Если я ничего не сделаю — не придут.

А еще я прекрасно понимал, что я не хочу этого делать. Но выбора у меня нет…

Что ж, еще один вопрос получил свой закономерный ответ. Места, которые выглядели случайными и ничем не примечательными для меня, имели огромное значение для кого-то другого. Связанные с ними воспоминания служили якорем для того, чтобы открывать промежуточные порталы именно в этих точках. И, если знать все такие точки, мы будем знать, где заговорщики будут открывать свои промежуточные порталы. Мы будем на шаг впереди, и в тот момент, когда они в очередной раз вышлют террористический отряд для того, чтобы навести страх на простых людей, мы сможем перекрыть их промежуточные порталы. А это уже развязывает руки для огромного количества тактических ходов. Что, например, скажет заговорщики, если выход портала, через который они эвакуируются, откроется прямиком в разрыв, ведущий в Пустоту? Или в логово скопий? В толпу даргов? Что, если он вообще не откроется?

Придумать можно много чего. Но для этого надо сперва поговорить с Персефоной и удостовериться, что я все правильно понял, что я нигде не ошибся и что все это действительно возможно.

А для этого сперва надо вернуться к себе. В свое время.

И я понятия не имел, как это сделать. В предыдущий раз через Пустоту я провалился во времени в момент, который был важен для меня самого. В момент, когда решалась моя судьба, по сути — видимо, это и был тот самый якорь, который выдернул меня именно туда и именно тогда.

Но сейчас-то я был не в своем якоре. И я даже знал, почему так — это Виталий начал открывать выход из Пустоты, а я лишь продолжил. Видимо, именно за счет этого я каким-то образом перенес нас в это прошлое. Именно я, потому что я сомневаюсь, что, во-первых, Виталий по своей воле перенесся бы в этот момент, чтобы заново пережить все это, а во-вторых — что он вообще в курсе, что Пустота на такое способна.

Виталий не впитывал брату нескольких единокровных братьев. Виталий не вдыхал скиллтрит. Виталий не трахался с богинями.

Хотя последнее, конечно, вызывает сомнение…

Короче говоря, перенос в этот момент — это моя заслуга, как и в предыдущий раз. Сомнений нет и быть не может. И, как и в предыдущий раз, я сделал то, что должен был сделать. То, что не мог не сделать, потому что однажды я это уже сделал, направив историю именно по этому пути.

Я убил стоящего на коленях и плачущего Виталия. Подошел сзади и пронзил его сердце прановой стрелой. А он даже не сопротивлялся. Только продолжал смотреть на молодого себя, плакать и беззвучно что-то повторять.

Когда его сердце перестало биться, из тела предсказуемо вырвался поток праны, и я, решив не задерживаться там больше, открыл разрыв в Пустоту и шагнул в него. Однако я оставил небольшую щель, через которую видел, как спустя две минуты на горизонте появились скачущие тени. Дарги пожаловали на обед.

И у них, по сути, была только одна цель, чтобы на нее наброситься. Не знаю, для чего Себастьян оставил здесь молодого Виталия, но представляю, что произошло после того, как он исчез. Представляю, основываясь на словах самого Виталия. На него буквально сразу же накинулась стая даргов и он то ли смог уйти от них, то ли смог победить их — я так и не понял. Но главное — эта стая была, и с тех пор в сознании Виталия поселилось сразу два мощнейших эмоциональных якоря. Первый — безумная ненависть к даргам и стремление всех их уничтожить. Вторая — страх снова остаться в одиночестве. Снова пережить момент, когда его бросают.

Мне выпало наблюдать и то и то сразу.

Сейчас же я просто восстанавливал естественное течение истории.

Убедившись, что все сделал правильно, я закрыл миниатюрный разрыв, в который подсматривал, как в окошко. Закрыл, даже не задумываясь об этом, даже не думая о том, что я на самом деле его закрываю. В этот момент мои мысли были где-то далеко и уже занимались вопросом возвращения обратно, и рука как-то сама собой затерла разрыв, словно выравнивая кучку песка. И это сработало — Пустота сомкнулась вокруг меня, снова погружая меня в холод и ветер.

