Потом она увидела.

— За что?! — Павел безвольно выл и трепыхался.

— Смотри, — произнес Маркиз, выпростав правую руку из-за грузного белого тела. На костяные пальцы были нанизаны сочащиеся розовым соком глаза Павла. Татьяна была уверена — она знала — глаза сейчас смотрят на нее и… продолжают видеть.

— Вот за что, — атлант принялся в буквальном смысле слова разбирать человека на части, срывая с него пласты мяса и жира, выламывая кости и выдергивая кишки. Девочка, раскрыв рот, наблюдала за происходящим. На что она ненавидела отчима, но при виде такого конца ей на миг даже стало жаль этого ничтожного человека.

Впрочем, как и остаток его жизни, это продолжалось недолго. Не прошло, должно быть, и минуты, а на полу посреди гостиной вместо мерзкого толстяка возникла куда более мерзкая, источавшая невероятное зловоние куча его останков.

"Что же теперь будет со мной? — с запоздалым ужасом подумала Таня. — Меня ждет Ад, и там наверняка уже приготовили что-нибудь наподобие. Только в Аду это будет длиться не минуту, а целую вечность".

— Ну что ж, — Маркиз натянул перчатки и, перешагнув через дымящееся месиво из плоти, костей и внутренностей, приблизился к ней. — Здесь нам больше нечего делать. Идем.

— Постой. Я хочу спросить кое-что, — Таня начала думать, сумеет ли она убежать. Да и можно ли вообще убежать от Ада?

— Спрашивай.

— Что меня ждет в Аду? Котел с кипящей смолой? Крюки и цепи? Вечное негасимое пламя?

Маркиз расхохотался.

— Это если бы он, — посланник Ада указал на то, что осталось от Павла, — попал туда, то познакомился бы со всем этим и со многими другими аксессуарами того же толка. А ты… ты будешь вместе с нами — жителями Ада — кататься на качелях сделанных из лиан и отдыхать на увитых плющом скамейках, наслаждаясь пением райских птиц…

— Но ведь это же как раз то, о чем я всегда мечтала! — радостно воскликнула девочка.

— Вот видишь, — улыбнулся Маркиз. — В жизни бывают и удачные совпадения. Идем же, — он взял ее за руку. Обоих окутало серебристое сияние. Через мгновение они исчезли. Лишь бирюзовое платье осталось лежать на полу, в шаге от груды человеческих ошметков.

Это было громкое дело. Смерть респектабельного бизнесмена, исчезновение его малолетней приемной дочери… Впрочем, особо громким дело стало лишь из-за способа, которым лишили жизни Павла Ковалева. Складывалось впечатление, что его заставили проглотить противотанковую гранату, а после, потянув загодя привязанную к ней леску, выдернули чеку…

Основной версией было предположение о появлении в городе банды сатанистов. Такой вариант идеальным образом объяснял жуткую картину, которую являло собой место преступления. Да-да, безусловно, сатанисты. Кто, как не эти сумасшедшие изверги, мог сотворить подобное с живым человеком? Это они раскурочили его тело, воспользовавшись каким-то чудовищным тайным кодовским оружием. А дочку похитили для своих отвратительных ритуалов. Страшно даже подумать, что могут сотворить с ней в затхлых питерских катакомбах, помнящих еще первых строителей города…

Да, то была основная версия. Она таковой и осталась, ибо за минувшие с тех пор годы вялотекущее расследование не сдвинулось с мертвой точки ни на йоту.

ИНТЕРЛЮДИЯ ЧЕТВЕРТАЯ

— Ну, как тебе такое? — спросил Эйнари, закончив рассказ.

— Двойственное ощущение, — подумав, сказала девушка. — С одной стороны, это страшно — то, что сделал Маркиз. А с другой — он все сделал правильно. Таких негодяев надо наказывать. Я бы встала с Маркизом плечом к плечу.

— Ты даже не усомнишься в существовании Ада? — лукаво промолвил Тойвонен.

— Я усомнилась бы, если не одна фраза, — глядя ему в глаза, произнесла Ангелина. — Шрамы воспоминаний… Наше с тобой общение как раз с нее и началось. Я ведь и раньше это слышала. А информация, полученная из двух, не связанных друг с другом источников, уже на семьдесят процентов может считаться достоверной.

