Ричард. Ричард Ратко. Позже — Ричард Белов.

Я коротко переглянулся с Чел — судя по ее виду, она думала о том же.

— А как звали остальных сыновей? — невзначай поинтересовалась Чел.

— Самый старший — Максим. — охотно и с улыбкой ответила Персефона. — Очень способный мальчик, один из лучших сенсов на своем курсе, между прочим. Слыхали про эвакуацию из обрушившейся шахты, когда реадизайнер открыл портал вслепую всего лишь со второй попытки? Это он был, мой мальчик.

Я не слыхал, но на всякий случай наметил небольшой кивок. А вот Чел кивнула осмысленно — она, видимо, была в курсе.

— Чуть помладше — Чеслав. Он побил рекорд дальности портала в свое время. Сейчас правда этот рекорд уже снова побит, но тогда он был на коне и очень гордился своим титулом! — охотно продолжала Персефона. Для полноты картины сейчас не хватало только, чтобы она достала семейный альбом и начала показывать каждого из сыновей во все его периоды жизни.

— Потом родился Джордж. — уже без особой улыбки продолжила Персефона. — Он не отличался особой силой, зато был очень добрым и понимающим мальчиком. Он был абсолютным пацифистом, и даже добился того, чтобы его никогда не включали в оперативные группы противодействия даргам. Взамен этого он предоставил миру концепцию и теорию работы того, что сейчас называется Сетью Ратко. Того, без чего жизнь простых людей просто не представить.

Персефона замолчала и уставилась куда-то перед собой, держа в руке тонкую фарфоровую чашечку. Пальцы преподавательницы мелко дрожали, и по поверхности чая бежала рябь.

— Вы сказали, пятеро. — осторожно напомнил я. — А назвали только четверых, включая Ричарда. Кто пятый?

Ответ, конечно же, я знал. Но до последнего надеялся, что хотя бы здесь, хотя бы сейчас, не услышу этого имени. Не услышу того имени, которое свяжет все потерянные и оборванные нити воедино, причем снова пропустив их при этом через меня.

Конечно, Персефона не стала меня щадить и глухо уронила:

— Пятый Себастьян. Этот чертов Себастьян, от которого одни проблемы… Лучше б я его никогда не рожала…

Вот значит как. Здравствуй, стало быть, бабушка. Причем самая что ни на есть прямая бабушка, а не как в случае Амины — двоюродная-троюродная. Ее сын мой непосредственный отец. И, судя по всему, она его любит не сильнее, чем я сам.

Я взглянул на Чел и вложил в свой взгляд максимум вопроса. Поднятую тему обязательно надо ракрутить, но если сейчас провокационные вопросы начну задавать я — это может сломать случайно возникшую атмосферу теплоты и доверия. Как ни крути, а ко мне Персефоне не питает теплых чувств.

К счастью, Чел меня поняла. Она перевела взгляд на Персефону и спросила:

— А что не так с Себастьяном?

— С Себастьяном все не так. — вздохнула Персефона. — Начиная с его отца. Я родила его от другого мужа, Виктора, который сейчас является патриархом Висла. В общем-то, уже тогда было понятно, что он станет следующим патриархом после своего отца.

— А прежний муж? — нахмурилась Чел.

— Погиб в одной из схваток с даргами. — сумрачно ответила Персефона и отпила чаю. — Через два года после этого меня фактически вынудили выйти замуж за Виктора, который на тот момент давно уже положил на меня глаз. Злые языки даже поговаривали, что Сандерс, мой первый муж, поогиб не просто так и не сам собой, а Виктор приложил к этому руки. Я, конечно, не разбиралась — мне было не до того.

— Значит, у Себастьяна один отец, а у остальных ваших сыновей — другой? — уточнила Амина с другого конца стола.