Сам того не понимая, не замечая и не отдавая себе отчет, я сделал то, что не мог понять, как сделать раньше. Интуитивно. Опять.

Что ж… Раз все так несложно, то, может, и выбраться отсюда я тоже смогу интуитивно? Ведь я же как-то смог вернуться из того времени, где заново переживал все произошедшее с АГАТом?

Но сперва я попробовал обратиться к кровной сети и послать в нее сигнал для Персефоны в надежде, что она его получит, сообразит, что надо делать, и выдернет меня отсюда, как уже это делала. Но — тщетно. То ли дело в том, что я был в Пустоте, то ли дело в том, что в этом времени Персефона еще не накладывала на меня никаких меток, а значит, и не могла с ними взаимодействовать, то ли еще в чем-то… Главное, что это не сработало. Никуда меня не переместило, и ничего вокруг меня не изменилось.

Тогда я принялся вспоминать, где я хочу оказаться, в мельчайших подробностях воссоздавая в памяти интерьер клан-холла и людей, которые в нем живут. Вспомнил Нику, Чел, Персефону, Кира и Филиппа. Амину, Уайта, Дон Йена и всех прочих, кого только мог вспомнить. Даже закрыл глаза, чтобы проще было сосредоточиться.

А потом протянул руку и вырвал новый кусок Пустоты, открывая проход.

Когда я выпал из Пустоты в реальность, первое, что я почувствовал — был сильный удар острым кулачком в плечо. Потом — сразу же в грудь, потом — в другое плечо.

И только после этого Ника начала вопить:

— Сукин сын, ты что вообще творишь! Ты что себя позволяешь, а?! Жить надоело?!

Что ж… По крайней мере, я там, где хотел оказаться.

Взяв Нику за плечи и отодвинув ее от себя так, чтобы она не доставала меня своими кулачками, я обвел всех присутствующих взглядом. Пересчитал по головам. К счастью, все были на месте — ровно столько, сколько их было, когда я нырял в портал. Как минимум, это означало, что никто из них благоразумно не сиганул за мной в портал. Наверное, решили, что из-за одного малолетнего идиота не следует рисковать жизнями всех остальных.

— Я же вам говорила! — продолжала бесноваться за спиной Ника, благо, уже не в мою сторону. — Я вам говорила, что этот сукин сын из любой кучи навоза выберется! Я вам говорила, что не надо за ним прыгать?! Говорила?! Говорила?!

С ней никто и не спорил, но она все продолжала беситься и выкрикивать какие-то бессвязные вещи еще несколько секунд, после чего наконец остыла и снова ткнула меня кулаком, на этот раз в спину:

— Идиот. Ты где был?

— Лучше тебе не знать. — едва слышно, чуть ли не одними губами, произнес я, но вслух сказал другое. — Как все прошло? Нашли еще выживших?

— Нашли двоих. — ответил кто-то из толпы реадизайнеров. — Спасти смогли только одного.

— Жаль. — вздохнул я. — Но лучше так, чем совсем никого. Где Персефона?

— Я здесь. — раздалось откуда-то сбоку и из тени под балконом второго этажа появилась Персефона. — Серж, объясните…

— Потом. — перебил ее я. — Нам надо поговорить. Наедине.

Надо отдать должное Персефоне — она быстро сменила учительский тон на деловой, моментально переключившись между задачами:

— Тогда идемте.

И первой пошла по лестнице на второй этаж. Я двинулся было за ней, но Ника ухватила меня за руку:

— Куда собрался?

— Разговор есть. — я кивнул на Персефону. — Очень важный. Мне кажется, я скоро смогу обнаружить логово заговорщиков.

— Ого. — Ника округлила глаза. — Ну тогда иди. Тогда сначала поцелуй.

— Когда это я отказывался? — ухмыльнулся я, притягивая Нику к себе.

В рядах реадизайнеров послышались вздохи и фырканье.

Через пять минут мы уже сидели с Персефоной в одной из комнат второго этажа, и я ей рассказывал все, что произошло. Не утаил ничего — в том числе и то, что случилось с Виталием.

— Какой кошмар… — Персефона покачала головой. — Виталий всегда рос таким хорошим, послушным мальчиком. Добродушным. Ни за что бы не подумала, что он примкнул к заговорщикам.