Один из роликов был особенно непонятен. Или даже не так — учитывая полученную от Триллы информацию, он был понятен... Но странен. В коротком, на пятнадцать секунд, видео показали как кто-то пересекает световой барьер, после чего экран стремительно потемнел, а когда посветлел снова — в его середине осталась чернота в форме уже виденного мною силуэта беззвучно ревущего рангона.
И надпись — «Любые субъекты, самовольно проникающие на территорию ноктусов — опасны! Защитите себя и своих близких! Сообщите о случаях нарушения светового периметра, о которых вы знаете!»
Осталось только выяснить, какие конкретно субъекты действительно могут пересекать этот самый периметр. И что это вообще за периметр. Из контекста уже понятно, что он не выпускает Тьму, которая за ним скрывается... Но вот как он мешает за него проникать с этой стороны? Вот в чем вопрос. Как минимум, я видел, как его отключают — Валери, судя по тому, что она же рулила дроном, а этих дронов я у нее видел на стене целую эскадрилью... Но что случится, если этот барьер просто пересечь? По-любому, ничего хорошего, но узнавать на своей шкуре что-то не хочется.
Несколько раз вдалеке, в промежутках между уровнями эстакад, проглядывали части каких-то высоких, действительно высоких зданий. Не девяти или двенадцатиэтажек, я толком не запомнил, с крыши которой мы смотрели на рангона, а огромных небоскребов этажей так в тридцать, а, может и больше — хрен поймешь, когда видишь здание только узкими полосками.
Но окончательно меня добили даже не небоскребы. Окончательно я охренел, когда над моей головой с едва уловимым гулом пролетел гигантский пузатый и круглый дирижабль. Настоящий, сука, дирижабль — огромный, как два футбольных поля! Он был таким огромным, что, даже несмотря на то, что он летел поперек моего движения, я успел соскучиться по солнцу за то время, что дошел от одного края отброшенной им тени до другого! Да, я шел не быстро, потому что трудно идти быстро, задрав голову, чтобы рассмотреть невиданное чудо, — но все же!
А посмотреть было на что, даже если отбросить тот факт, что я в принципе до этого момента не видел дирижаблей вживую. Если говорить совсем откровенно, то на дирижабль, как я его себе представлял, это было похоже слабо — но на что-то еще это было похоже еще меньше! Огромная черная капля, сплющенная в нижней части, словно лежащая на невидимой плоскости, покрытая солнечными панелями, со стабилизаторами в задней части и несколькими короткими крыльями, на которых крепились лениво шевелящие лопастями моторы — вот что пролетело надо мной. И если это не дирижабль, то, мать его, я не знаю, что это может быть!
И это совершенно точно дирижабль — потому что именно сейчас, после того, как я его увидел, стало понятно, что за «причальная башня «Зефир» стала мне пристанищем в этом мире — это именно что причальная башня для дирижаблей! Помнится мне, я как-то смотрел целый фильм про них и там специально говорилось о том, что одним из недостатков дирижаблей была необходимость строительства для них причальных мачт, потому что посадить куда-то дирижабль физически невозможно из-за его габаритов. А тут... Ну, тут башня вместо мачты. Так тут и дирижабли какие-то другие, может, им мачты мало?
Поэтому «Зефир» и высокий такой, что спускаться по стояку надо.
Страшно представить, как же придется подниматься...
Оценить масштаб предстоящей работы я смог, когда мы подошли к самой башне. Выходя из нее, я как-то не додумался осмотреть ее снаружи — меня сразу же привлек световой барьер и клубящаяся за ним тьма, а потом Трилла потащила за собой, не дав даже толком оглядеться.
Поэтому я с лихвой наверстал это сейчас, встав у подножья башни и задрав голову вверх.
Снаружи «Зефир» напоминал маяк — даже домик маленький у подножья был — тот самый, через который мы вышли на улицу час назад. От него вверх уходил бетонный серый цилиндр самой башни, слегка уменьшающейся в диаметре по мере подъема. Если я правильно понимаю, то логово просвет... В смысле, наше логово, в смысле, и мое тоже логово, находится практически на самом верху, практически под круглой, увенчанной острым металлическим шпилем молниеотвода, крышей.
