— Ты в порядке? — спросила из-за спины Трилла.

Вот и пойми — действительно ли ей интересно, все ли со мной хорошо, или, судя по ее одному на все ситуации тону, интересуется она исключительно для галочки?

— Нормально. — ответил я, поднимаясь с пола.

— А чего тогда скачешь, как голодный брогас?

— Случайно получилось. — брякнул я. — Неудачно приехал по этой... железяке. Мы не могли спуститься по лестнице?

— Могли, конечно. — Трилла пожала одним плечом. — Но зачем? Так же быстрее.

Да уж, тут не поспоришь. Быстрее и однозначно опаснее, но по лицу Триллы нельзя было сказать, что она только что сделала что-то смертельно опасное. Впрочем, при условии наличия на ней темных очков, вообще трудно было сказать что-то про ее эмоции.

— Ты всегда так спускаешься?

— Конечно. Быстрее же.

Я вздохнул:

— Ага. А обратно как?

— По лестнице. Лифтов же нет. Забыл?

Я вздохнул, представив, сколько придется карабкаться по этой куцей вертикальной лестнице, и повертел головой, осматриваясь.

Мы оказались в самом низу башни, если судить по тому, что ноги прочно стояли на бетонном полу, а не на сомнительных мостках. В центре цилиндрического помещения были все те же переплетения труб, выходящих из пола, круглые стены состояли все из того же серого шершавого бетона, как и все остальное вокруг, в общем, кроме пола, «здесь» почти ничем не отличалось от «там, наверху».

Хотя нет, было кое-то еще. «Здесь» на полу валялись какие-то куски механизмов, разломанные электронные платы, большие и маленькие шестеренки, раскуроченные корпуса и прочий техногенный хлам. Выглядело все так, словно здесь находился какой-то командный пункт или вроде того, а потом сюда запустили кучку луддитов и не выпускали, пока они все не погромили. А потом в получившемся сплошном ковре из хлама расчистили несколько островков, в том числе и под стояком тоже.

— Что тут произошло? — спросил я, вдоволь насмотревшись.

— Ничего. Тут всегда так было. Когда мы пришли.

— А откуда пришли?

— Оттуда. — Трилла кивнула на дверь в стене. — Со старой базы.

Дверь выглядела мощно и внушительно — стальная, мощная, с тремя толстенными ригелями, торчащими вверх, вниз, и в сторону. Они упирались прямо в бетон — тут явно никто не гнался за красотой, лишь бы работало.

Возле двери на стене тускло светился небольшой дисплей. Трилла подошла к нему, подняла левую руку и приложила к дисплею запястьем. Видимо, Пульс, помимо прочего, еще и нес в себе функцию электронного ключа, потому что дисплей засветился зеленым, а ригеля с неожиданно тихой вибрацией пришли в движение.

Дождавшись, когда они займут свои места, Трилла толкнула дверь и вышла наружу. Я последовал за ней.

За дверью, вопреки моим ожиданиям, оказался не город. Там оказалось еще одно помещение — на сей раз кубическое и небольшое. В нем даже было небольшой окно в стене, забранное мутным стеклом, через которое едва пробивался солнечный свет.

В этом помещении была даже мебель, но в основном сломанная и разбросанная по углам. Помещение выглядело заброшенным, но при этом в нем почему-то не было пыли. Здесь было свежо и прохладно, только почему-то и здесь тоже пахло миндалем.

Я хотел было спросить у Триллы про этот надоедливый запах, но она уже пересекла все помещение и подошла к двери на противоположной стене. Возле нее было целых два дисплея, и Трилла сейчас внимательно смотрела на один из них.

— Свободно. — сказала она через несколько секунд. — Идем.

Уже знакомым образом открыв дверь, они выскользнула за нее наружу. Натурально выскользнула — просочилась в щель, едва только дверь отошла от косяка на достаточное расстояние. Я поспешил за ней, пока дверь не захлопнулась обратно — хрен знает, как ее открывать, вдруг она меня тут замурует.

Трилла стояла прямо за дверью, и я чуть не сшиб ее, в последний момент остановившись. Девушка смотрела куда-то перед собой, чуть подняв голову, и словно бы одновременно прислушиваясь. Впрочем, в ее ситуации, «смотреть» и «прислушиваться» наврерное было одним и тем же.

