Теперь единственным человеком, который мог пролить свет на все это, оставался монсеньер Франкино. Разумеется, при условии, что это именно тот Франкино, который сыграл свою роль в роковых событиях пятнадцатилетней давности. Завтрашняя встреча значила для Бена очень многое.

Он посмотрел в темноте на Фэй и хотел сказать ей что-нибудь ласковое, но не мог найти нужных слов. Он лишь крепче сжал ее в своих объятиях и поцеловал в щеку, стараясь расковать напряженный мозг и отвлечься от грустных мыслей, никак не желающих покидать его голову.

Итак, Франкино…

Завтра все выяснится…

— Что ж, рассказ ваш довольно увлекательный, мистер Бэрдет, — вежливо улыбнулся монсеньер Франкино, ковыряя вилкой фруктовый салат. — В самом деле, все это весьма занятно.

Бен улыбнулся и положил руки на стол.

Зал ресторана был до отказа забит посетителями — в основном, деловыми людьми, в строгих костюмах и при галстуках. Рассеянный мягкий свет и приглушенные голоса за столиками действовали успокаивающе. Бен и священник сидели здесь уже более получаса; правда, монсеньер Франкино на несколько минут опоздал.

— Видите ли, даже если забыть на минуту, что вся ваша история — несусветная чушь и глупость, — продолжал священник, — я все равно совсем не тот Франкино, который вам нужен,. Очевидно, в этом деле был замешан другой человек с такой же фамилией, если, конечно, предположить, что все, о чем вы тут наговорили, вообще имело место в действительности.

— Понятно, — усмехнулся Бен, проглотив кусочек заливной осетрины.

— Позвольте мне задать вам один вопрос, — вежливо проговорил священник, вынимая из густых седых волос на руке застрявшую в них хлебную крошку. — Предположим, что такой заговор, как вы это называете, действительно существовал, и я даже имел к нему какое-то отношение. Тогда почему вам понадобилось встречаться со мной?

— А как же еще можно распутать все это дело? — удивился Бен.

Франкино задумался и кивнул, нанизывая на вилку маринованный шампиньон.

— Видите ли, мистер Бэрдет, накануне нашей встречи я специально проверил в Управлении каталог личных дел на всех сотрудников нашей епархии и выяснил, что под началом нью-йоркского архиепископа в разное время работали несколько человек с точно такой же фамилией.

— И все они были монсеньерами? — язвительно усмехнулся Бен.

— Нет, конечно, — Франкино терпеливо улыбнулся. Бен старался держаться спокойно. Он позволял священнику защищаться и был готов к этому, хотя явно чувствовал, что тот просто играет с ним. Франкино напоминал Бену опытного адвоката, который распинается перед присяжными, умело жонглируя фактами и подтасовывая их в своих интересах.

— Скажите, а вы находились в Нью-Йорке в то время, о котором я вам сейчас рассказывал? — поинтересовался Бэрдет.

— Я уже сказал, кажется, что не имею никакого отношения к вашему заговору.

— Я это понял, и все же…

— Ну, хорошо, мистер Бэрдет, — сдался Франкино. — Если вам от этого станет легче, я отвечу: нет, в то время я находился в Риме. Если более точно, то в Ватикане. Устраивает?

Бен не спеша поднял бокал с вином и сделал несколько маленьких глотков. — Видите ли, монсеньер. Мы с вами беседуем почти уже час. Вы слушали меня, а потом я внимательно выслушал вас. Так вот, скажите мне, как вы считаете, у меня могут еще оставаться сомнения в вашей искренности, или я уже должен поверить вам до конца?.. Дело в том, что я вам почему-то все равно не верю. К сожалению.

Франкино напрягся, но сумел сдержаться и лишь натянуто улыбнулся.

— Вы что же, подозреваете меня во лжи? — Он удивленно вскинул брови.

— Давайте скажем чуточку по-другому. Просто я вам не верю. И хотя вы упорно продолжаете называть рассказ Гатца пустой фантазией, вы должны понять, что мне лично пришлось увидеть и узнать уже довольно многое, чтобы сомневаться в его словах. И, конечно, живая монахиня у нас тоже имеется. Надеюсь, этого вы не станете отрицать?

— Да, я знаю о ней. Это очень больная и несчастная женщина.

— Вероятно, вы правы.