— Не совсем. — Персефона покачала головой. — Джордж и Себастьян рождены от Виктора. И если Джорджем Виктор никогда особо не интересовался, почти с самого начала поставив на нем крест в силу его природной доброты и пацифизма, то Себастьян стал его любимчиком. Он с самого начала был весь в отца — жестокий, беспринципный, наглый и бессердечный. Он всегда ставил во главу угла собственные интересы и собственный интерес и его никогда не интересовало, что кто-то может пострадать или дать погибнуть при этом. Начиная осваивать реадиз, он нередко проводил эксперименты над животными, которых умудрялся поймать, просто, чтобы посмотреть, что и в каком количестве оно выдержит. Начав обучение в академии, он сразу же достиг неплохих успехов в телепортации и во всем, что касалось покорения пространства, но стандартной схемы обучения ему было мало. Даже в свободное время он постоянно куда-то пропадал, а, когда его спрашивали, чем он занимается, он всегда отвечал, что тренируется, но отказывался показывать, что именно он делает. Одно можно сказать точно — уже к середине первого курса Себастьян в полной мере освоил телепортацию в одиночку.

Амина завистливо присвистнула — видимо, это был какой-то очень высокий уровень. Ей ли как Ратко не знать об этом.

— К началу второго курса, натренировавшись за время каникул, Себастьян уже открывал стабильные порталы, через которые гулял по территории академии как у себя дома. — продолжила рассказ Персефона. — Даже не академии, правильнее будет сказать — по всему кольцу пустоты. Все свое свободное время он продолжал тратить исключительно на тренировки, а, коль скоро, тренировки подразумевали работу с пространством — он пропускал это пространство через себя десятками километров. Как его мать, я, конечно, постоянно пыталась уследить за ним, хоть мы никогда и не были особенно близки, но куда там — он только и делал что исчезал и появлялся.

— И это нормально? Что студент бесконтрольно разгуливает по территории кольца пустоты? — снова вмешалась Чел.

Персефона пожала плечами:

— Академия готовит подростков к взрослой жизни. К принятию собственных решений. Если студент хочет гулять и тренироваться, никто не вправе ему запретить. За пределы кольца пустоты все равно телепортироваться не выйдет.

— Внутри тоже есть обо что убиться. — хмыкнул я. — Например, гнездо скопий.

— Да, скопии это проблема. — вздохнула Персефона. — Это не дарги, которые миновать кольцо пустоты банально не способны, скопии плевать хотели на все эти ограничения. Они спокойно пересекают кольцо и селятся там, где сами пожелают.

— Или нет? — провоцирующе спросил я.

Персефона подняла на меня глаза:

— Что вы имеете в виду, Серж?

— Себастьян отправил нас с Аминой в гнездо скопий. — глядя ей в глаза, отчеканил я. — По крайней мере, все на это указывает.

Брови Персефоны взлетели так высоко, что даже сдвинули очки, которые сползли на кончик носа:

— Себастьян? Что за глупости? Он, конечно, далеко не ангел, но каккой ему интерес хотя бы даже элементарно ехать сюда, не говоря уже о том, чтобы пытаться причинить вам какой-то вред?

— То есть, вы даже не в курсе того, что на родительский день Себастьян приезжал сюда, в академию? — усмехнулся я.

— Конечно, нет, почему я должна быть в курсе? Я не лезу в личные жизни наших студентов.

— Ну тогда знайте — приезжал. Приезжал ко мне. Потому что я его незаконнорожденный сын.

И я кратко, обходя определенные события противостояния с кланом Ратко, обрисовал Персефоне свою историю. Уложился в пятнадцать минут, на протяжении которых она то хмурилась, то удивленно вскидывала брови, то качала головой и недовольно цокала языком.

— Так это что… Мы с тобой брат и сестра? — пораженно прошептала Амина, глядя на меня.

— Не прямые, но да. — я кивнул. — Получается, что так. Но вернемся к тому, с чем мы пришли. Себастьян действительно мой отец, и они действительно приезжал сюда в родительский день, и у меня есть подозрение, что он что-то со мной сделал. Что-то, что и стало причиной нашего с Аминой исчезновения.

О предложении вступить в клан я рассказывать не стал — кто знает, как Персефона на это отреагирует? Учитывая ее взаимоотношения с остальными Ратко, она вполне может после этого еще больше обозлиться на меня и вообще отказаться помогать.