Воистину яд может быть целебным. Не то чтобы я перестала волноваться, но благодаря ерничанью чертяки с мыслями удалось собраться. Подставила ему ладонь и храбро велела:

— Режь.

Ну как режь, когти у Чета были ого-го… И острые, как бритва!

На мгновение зажмурилась от боли, а после решительно нарисовала кровью на зеркальной глади символ: круг, а внутри три точки. Без понятия, что означает, но раз в книжке так было, значит, рисовать обязательно.

Так-с, что дальше?

Через кровь нужно было передать зеркалу свою силу и при этом как-то умудриться не разбить его вдребезги.

И снова накатило волнение. А если с первого раза не получится? Где второе брать? Вряд ли у Чета неисчерпаемые запасы зеркал!

— Соберись! — рыкнул чертяка. — Не отвлекайся и делай, что должна!

Точно! Посторонние мысли прочь!

Я сосредоточилась на поставленной задаче, сконцентрировалась на нужном результате и с облегчением ощутила, как магия тихим ручьем заструилась по руке, плавно перетекая в зеркало.

Оба дара сплелись тугой спиралью, заставляя знак на зеркале разгораться. С каждой секундой он сиял все ярче, а сила, огненная стихия, магия равновесия, проникали за призрачную завесу.

Туда, куда так долго рвалось мое сердце…

— Покажи, — хрипло попросила я. — Покажи, с чем связана. То, что дорого душе моей… Покажи…

Верила ли я, что все получится? Сложно сказать, но, когда поверхность зеркала подернулась рябью, я не почувствовала страха. Сердце забилось с утроенной силой. Я отказывалась допускать даже мысль, что могу быть похоронена…

И оказалась права.

Когда в зеркале проступили неясные очертания людей и окружающей обстановки, удивленно выдохнула. Краски становились ярче, контуры четче, и вскоре стало видно, что я, Маша Семенова, сижу за столом, накрытом белоснежной скатертью до пола. В фешенебельном, явно дорогом ресторане.

К слову, я, то есть та, что заняла мое место, выглядела так, словно сошла со страниц модного журнала. Ну прямо ожившая мамина мечта! Мама не уставала намекать, чтобы я чаще носила платья, чтобы больше внимания уделяла макияжу.

Нет, смотрелось все естественно, очень женственно и нежно, но… Но это была не я. Лицо мое, мое тело, а вот душа другая.

Это была не Маша.

Персиковое вечернее платье было ей к лицу, как и нитка жемчуга, двойным кольцом овившая шею. Стильно, изящно, элегантно.

— Так вот ты какая… — выдохнул над ухом чертяка, а я отмахнулась от него, жадно впитывая все, что показывало мне зеркало.

Вот мама сияет улыбкой и что-то нашептывает склонившейся к ней бабушке, а рядом с ними сидит…

Валентина Захаровна Шапочкина?

Напомажена, причесана, щурится довольной кошкой.

А вот и папа с дедушкой, тоже улыбаются.

Да что у них за праздник?!

Я ничего не понимала. Жаль, у этого «телевизора» не было звука. Смотреть — смотри, а реплики, получается, сама додумывай.

Я кусала губы, смахивая слезы, уже вовсю струившиеся по щекам. Хотелось к ним, в себя…

Я, то есть, вероятно, занявшая мое место княжна, вдруг замерла, глядя куда-то перед собой. Залилась румянцем, глазки в пол опустила и улыбнулась так, что даже мне жарко стало.

Господи, она что, влюбилась?!

И тут я увидела его, того, на кого был направлен робкий взгляд из-под ресниц. Да не одного, а явно с родителями. Увидела и узнала… Всех.

Кто б не узнал семью местных медицинских светил? Вадим Адольский — нейрохирург, Алена Адолськая — педиатр, и их единственный сын… Андрей, одаренный врач-кардиохирург. Я несколько раз по работе сталкивалась с ним, но мы никогда не общались.

Тогда какого черта он меня сейчас целует?! Голова резко закружилась. Попыталась вдохнуть, чувствуя, как грудь обжигает пламя обиды. Нет, не потому что Софья целуется с почти незнакомым мне мужчиной. Я сама в ее теле не раз целовалась, а значит, и возмущаться нечего. Но как же злило, что я сижу здесь сиднем и даже не могу понять, что там, черт побери, творится!