— Вы какой-то черствый и бессердечный человек, мистер Бэрдет, — укоризненно заметил Франкино. — Я, если хотите знать, выяснил все о ее прошлом. Сейчас сестру Терезу содержит Управление нашей епархии. А большую часть своей жизни она проработала в Бронксе, в бесплатной приходской школе для бедных. Помимо этого ей приходилось ухаживать за безнадежно больными в больнице святого Винсента. А в возрасте пятидесяти шести лет у нее самой начался рассеянный склероз, и с тех пор она находится на полном содержании церкви и под ее опекой. Бен сузил глаза и заговорил более жестко:

— А почему же вы тогда согласились на эту встречу, если считаете себя непричастным к тому, о чем я только что рассказал? Почему вы сразу не сказали отцу Макгвайру, что вы здесь ни при чем и не сможете поведать мне ничего интересного? Тут что-то не так…

Священник лишь пожал плечами.

— Отец Макгвайр просто попросил меня встретиться с вами, вот я и пришел.

— Да бросьте вы, это все неправда! Как он мог настаивать, когда ему-то я как раз ничего и не объяснил Неужели он начал выкручивать вам руки? Нет, монсеньер, вы знали, куда идете и зачем. Вам необходимо было выяснить, что мне известно и до какой степени я сумел распутать ваш заговор.

— Не хочу показаться вам слишком резким, — перебил его Франкино, сверкая глазами от негодования, — но мне кажется, что вы просто слишком мнительный человек с неуемной фантазией и сейчас либо ведете какую-то неведомую мне грязную игру, либо нуждаетесь в помощи хорошего психиатра.

— Неужели? — прищурился Бен. Франкино поправил одежду, натянув рукава рясы по самые ладони.

— Я, знаете ли, не привык, чтобы меня обвиняли а смертных грехах. И последний раз заявляю вам, что никого не убивал, ни от кого не скрываюсь и, тем более, не участвую ни в каких таинственных заговорах против «несчастных мирских», как вы изволили выразиться.

— Да ни в чем я вас не обвиняю! — нервно усмехнулся Бэрдет.

— Но вы именно это имели в виду — Да поймите же вы: на карту поставлена жизнь моей жены. И не исключено, что моя собственная — тоже. И если бы вы захотели помочь мне и честно все рассказали, у меня не осталось бы никаких сомнений на ваш счет. Но так как вы упорствуете и не желаете говорить откровенно, значит, я тем более прав! И вы, конечно, должны чувствовать, будто вас подозревают и обвиняют. Вполне логично!..

Подошел официант и убрал тарелки из-под закусок. Некоторое время Бен и Франкино молча сидели за опустевшим столом и медленно потягивали сухое вино. Вскоре подали горячие блюда. Первым заговорил Бен:

— Скажите, а вам не приходилось раньше встречаться с отцом Макгвайром?

— Нет.

— Это прекрасный человек! Очень добрый и большого ума. Церковь может по праву гордиться им.

— Не сомневаюсь.

— Мы провели с ним две недели на теплоходе во время круиза, — продолжал рассказывать Бен. — И представляете, в самую последнюю ночь перед прибытием в Нью-Йорк в мою каюту кто-то пытался проникнуть. Правда, я вовремя проснулся и помешал этому таинственному незваному гостю, но он все же оставил о себе память — повесил на дверь каюты распятие.

— Ну, мне кажется, за вас, серьезно взялась Священная Инквизиция! — рассмеялся Франкино. — Вам нужно срочно обратиться в полицию. Или нанять частного сыщика.

— А может быть, лучше получить аудиенцию у кардинала? — без тени улыбки в упор спросил Бен.

— Что ж, это свободная страна, мистер"Бэрдет. Поступайте, как знаете.

— С этими словами Франкино принялся за ростбиф. — Кухня здесь просто великолепная! Надеюсь, вам понравится, попробуйте.

— Непременно, монсеньер. Но, конечно, мой аппетит только бы улучшился, если бы я был в добром расположении духа и не мучался оттого, что вы не желаете говорить мне всю правду.

— Но все, что я говорю, и есть правда! — возмутился Франкино.

— Простите меня за грубость, монсеньер… Я не привык говорить таким языком со священниками… Но мне кажется, что все, что вы тут сказали, — самое настоящее дерьмо! — Произнося это, Бен продолжал вежливо улыбаться и старался, чтобы его не слышали за соседними столиками. — Гатц ясно сказал мне, что Майкл Фармер имел беседу с Франкино, а потом передал ее содержание Дженнифер Лирсон.