От вероятных перспектив захватывало дух и становилось понятно, почему Ратко считаются самым слабым кланом среди всех остальных реадизайнеров. Если бы они были равны по силам остальным кланам, то, с их возможностями к управлению праной, мощь каждого отдельно взятого Ратко была бы просто ужасающей. Гигантские пранозапасы с возможностью конвертировать их в какие угодно конструкции и заставлять их делать, что угодно, размещая их там, где угодно, в мгновение ока, игнорируя само пространства — это какое-то безумие.

Впрочем, они и сейчас уже творят какое-то безумие. Только пока что они творят не с позиции силы, а хитрости и диверсий.

Поблагодарив Персефону за рассказ и за помощь в извлечении метки, мы с Чел вышли от нее и разошлись каждый по своим делам.

Сказать, что я успокоился после разговор с Персефоной — означало бы согрешить против правды. Узнав больше о своем отце, я еще больше убедился в том, что то, что замышляет этот поганец, заставит вздрогнуть весь мир — к сожалению, у него хватало на это и талантов и ресурсов. Но, по крайней мере, теперь он перестал угрожать лично мне. Как сказала Персефона, родительский день проводится лишь один раз в учебный год, а во все остальное время лишних людей в академии нет, их сюда просто не привозят.

Спустя два дня, когда отпущенный Себастьяном срок отсчитывал последние свои часы, я узнал, что и это — тоже неправда.

Этих людей я видел впервые. И наверняка не я один. Судя по тому, какими удивленными взглядами их провожали все, кто их видел — подобные гости здесь были не часты.

Их было семь. Все одинаковые, как две… Как семь капель воды. Все одного роста, в одних и тех же неброских серых костюмах с серыми же галстуками, с одинаковыми короткими стрижками, открывающими одинаковые высокие лбы, одинаковые темные очки на одинаковых носах, особенно глупо выглядящие при условии того, что с самого утра небо было затянуто тучами.

Они пришли со стороны вокзала примерно в одинадцать пятнадцать — мы как раз шли с очередного занятия по управлению газами под руководством Чел на обед, и пересеклись с ними.

Разумеется, мы шли на обед не одни — вся академия в этот момент стягивалась к общежитию, чтобы не пропустить прием пищи, поэтому эту семерку однояйцевых близнецов увидели тоже почти все учащиеся. Мало того — их путь пересекал траекторию движения студентов, и, несмотря на то, что нас было явно в десятки раз больше, близнецов это словно бы не смущало — они перли вперед, нисколько не беспокоясь тем фактом, что их могут просто не пропустить.

Студенты и не собирались их пропускать — велика честь, подумаешь. Однако близнецов не смутило даже не это. Каким-то непонятным образом они моментально рассредоточились и поодиночке прошили встречный поток студентов, будто иглы — складки грубой ткани. Я уже видел такое однажды — на параде королевских гвардейцев, которые делились на две группы, после чего каждая из них, чеканя шаг, в строгом построении шла под прямым углом к другой группе. Они проходили друг друга насквозь, умудряясь разминуться в считанных сантиметрах, и любая ошибка, любая заминка, потеря всего одной секунды, сбивка всего одного шага, даже половины шага, неминуемо привела бы к свалке и травмам.

Но никаких ошибок никогда не было. Гвардейцы свое дело знали.

И эти ребята свое дело знали тоже. Глядя, как они ловко прошивают поток студентов, текущий наперерез их траектории, я притормозил, не спеша вливаться в общую массу — слишком уж нехорошо выглядели эти неизвестные товарищи. Может, на их ловкость и четкость многократно отработанных движений не обратили внимания другие студенты, чьи мысли сейчас были заняты одной только лишь едой, но от меня они не укрылись. Я достаточно раз видел, как подобные движения исполняют обученные и тренированные солдаты, убийцы, воры, шпионы и прочие люди, от которых не следует ждать ничего хорошего.

Я слишком хорошо знал цену этим коротким собраным движениям, в которых не было ни единого лишнего мышечного сокращения. Движения мастеров управления своим телом, движения людей, прекрасно знающих, на что они способны и выжимающие максимум. Движения людей, которым, кроме как на собственное тело и на оружие, спрятанное под пиджаками, подозрительно топорщащимися при каждом движении левой рукой в районе подмышек, полагаться не на что.