Магия забурлила, хлынула в зеркало, и я услышала испуганный крик Чета:

— Остановись! Машка! Остановись!!!

Куда там, сила продолжала вытекать из моего тела, исчезая где-то в зазеркалье, а у меня все уже плыло перед глазами.

— Дурная, ты что творишь?!

Хотела ответить, что просто хочу во всем разобраться, но не сумела. По телу прошелся разряд тока, а в следующую секунду я перестала его чувствовать.

Я открыла глаза и разревелась. Я снова была в библиотеке, в теле Софьи… Снова!

Осознание этого заставило зареветь пуще прежнего.

Меня не смущало, что лежу на полу, моя голова на коленях у Чета, и тот нашептывает мне что-то чуть слышно, пытаясь успокоить. Волосы гладит осторожно, а я плачу и не могу остановиться. Мне было горько, обидно, плохо! И злость… ее было так много, что дышать становилось сложно.

За что? За что и кто так со мной?! Почему именно меня выдернули из родного мира? Почему отдали мою жизнь той, которая даже ни разу не задумалась, что стало с хозяйкой подаренного ей тела?

Неблагодарная!

Впрочем, нет, Софья по пять раз на дню Многоликому молится, благодарит за дарованное счастье. И даже не помышляет о том, чтобы домой возвращаться. Наоборот, боится этого, как черт ладана.

Отлично устроились, ваше сиятельство. На всем готовеньком!

Ритуал этот, а может мое упрямство, дикое желание оказаться там, где семья, помогли не только родных увидеть, но и вернуться в свое тело. Ненадолго, кажется, всего на несколько минут, но и того времени хватило, чтобы во всем разобраться.

— Манечка, золотко, ну чего же ты? — сюсюкал со мной аджан, словно я вдруг превратилась в пятилетнего ребенка. — Напугала ты меня, бедовая твоя голова. Уже рассвет, а ты все никак в себя не приходишь…

— В себя? — прошипела я, пытаясь сесть, но тело казалось деревянным, словно я месяц где-нибудь в поле батрачила. — Разве я в себе?

Я здесь!

И тут до меня дошло. Рассвет… Прошло не несколько минут, как казалось, а несколько часов.

Интересный побочный эффект, а все ж одно: могла бы — повторила бы!

— Она украла мою жизнь, — прошептала я с горечью. — Украла… А теперь счастлива!

Жалеть княжну больше не хотелось. Умом понимала, что ее вины в случившемся нет — не она нас местами поменяла, но все равно было больно и горько. Девчонка зря времени не теряла, устроилась так, что с нее пылинки все сдувают: и мама, и жених, и его семья. Обрадовалась, что у нас Россия другая, что магии нет и что родители ее любят.

Мои! Меня!

Черт возьми, они любят меня!

Я снова расплакалась, спрятав лицо в руках. А как не плакать?

Как?!

Когда там — моя семья и самозванка! Изменения в моем поведении они благополучно списали на последствия от удара током, а также неудачного приземления на пол. Головой о плитку… Удивительно, как эту самую голову не разбила.

Все дружно решили, что чайник коротнуло, и никого не смутило, что чай я в тот вечер уже благополучно выпила. Не заметили, а может, посчитали, что захотела добавить и…

Впрочем, не суть важно.

Оказалось, что Валентина Захаровна, с которой разговаривала в тот момент, услышала грохот и забеспокоилась. Это она вызвонила мою начальницу, а та не отмахнулась, выслушала и, отыскав мой адрес, приехала лично.

Софья всего этого не помнила, ей уже потом рассказали. И как начальница долго стучала в дверь, и как из соседней квартиры вышел полусонный Андрей Адольский, недавно переехавший в наш дом. А дальше, прямо как в сказке, мужчина не только вник в ситуацию, но и помог с дверью. Прямо не кардиохирург, а домушник.

Он же первым кинулся в квартиру и нашел Софью. И в больницу тоже он ее вез…

Не удивительно, что после всего случившегося Софья на мужчину смотрела как на героя? Тем более что там было на что посмотреть. Она вообще молодец, быстро ко всему адаптировалась. Спрашивается, что ж в своем мире квашней была? Лишнего не рассказывала, про Российскую Империю не заикалась, косила под идиотку, которая ни черта не помнит. Шутка ли, током долбануло, головой приложилась… Амнезия, как есть!