От верхушки башни в разные стороны тянулись пучки проводов и кабелей, уходя куда-то за крыши окружающих домов. Среди них «Зефир» был самым высоким строением, что не удивительно. Удивительно было другое — сразу за стенами башни город кончался. Обнесенный столбами светового барьера, он переставал существовать. «Зефир» был последним зданием, стоящим вплотную к стене плотной тьмы — как единственный часовой, берегущий покой горожан от таинственной угрозы.
Что ж, это довольно логичный выбор укрытия для тех, кто промышляет тем, что выбирается туда, в эту тьму.
Осталось еще выяснить, зачем они это делают.
Лифт в «Зефире» все же был. Если, конечно, это можно назвать лифтом. Возможно, это даже была самоделка — по крайней мере, я раньше никогда не видел, чтобы люльку, подобную тем, с помощью которых мойщики окон наводят лоск на стекла небоскребов, размещали не снаружи здания, а внутри.
Располагался «лифт» в диаметрально противоположной, относительно того домика, через который мы попали на улицы, точке «Зефира». Здесь, внутри башни, совсем рядом со стояком, в кучках здешнего хлама легко было не заметить, что на самом деле в погруженных в густой сумрак стенах, кое-где есть двери. Большинство — завалены все тем же хламом, но некоторые — завалены чуть меньше.
К одной из них и подошла Трилла, и, не отодвигая даже мусора, просто потянула за ручку.
Оказалось, что весь хлам, который, по идее, должен с грохотом посыпаться на пол от такой наглости, был то ли хитро как-то скреплен в единый монолит, то ли вообще был искусной поделкой, имитирующей кучу техногенного мусора. Так или иначе — дверь отошла от коробки вместе с этой кучей, не издав при этом даже намека на какой-то посторонний звук — то есть, эта куча хлама даже не касалась пола, иначе бы обязательно заскрежетала по бетону.
Пока люлька по узкой шахте, едва не царапая бортами стенки, возносила нас на вершину башни, Трилла продолжала молчать. Но уже не агрессивно, как раньше, а как-то задумчиво, будто погрузившись в собственные мысли. Даже голову, до этого момента горделиво вскинутую, опустила.
Но я с разговорами все равно не лез. Сейчас мне в любом случае у нее выяснять нечего. Сейчас мне нужна другая девушка.
Лифт привез нас прямо к кафетерию — буквально, в соседнюю дверь. Надо будет как-нибудь на досуге погулять по «Зефиру» и запомнить его планировку досконально.
Пока что мне хватало и того, что я запомнил, где располагалась комната, из которой долбила музыка.
Туда я и пошел сразу после того, как сориентировался, в какую, собственно, сторону мне двигаться.
— Лайт. — внезапно тихо позвала Трилла из-за спины. — Скоро ужин.
Я несколько мгновений размышлял над тем, как я должен на это отреагировать, и в итоге просто сказал:
— Хорошо.
И пошел дальше.
До Вал я достучался насилу — она снова включила свою музыку на полную катушку. Зато когда достучался и попросил научить меня обращаться с Пульсом — взяла меня в оборот по-серьезному.
Да, это оказалось намного серьезнее, чем смартфон, который носится на запястье...
Намного, намного серьезнее!
Помимо того, что девайс, оказывается, можно было снять с руки, превратив в обычный, хоть и размером со штык лопаты, телефон со всеми присущими ему функциями (которые, в общем-то, и на руке прекрасно работали), Пульс оказался полезен и во многих других отношениях. Даже несмотря на то, что у меня была очень старая версия, благодаря шаловливым лапкам и острому уму Вал она могла то, до чего привычные мне смартфоны, наверное, никогда не разовьются. В первую очередь потому, что им эти функции не нужны.
Во-первых, карта всего города. На маленьком экране, конечно, оперировать ею возможно только при сильном масштабировании, и вид со спутника она не показывает, обходясь простыми силуэтами улиц и домов, но суть не в этом. Настоящая прелесть этой карты в том, что на ней видно всех, чьи контакты зашиты в твой Пульс и кто дал разрешение на отслеживание своей позиции. Вал с удовольствием мне это продемонстрировала, введя в мое устройство восьмисимвольный идентификатор своего и показав, что теперь на карте не одна точка, обозначающая мое положение, а две. Вторая — с припиской «Валери».
