Каюта Виктора, размером в пятьдесят квадратных метров, по сравнению с земными мегаполисами считалась большими апартаментами. Тут было всё необходимое, да и сам он за годы работы привык к ней больше, чем к дому на Земле.

Виктор бросил сумку и подошел к огромному иллюминатору. Закалённое стекло толщиной всего в несколько миллиметров отделяло его от бесконечности космоса.

— Я уже говорил, тоже всегда любуюсь звёздами. Вроде сколько лет одно и тоже, а всё равно… Не отпускает. Меня с детства не интересовало ничто другое. Впрочем, я повторяюсь. — Ефремов неслышно встал рядом, — Кстати говоря, у меня хорошая новость. Вам даётся несколько дней для отдыха. Отправитесь на Марс, посетите пресс-конференцию, почувствуете себя «звёздами». Небольшая передышка перед стартом. В общем, пока вы свободны. Завтра в большой отпуск на Марс, вам предоставят лучшие номера в секторе для членов Совета.

Виктор молча кивнул.

— Кстати, — неожиданно замялся Ефремов, — я знаю, что ты не очень любишь подобные мероприятия, толпы народа и прочее… в общем, как ты смотришь на то, чтобы завтра полететь со мной? Дело в том, что я собирался заглянуть в музей. Не знаю, возможно тебе будет скучно, но честно говоря, не хочется лететь одному. Немного мучает совесть, что я тебе предлагаю такое, вместо того чтобы слушать дифирамбы политиков и восторженных девиц, которые наверняка на тебя будут вешаться, но…

— Александр, — прервал его Виктор, — я с большой радостью. К тому же это всего на один день.

— Даже на один вечер, — повеселел Ефремов. — Значит, ты со мной? Ну и отлично, вылетаем утром. Можешь отоспаться.

Виктор кивнул. За несколько лет он сдружился с нелюдимым учёным, у которого не было семьи. Наверное, можно было сказать, что Гамов стал ему самыми близким человеком, и они могли говорить о чём угодно друг с другом.

2.

— Ну а теперь поговорим спокойно… — Ефремов вынул из кармана комм, и набрал комбинацию. — Так, несколько минут у нас есть. Эта вещь глушит прослушку полностью. Моя разработка, очень полезная. Пожалуй, единственный экземпляр. Расскажи всё, что узнал.

— Особо порадовать мне нечем, — задумчиво сказал Виктор. — Со мной в основном общался адмирал Рыков. Правда, ничего конкретного он не сказал, но про Совет отозвался резко.

— Провокация? Нет, не думаю… Ещё что-нибудь?

— Нет, ничего. Абсолютно.

— Это ещё больше настораживает. — Александр, поймав удивлённый взгляд Гамова, пояснил, — Сейчас давление на наш проект высоко, как никогда. Совет требует безупречной работы и идеальных результатов. Им нужно не просто найти населённую планету, а убраться отсюда. Ты знаешь, что по некоторым данным, на окраинах системы уже заложен первый небольшой колонизационный корабль, но ничего определённого даже мне не удалось узнать. У меня нет людей в этом логове. Ладно, итак, значит только Рыков… У него может быть какая-то информация…

— Он прямой, честный человек, за всю выслугу нет ни одного случая, когда бы впустую пожертвовал солдатами. До адмирала еле дотянул, много споров с руководством. Будет координировать запуск, но это всё вы и сами знаете. Про вас расспрашивал, но мало. В основном говорили о полёте.

— Ну, если это было бы нужно, он и казался бы тебе прямым и честным, — улыбнулся Ефремов. — Но я доверяю твоему чутью. Да и про адмирала осведомлён. Хорошо, мне есть с кем связаться насчёт него. Даже лучше, через пару дней он будет на станции. Но если даже он не в курсе, значит тут что-то нечисто. Зачем в тайне сейчас создавать корабль? У этих пауков есть миллион вариантов, они хотят предусмотреть всё, понимая, что их власть не вечна. Недовольство достигла предела и значит грядёт ещё одна война. Мне нужны свои люди здесь, когда мы улетим.

— Я пытался выйти на кого нужно, выяснить, но всё бесполезно.

— Виктор, что ты… к тебе нет вопросов. Это почти непосильная задача. — Ефремов побарабанил пальцами по столу. — Никто ничего не должен был заподозрить…

— Александр… Вы не боитесь, что и проект, и корабль просто изымут и используют, как нужно военным?