— На журналиста учишься?

— Да. А как ты догадался? Не только журналисты умеют определять степень правдивости полученных сведений.

— Но только журналисты все время помнят главные критерии. Кстати, могу порекомендовать одно хорошее издание. Думаю, тебя там примут с распростертыми объятиями.

— Буду признательна. Слушай, выходит, тот парень в метро — ну, который первым спросил меня о шрамах — он тоже был одним из них? Из жителей Ада?

— Возможно, — пожал плечами Тойвонен. — Или одним из знающих. Мне нужно увидеть его, чтобы сказать наверняка.

— Ну, это я вряд ли смогу устроить, — улыбнулась Ангелина. Она не стала спрашивать, кто такие знающие — должно быть, сама догадалась. — Да и незачем, наверное.

— Это точно, — кивнул скандинав. — Есть еще вопросы?

— Конечно! Мне показалось, что Ад, о котором говорил Маркиз, мало связан с библейской преисподней…

— Он вообще не имеет к ней отношения, — сказал Эйнари. — Но то, о чем написано в Библии и прочих христианских книгах, тоже существует, хоть и выглядит несколько иначе. А вообще Адов очень много. Само же это слово в переводе с одного из древних языков означает "Путь".

— Путь? Но куда?

— К тому, что было утрачено давным-давно, — грустно вздохнув, сказал Тойвонен. — К способности жить в мире друг с другом. К гармонии и любви…

— Ад — путь к гармонии и любви? — Ангелина взглянула на него с недоверием. — У меня скоро мозг вскипит. Мы все больше удаляемся от реальности.

— Напротив, мы к ней приближаемся, — возразил Эйнари. — Правда, порой приближение это кажется мне бесконечным.

— То, что ты сейчас говоришь, слишком сложно для меня, — призналась девушка.

— Тогда, может, сделаем перерыв?

— Ни в коем случае! Твои истории — они ведь как наркотик.

— Что ж, давай завтра уменьшим дозу и позволим твоему мозгу немножко передохнуть. Расскажу кое-что попроще. Без всяких вампиров и демонов…

ЭНТОМОЛОГИ

Обшарпанный троллейбус притормозил у остановки, слегка обдав грязной водой из лужи обувь толпившихся в ожидании посадки людей. Передняя дверь открылась, и из троллейбуса вышли четверо: полноватая девушка в красном платье, хмурый небритый кавказец, плечистый парень в кожаной куртке, и "божий одуванчик" с набитой продуктами авоськой. Девушка сразу пошла в сторону площади Ленина, горец остановился у табачного киоска, а молодой человек, подсобив бабульке сойти с подножки, бодро двинулся через парк по направлению к громоздящейся над потемневшими от времени пятиэтажками белоснежной высотке.

Имя его было Константин Шаталов. Он учился на биологическом факультете РГУ. В университете Костя познакомился с профессором энтомологии Романом Григорьевичем Родиным, в гости к которому сейчас и шел.

Будь Родин типичным занудливым "преподом", натужно выдавливающим из себя заученный текст, он вряд ли вызвал бы у Шаталова что-то, кроме усмешки. Но объем знаний и мастерство ритора, которые раз за разом демонстрировал Роман Григорьевич, просто потрясли Костю — он всегда уважал просвещенных людей. "Как здорово этот человек знает свою науку", — изумленно подумал Константин, случайно услышав однажды, как Родин беседует с каким-то аспирантом. Вспомнив, что в детстве он и сам увлекался энтомологией, Костя решил тряхнуть стариной и записался на родинский спецкурс.

Многие из слушателей сомневались — а так ли уж умен профессор Родин? Наверняка есть в науке о насекомых области, которых он не объял своим фантастическим интеллектом, — думали они. И штудировали специальную литературу с целью подначить Родина и развенчать миф о его всеведении. Но на каверзные вопросы студентов профессор отвечал без запинки, мгновенно припоминая самые малоизвестные факты, нарытые студентами в справочниках, энциклопедиях и дореволюционных монографиях. Довольно скоро выяснилось, что никакого мифа не существует, — в том, что касалось насекомых, Родин действительно был всеведущ. Слушая его, можно было даже поверить, что энтомология — наука всех наук, а ее адепты — самые востребованные специалисты в мире.