В академию пожаловали специальные службы людей. И я нисколько не удивлюсь, если это окажется то самое управление ноль.

Я проводил взглядом пришельцев, которые, прошив встречный поток студентов, снова сбились в одну плотную группу и направились в сторону административного блока, и достал из кармана телефон. Вызвал меню сообщений.

Нет, сообщение майору Суджуку по-прежнему числилось как неотправленное — значит, его телефон все еще выключен. На всякий случай я снова попробовал позвонить по обоим номерам, с которых он со мной связывался — ожидаемо глухо.

Кажется, майора можно смело списывать со счетов. Одно из двух — или он действительно просто манипулировал мною в силу своих возможностей, чтобы раздобыть интересующую его информацию, или с ним что-то случилось.

Покка я ковырялся в телефоне, пришельцы успели исчезнуть из виду, но я готов был биться об заклад, что знал, куда они идут. Напрямую к директору они идут. И мало того — я готов был поспорить, что директор их примет. Сразу же. Даже если его не будет на месте. Ради них он там появится.

Почему-то мне так казалось.

А еще мне почему-то казалось, что ничего хорошего визит этих огурцов нам не принесет. В последнее время ничего, из того что происходило неожиданно, ничего хорошего не приносило.

Поэтому по пути к своей комнате я быстро накидал сообщение Нике, в котором просил ее после обеда придти ко мне. Ника, конечно, сразу начала закидывать меня вопросами отчего и почему, но я просто заблокировал телефон и сунул его в карман, надеясь, что она уже принялась за еду и не бросит ее ради того, чтобы примчаться ко мне прямо сейчас.

Я угадал. И даже успел съесть половину своего обеда — странно выглядящего, но весьма вкусного красного супа с мясом, капустой, и, судя по вкусу — свеклой, — с приложенным к нему здоровенным куском черного душистого хлеба и почему-то долькой чеснока. Широ об обеде высказался нелицеприятно, и ел явно без удовольствия, а мне понравилось, хоть и необычно было.

Когда Ника постучала в комнату, Широ, успевший к тому моменту расправиться с половиной своей порции и оставивший пторую половину в судке с явным нежеланием доедать, скосился на меня, что при его узких глазах выглядело комично:

— Ждешь кого-то?

— Угу. — кивнул я. — Сейчас доем и уйду.

— Не подавись второпях. — хмыкнул Широ и уткнулся в свой планшет.

Я в два движения залил в себя остатки супа, зажевал куском хлеба, поставил поднос с так и не тронутым чесноком обратно на тумбу, и подошел к двери.

— Ты заставляешь даму ждать. — притворно-обиженно заявила Ника, когда я открыл дверь.

— Ничего, даме полезно. — парировал я, обуваясь. — Пойдем… погуляем.

— Ты что-то хотел рассказать вроде? — напомнила Ника.

— Вот как раз и расскажу. — я недвусмысленно указал глазами через плечо — на Широ.

Ника понимающе кивнула.

Закрывая дверь, я поймал на себе полный зависти взгляд Широ. У него аж глаза пошире раскрылись.

Мы вышли из общежития и присели на одну из двух лавочек, которые стояли возле входа. Никогда, кстати, не видел, чтобы на них кто-то сидел, зачем они вообще здесь? Разве что специально для нас.

Я рассказал Нике о пришельцах, опустив лишь подробности того, как анализировал их поведение и движения — это могло вызвать лишь дополнительные вопросы. Ограничился только тем, что выглядели они опасно, и Нике этого хватило — она уже привыкла, что если я называю что-то опасным, скорее всего, оно действительно опасно.

— У меня потихоньку складывается ощущение, что опасность — это одно из твоих качеств. — фыркнула Ника, когда я закончил. — Ты как будто обладаешь каким-то полем, которое притягивается опасные вещи, и, чем дальше, тем эти опасности становятся все менее и менее очевидными! Сначала АГАТ, могущий рухнуть в пропасть, потом Ратко с его портальными метками, которые срабатывают как бомба отложенного действия, теперь какие-то непонятные, но опасные люди… Серьезно, что значит опасные? Для кого опасные? Если ты позабыл, то напомню тебе, что мы находимся в академии реадиза, и здесь этим самым реадизом обделен от силы десяток человек, остальные легко могут дать отпор кому угодно, особенно вместе!