— Сейчас нет. Я им необходим. — Не удивился вопросу тот. — Кроме меня полную технологию создания «Молнии» и кольца не знает никто. Поэтому мы и летим вместе. Конечно, это дело времени, когда они поймут, что всех нужных данных для постройки у них нет, но я свои секреты не раскрою, уж будь уверен. И раз пошёл такой разговор… Но я хочу, чтобы это тоже осталось между нами.

Виктор молча кивнул.

— Это не просто просьба! — Ефремов устремил на него взгляд из-под нахмуренных седых бровей. — Если об этом узнают, меня, как минимум, отстранят от проекта.

— Александр. Я вам доверяю, — просто сказал Виктор. — И сохраню секрет, не сомневайтесь.

— У тебя и не будет выбора. — Ефремов взял комм в руки, взглянул на время. — Как тебе известно, одного члена экипажа заменили месяц назад, не спрашивая моего согласия. Откопав какой-то неподобающий материал на Джейсона, обвинили его в нелояльности Совету и отстранили с формулировкой «неблагонадёжен». Так что теперь наш второй астрофизик — Анастасия Ли. Впрочем, ты и так это знаешь.

Виктор кивнул, недоумевая, зачем Ефремов тратит время на такие очевидные вещи.

— Дело в том, что она является дочерью одного из приближённых к Совету особ, Джона Ли. Это близкий друг самого Арона Гольда. Ты, возможно, никогда не слышал это имя. Он не из военных. Ли предпочитает нигде не светиться, держится в тени. Он нигде не фигурирует, про него не прочтёшь в прессе, хотя его состояние не уступает никому из Совета. И я уверен, что в случае неподчинения плану он дал указания действовать жёстко.

— Откуда вы это узнали? И чем Ли может нам помешать? И… зачем от подвергает свою дочь опасности?

— Узнал я об этом от своего человека, который отлично знает, как обращаться с базами данных. Мой один очень, очень старый друг. Рыковым тоже займётся он. А зачем… Возможно, Джон больше никому не может доверять. Виктор, я не знаю всего, что твориться в этом змеином гнезде! Ради власти любой из Совета пожертвует всем, чем можно. Ты понял ситуацию? Нам необходимо быть крайне осторожными. Тебе я доверяю, и хочу знать, что в случае критической ситуации ты будешь на моей стороне, что бы ни случилось. Я был вынужден взять её в экипаж, пойти на уступки, слишком многое на кону.

— Я… я понимаю. Само собой. — Проговорил Виктор. — Ещё одна проблема!

— Ещё одна проблема в нашем немаленьком списке…

Он отвернулся к окну.

— На самом деле игра идёт уже очень давно, Виктор. И ставки в ней куда больше, чем ты думаешь. Я очень осторожен. Особенно сейчас. Я иду по лезвию бритвы, и любая ошибка грозит концом всего… И ты будь осторожен, прошу тебя. Остальным я не могу сказать то же самое, что говорю тебе. Всех членов экипажа я знаю несколько лет. Но разве может быть уверенность в наше смутное время? Всё, долго говорить опасно, система может обратить на это внимание. Шифровальщик тоже не безупречен…

Виктор понимал, что Ефремова не только терпели, но и поощряли к исследованиям только потому, что сильные мира сего прекрасно знали — перенаселённая Земля несёт куда большую угрозу им чем один, хоть и влиятельный оппозиционер. О том, что будет с учёным, когда он станет не нужен, легко было догадаться. Но со стороны казалось что Ефремова такие мысли не волновали. Он просто великолепно умел держать себя в руках. И сейчас уже безмятежно смотрел на далёкие белые точки звёзд, отрешившись от всего остального. Раздался чуть слышный писк комма.

Александр обернулся.

— Кстати, ты не был ещё в техническом отсеке, да и жилой комплекс полностью готов. — оживился он. — Хотя… я думаю тебе и без меня его покажут. — Он улыбнулся, но глаза его оставались абсолютно серьёзны. Виктор вдруг подумал, что у Ефремова абсолютно не старческий взгляд. Глаза были чистыми, ярко-синими и смотрели всегда так, будто видели человека насквозь. Многим людям рядом с ним становилось не по себе, но не Виктору.