Ветер крепчал. С севера надвигались черные тучи. Огромные, они закрывали все небо. И собаки испуганно выли в селениях, и дрожь, похожая на мурашки по коже, бежала по водам великой реки.

– Дай мне знак, Алла! Дай мне знак!.. – Он вытянул перед собой руку, сжимающую ятаган. Красные огоньки побежали по лезвию к кончику клинка.

Тучи столкнулись над его головой, и оглушающий грохот разнесся над Гизой. Вспышка ослепила на миг. Но потом он словно увидел мир другим взглядом: пылающее в чаше масло и пылающая тренога. Странные тени и красные глаза призраков, затаившихся где-то на пределе видимости, в испуганной тьме. Он увидел. Сначала смутно, но потом все отчетливей, сквозь морок огня и беснующегося ветра – черный парус в бушующем море. И уверенный прищур седовласого капитана, изучающего береговую линию, еле различимую в сумерках. Сквозь мрак над кораблем реял его ятаган.

– О Алла! Так ли я тебя понял?

Молния блеснула где-то вдали, осветив его лицо, ятаган и треугольный черный парус летящего по волнам корабля.

«Хорошо же. Пусть будет так. Пусть так, если невозможно иначе!»

– Именами Адама, Ноя и Ибрагима, повелеваю тебе, Сулейман...

Новый раскат грома заглушил слова заклинаний, и порыв ветра сорвал с его головы белый бурнус, сшиб с ног, забил глаза, уши, рот поднявшимся до самого неба столбом из песка...

Корабль шел галсами, почти против ветра. Ветер крепчал, и черная полоска берега была уже угрожающе близко. Капитан напряженно щурился, вглядываясь в ночную тьму.

«Пусть ветер злится. Гяуры в такую погоду поберегут свои сторожевые суда... Только бы не прозевать ориентир».

Латинский парус позволял идти галсами, и они неуклонно продвигались вдоль берега, в поисках условленной бухты.

«Помни, – всплыли в памяти капитана слова Гофур-паши. – Твоя миссия очень важна. Эта девчонка для нас ценней, чем пятьдесят снаряженных к бою галер. Она должна быть доставлена в Сараево живой и здоровой. Никакой добыче, никакому иному делу не позволяй отвлекать тебя от главной цели. Не ввязывайся в драку, не делай ни одного лишнего шага... И никаких свидетелей. Бесшумно, как тень, проскользни сквозь заграждения венецианских гяуров. И Секретный Диван не забудет тебя. Помни, удачная операция может сделать тебя не просто богатым. Она может сделать тебя адмиралом».

– Капитан!.. Абдулла, я понял, где белые скалы, я узнал это место. Вот мыс, вон там островок... Сейчас будет отмель. Нам надо ее обогнуть, и мы выйдем прямо на бухту.

«Если Джафар прав, и это действительно то место... Он говорил, что вход в бухту неплохо просматривается с берега. Чем меньше людей нас увидит, тем лучше».

– Право руля. Все на весла. Парус спустить.

«Даже черный, он может привлечь сейчас лишнее внимание, при яркой молнии, или если луна снова вынырнет из-за туч».

– Навались!

Вся команда, три десятка отчаянных головорезов, налегла на весла, и шебека, неподвластная теперь воле ветра, словно маленькая черная птица, обогнула серебристую песчаную отмель.

Раскат грома прямо над головой. Молния, ударив в одну из трех, заметных уже отсюда, белых скал, осветила все пространство на много миль вокруг.

Абдулле на какой-то момент показалось, что прямо у отмели, в воде барахтается человек... «Нет. Это невозможно. Откуда здесь, в такую погоду?»

– Помогите!..

«Мне что, опять кажется или?..»

– Ты слышал, Караган?.. А ты?

– Нам, кажется, было велено плыть, нигде не задерживаясь, – буркнул старый контрабандист Джафар. – Я знаю этот маршрут как свои пять пальцев. Здесь неоткуда взяться тонущему. Другие корабли здесь не ходят... Или ты решил нарушать приказания Гофур-паши?

– А если бы это ты тонул, Джафар? Если бы мой корабль проплыл мимо ТЕБЯ?.. Тем более что это ничего не будет нам стоить. Право руля! Человек за бортом!

Через несколько минут матросы втащили на борт продрогшего старика в белой, прилипшей к худому, изможденному телу одежде.

– Спаси тебя Аллах, добрый человек, – обратился старик к капитану. – Да возблагодарит Всевидящий все твои добрые дела...

