы не можем вспомнить, где пропадали все это время? — ужаснулся Вудбридж.

— Да, но не только это. Я ведь и сам не помню, где провел эти дни. И какой черт меня дернул уехать из дому…

— Да вы что! — изумился сосед. Сорренсон печально покачал головой.

— Да, Макс, — признался он. — Последние четыре дня словно кто-то напрочь вытер из моей памяти. Но я и не понял бы этого сам, если бы в полиции не спросили меня где я был. Да и вы тоже ни о чем бы не догадались, если бы я не задал вам тот же самый вопрос, которым огорошили меня полицейские.

Грейс Вудбридж стирала платком растекшуюся по лицу тушь.

— Я что-то ничего не понимаю, — растерянно произнесла она.

— Я и сам толком не разберусь… — поддержал ее Сорренсон. — Кстати, Дэниэл Батилль и обе секретарши тоже ничего не помнят. — Он прокашлялся и застегнул куртку на все пуговицы. — Все они точно так же четыре дня где-то скитались, а вернулись только сегодня. А потом, как и я, пошли в полицию и, разумеется, ничего не смогли там рассказать. Представляете?

— А как Дженкинс?

— Он тоже, к сожалению, куда-то запропастился. Но в шахте лифта было найдено тело, опознать которое еще не смогли. Так что не исключено, что и Ральф погиб при пожаре.

— Четыре дня!.. Четыре дня вычеркнуто из жизни.. Невероятна — сокрушался Макс Вудбридж.

Сорренсон еще раз окинул печальным взглядом останки своего жилища. По пожарищу одиноко бродила чья-то собака. Детишки играли со старой рамой, вытащив ее за забор. И больше на пепелище никого не было.

— Вы считаете это невозможным? — мрачно усмехнулся Сорренсон.

Приближался полдень. Было еще не жарко, воздух бодрил и наполнял энергией, небо сверкало голубизной.

Желтое такси остановилось на углу улицы святого Игнатия в тихом предместье Лос-Анджелеса. Из машины вышли двое и стали молча разглядывать небольшой старинный особнячок с покосившимся крыльцом и заколоченными окнами во всех комнатах первого этажа.

Казалось, в домике никто не живет. Однако, если присмотреться внимательнее, можно было заметить единственный человеческий силуэт за бежевой кружевной занавеской в окне третьего этажа.

Кардинал Реджани обменялся взглядами с сестрой Флоренс и облегченно вздохнул: это место ему явно пришлось по душе. Он принял правильное решение, переместив Стража из Нью-Йорка сюда, и теперь был очень доволен выбором нового поста для ангела Божьего.

Они подошли к парадному входу, и Реджани своим ключом открыл дверь. Войдя внутрь, они остановились в полутемном фойе и принялись разглядывать интерьер дома Никакой мебели внутри не было, голые стены и пол покрывал толстый слой пыли. В воздухе пахло плесенью.