Я проследил ее взгляд...

В каких-то двадцати метрах от нас высились трехметровые металлические столбы, между которыми были туго натянуты желтые горизонтальные световые лучи. Расстояние между ними было таким маленьким, что я не смог бы пролететь между ними даже флай роллом, а сами столбы такие гладкие и высокие, что забраться на них было решительно невозможно. С одной стороны, может быть, этот свет и не несет никакой опасности, с другой...

С другой — стали бы тогда им что-то отгораживать?

А вот что им отгородили, оставалось непонятным — за световым забором не было ничего. Прямо за ним была лишь сплошная чернота, будто там кончался мир и начинался открытый космос, в котором не видно даже ни единой звезды. Абсолютное ничто, затягивающее в себя, как черная дыра...

— Эй! Лайт! Лайт!.. Жить надоело?!

Голос Триллы донесся откуда-то из другого мира, будто через беруши. До мозга кое-как дошло, что Лайт это я, и зовут меня.

Я мотнул головой, сбрасывая наваждение, и обнаружил себя уже не в двадцати метрах от светового барьера, а буквально-таки упирающимся в него носом, или, вернее, вытянутой вперед рукой. Как я прошел это расстояние — убей не помню.

Трилла стояла рядом, угрожающе подняв руку и пристально глядя на меня:

— Что с тобой не так?

— Все хорошо. — натянуто улыбнулся я, опуская руку.

— Ну, если у тебя все хорошо... Тогда будь добр, не пытайся больше пролезть днем в ноктус. Тем более, через эсбэ. Тем более, в одиночку. Или тебе миндаля понюхать захотелось?

Я повернулся к Трилле:

— Миндаля? Что ты имеешь в виду?

— Что именно из того, что я имею в виду, тебя интересует? — подняла бровь Трилла.

— Ты сказала про миндаль. Запах миндаля. При чем тут он?

Трилла сняла очки:

— А почему тебя так заинтересовало это?

Она подозрительно прищурилась, что особенно странно выглядело при условии ее мертвых глаз. Умом-то понимаешь, что Трилла не совсем слепая, мозгом осознаешь, что она могла ослепнуть много позже своего рождения и за это время успела много раз увидеть, как другие люди проявляют свои эмоции подобным образом...

Но на уровне эмоций, когда видишь эти холодные глаза, сощуренные до состояния узких щелочек, становится не по себе. Будто сама смерть тебя в чем-то подозревает.

Смерть с кривой световой саблей вместо косы.

— Да как-то неожиданно просто. — я пожал плечами. — Как связан свет и миндаль? Дико звучит.

Я говорил максимально ровно, чтобы ничем не выдать себя Трилле. Она явно не просто так сказала про запах миндаля, и может статься, ничего хорошего он не означает. Для меня — ничего хорошего, стало быть.

Наоборот тоже может быть — запах миндаля означает что-то приятное и хорошее. Но ставки слишком высоки, чтобы это проверять. Не говоря уже о том, что «приятное и хорошее» как-то не ассоциируется с непроницаемой чернотой за световым барьером.

Только вспомнил о ней — и тут же потянуло посмотреть снова, но в этот раз я сдержался. Слишком свежи в голове были воспоминания о том, как я в буквальном смысле потерял собственную волю при одном коротком взгляде, и нашел ее снова лишь минуту спустя, причем только благодаря Трилле. А что, если в этот раз она меня не окликнет?

— Так что там с миндалем? Кстати, я его ненавижу, в смысле, запах. — беспечно продолжил я.

Вроде бы это сработало — по крайней мере, Трилла перестала щуриться и снова надела очки.

— Это... — Трилла на секунду задумалась. — Это тоже относится к тому, из-за чего мы вышли с базы. Идем, а то пропустим все! И не разговаривай на ходу — береги дыхание!

Трилла накинула на голову капюшон и быстро пошла прочь, почти побежала. Я двинулся следом, стараясь не отстать и не заблудиться в хитросплетениях узких переулков. Несмотря на то, что периодически мимо проносились выходы на широкие улицы, которые я успевал заметить мельком, Трилла упорно на них не выходила, просачиваясь по узеньким проходам и переулкам. Она будто пыталась максимально скрываться там, где никто не ходит, и мне приходилось двигаться за ней, не отвлекаясь на окружение.