– Дайте ему вина и теплой одежды... Да не толпитесь вокруг. На весла! Живо, пока нас не снесло на мель!

Матросы снова взялись за весла, а Абдулла уселся рядом со спасенным. Тот, дрожа от холода, снял свою белую хламиду и укутался в брошенный ему теплый халат.

– Откуда ты здесь?

Спасенный застенчиво улыбнулся.

– Ты не поверишь, моряк... Это настоящее чудо, то, что произошло со мной... Ветер. Ураган подхватил меня и унес в море, словно пушинку. И при этом оставил в живых. Благослови Аллах этот ветер и этот корабль, что спас меня. – Спасенный воздел молитвенно руки. Осмотревшись вокруг, он поежился. – Вы пираты? Контрабандисты?.. Кто еще в такую ночь и в такую погоду мог выйти в море?

– Сиди смирно, старик. И не задавай лишних вопросов. Мы заберем на этом берегу кое-какой груз, а затем, когда вернемся домой, отпустим тебя на все четыре стороны... Если ты подробно расскажешь, откуда унес тебя ветер, может быть, я найду средство доставить тебя обратно.

– Да пребудет с тобой Аллах. Ты не только справедлив, но и добр, капитан... Позволь, я дам тебе один совет.

Абдулла удивленно поднял бровь.

– Не гонись за властью, моряк, – продолжал спасенный. – Если когда-нибудь у тебя будет выбор: деньги или высокая должность – бери награду деньгами. Должность для тебя станет обузой. Твое сердце открыто другим. А сердце властителя должно быть тверже камня. Иначе те многие, кем он управляет, будут рвать это сердце в клочья, даже не замечая.

– Капитан! Мы входим в бухту!

Абдулла дернул головой:

– Сиди тут, старик. И не вздумай бежать, иначе мне придется убить тебя. Жаль будет убивать мудреца... Лево руля! Приготовьте швартовочные канаты. Караган, возьми пять человек, ножи, пистоли. Прочешите берег. Пока вы не вернетесь, мы не пришвартуемся и корабля не покинем.

Ольга всю ночь не сомкнула глаз, все думала: об Ахмете, о себе. Где-то в деревне запели петухи.

«Корабль прибудет этой ночью или, в крайнем случае, на рассвете», – услышала Ольга голос Сатаны.

– Пора. – Она решительно встала. Оделась. Стараясь идти как можно тише, направилась в конюшню.

Там уже был Пончес: засыпал лошадям в ясли овес, расчесывал гривы.

– Что будет угодно госпоже? – Он почтительно склонился.

– Когда выезжаем?

– Как только дон Родриго проснется.

– Хорошо. – Ольга кивнула. – Оседлай мою лошадь.

– Может, сперва пойти разбудить дона Родриго?

– Нет, – она внутренне вздрогнула, – пусть пока спит... Я хочу прогуляться верхом.

Пончес встревоженно оглядел ее:

– У вас нездоровый вид. Я бы не советовал госпоже...

– Не перечь мне!.. Я хочу немного развеяться. Прогулка пойдет мне на пользу.

Слуга, потупив взор, послушно кивнул. Вздыхая, стал снаряжать двух лошадей.

– Мне нужна одна лошадь.

– Хозяин голову мне оторвет, если я отпущу вас одну.

«Черт, что же делать?»

«Пообещай ему, что просто проедешься вокруг дома. Если он будет уверен, что не потеряет тебя из виду, то наверняка поленится сам садиться на лошадь...»

– Нет нужды сопровождать меня, Пончес. Я просто проедусь недалеко от дома. Ты даже из виду меня не потеряешь.

– Ну... Если только так, сеньора.

«Как тихо. Никого нет в трех милях вокруг, – думал Абдулла. – Мои головорезы уже взялись на костре что-то готовить. Ладно. Ветки кладут сухие, дыма нет. Пусть ребятки немного отдохнут. Поедят горячей похлебки... Этот старик, кажется, уже сумел своими веселыми байками завоевать сердца всей команды. Только Джафар все еще косится на него с подозрением. Послушай я старого перестраховщика, какой бы человек утонул!

Если до десяти утра ничего не изменится, придется высылать в глубь страны экспедиционный отряд. Самому поехать? А что если с моря нас засекут патрульные галеры венецианцев? Тогда тем, кто останется на корабле, придется вступать в бой или удирать. Оставить вместо себя старшим Джафара?.. Ох, боюсь не справится он с командой. Быстро настроит их против себя. Характер у контрабандиста еще тот... Придется послать во главе отряда Карагана. Он малый сообразительный...»