Сидя за рулем «Мустанга», Сесил слушал доносившееся из динамиков рычание Босса. В своем деле Спрингстин, конечно, гений. Но и Сесил в своем тоже не последний. Никак нет. У него есть творческие способности, которые до сих пор никто не оценил.

О, Карл, безусловно, храбрее его. Он более решительный, более энергичный. Однако Сесил умнее. Он стратег. Мыслитель.

Ему очень хотелось надавить на педаль газа, чтобы выжать из старушки все, что она может дать, помчаться стрелой по шоссе. Опьяненный успехом, его бесшабашный младший брат так бы и поступил. И сразу привлек бы внимание дорожной полиции, дав законникам повод над собой поиздеваться.

Нет, Сесил не такой дурак. Он не станет превышать скорость. Никаких штрафов – покорно благодарим.

Кроме того, увеличив скорость, он может оторваться от своего «хвоста». «От этого чудака», – с презрением пробормотал он, поднося к губам банку пепси. За кого только законники его принимают? Разве они не знают, что он мастер ходить по лезвию ножа?

Удерживая скорость в пределах разрешенных шестидесяти миль, Сесил вновь стал вспоминать прошедший день.

Лучшего нельзя было и пожелать. Все прошло, можно сказать, идеально. То, что старик заболел, – просто подарок судьбы. Хотя, услышав эту ошеломляющую новость, кто-то другой, наверное, огорчился бы. Кто-то другой – с недостатком воображения – решил бы, что день потерян, повернулся бы и уехал.

А он, Сесил, понял, какие перед ним открываются возможности, и использовал их на всю катушку.

Он-то ехал в Блюэр, к старому мерзавцу, рассчитывая на то, что парни, сидящие у него на хвосте, сообщат об этом визите в своих отчетах. Когда потом Делрея спросят, зачем Сесил приезжал, он скажет им правду – Делрей Корбетт никогда не врет (сколько раз они с Сесилом упрашивали его, чтобы он обеспечил им алиби, а он отвечал: «Извините, мальчики, я не могу солгать»).

«Сесил приезжал просить у меня прощения», – сказал бы им Делрей. Получил он его или нет – это уже дело десятое.

Станет известно, что Сесил просил Делрея его простить.

День должен был пройти удачно.

А прошел выше всех ожиданий, потому что скорбь и раскаяние Сесила смогут засвидетельствовать все, кто находился в тот момент на третьем этаже мемориального госпиталя.

Когда его не пустили в ординаторскую, он устроил сцену.

Нет, он не орал и не ругался, как на его месте сделал бы Карл. Это неправильная стратегия. В такой ситуации слезы эффективнее. Все в комнате для посетителей сочувствовали ему, когда дежурная сестра холодно сказала:

– Извините, мистер Херболд. По просьбе семьи к мистеру Корбетту мы никого не пускаем.

– Но я же сам член его семьи! – всхлипнул Сесил – пока что без слез. Но вскоре ему удалось выдавить несколько слезинок. – Я же член его семьи. – Голос Сесила слегка дрогнул, отчего его слова прозвучали еще жалобнее. – Я не уйду, пока не увижу моего отчима. Я должен кое-что сказать ему, пока он не умер. Он знает, что я здесь? У него спрашивали, хочет ли он меня видеть?

На самом деле, если бы старый сукин сын узнал, что Сесил находится поблизости, его, наверное, хватил бы кондрашка.

Сесилу, конечно, было наплевать, жив старик или мертв.

Пожалуй, он даже обрадовался, что не увидится с ним лицом к лицу. Естественно, для убедительности он был готов пресмыкаться перед Делреем и ползать перед ним на коленях, но все же хорошо, что этого не потребуется. К тому же Делрея не так-то просто одурачить. Он не такой простак, как больничный охранник, которого сестры вызвали на подмогу.

На усах у охранника висели крошки от завтрака, который он только что съел. Он спросил у Сесила, в чем дело, и Сесил ему объяснил.

– Я, конечно, понимаю, – сказал охранник, – что вы расстроены, но вы мешаете другим. В больнице нельзя шуметь. – И он предложил Сесилу прийти в другое, более подходящее время.

Когда Сесил отказался, охранник только беспомощно посмотрел на медсестру, и она вызвала местную полицию.

Пожилому, усталому полицейскому наверняка было глубоко плевать на то, увидится Сесил со своим отчимом или нет. Но о братьях Херболд он слышал.

– Вы ведь нарушаете режим досрочного освобождения, а, дружище?

– Нет, сэр. Мне разрешили проведать отчима. При том условии, что вечером я вернусь и доложусь. У моего инспектора телефон с автоответчиком, так что я не смогу его обмануть. Вот его номер. Позвоните, проверьте.

Полицейский взял визитную карточку, которую протянул ему Сесил, и набрал номер. Ему сказали, что Сесилу разрешили покинуть штат Арканзас, чтобы проведать свою семью, при условии, что к семи вечера он вернется. Кроме того, если Сесил не ошибся, полицейского заверили, что Сесил находится под наблюдением, так что по дороге он не может причинить неприятностей – например, встретиться со своим братом, чтобы чем-то ему помочь. Должно быть, ему также сказали, что этот визит Сесила только для отвода глаз и он может привести правоохранительные органы прямо к Карлу и Майрону.

Слушая информацию, которая поступала из Арканзаса, ветеран полиции Блюэра сурово смотрел на Сесила. В конце концов, сказав: «Ладно, спасибо», – он повесил трубку и отдал Сесилу визитную карточку.

– Вы создаете себе проблемы на ровном месте, мистер Херболд. Вам здесь нечего делать. Семья вашего отчима считает, что ваше посещение может его расстроить. Они говорят, что вы были не в лучших отношениях.

– Вот поэтому-то я и хочу его видеть. Мы с братом чуть не сломали ему жизнь. Когда Делрей отказался помочь Карлу, тот много чего ему наговорил. Угрожал и все такое прочее. Я хочу сказать Делрею, что не имею к этому отношения. Я совершил преступление и отмотал за него срок. Я сожалею о том, что натворил. Карл совсем спятил – бежал из тюрьмы. Изнасиловал ту девочку. Он движется прямиком в ад. Я хочу, чтобы Делрей знал, что хоть один из нас исправился. – Он тихо всхлипнул. – Вот и все. Я просто хотел дать ему знать, что в тюрьме я обрел господа. Я был в Калгари. Я не такой, каким меня знал Делрей. Я не такой, как мой брат.

– Я уверен, что Делрей стал бы тобой гордиться, Сесил, – безразлично произнес коп. – Ноты должен с ним поговорить в другое время и в другом месте. Пойдем, я тебя провожу.

– Ладно, офицер,[14] – вытирая глаза, сказал Сесил. – Мне не нужны неприятности.

И он ушел. Операция была успешно завершена. По всем службам, которые занимаются поисками Карла, пройдет информация о том, что Сесил вполне законопослушный гражданин. Он совершил паломничество в Техас, чтобы умирающий отчим его простил. Он хотел искупить – это словечко часто используют тюремные воспитатели – все свои прошлые прегрешения. Он не хочет, чтобы его имя связывали с именем его младшего брата. Сесила-преступника больше нет.

Пусть копы займутся кем-нибудь другим.

А пока что внимание они уделяют именно ему.

Сесил заметил «хвост» в сотне миль от Блюэра, когда остановился, чтобы заправить «Мустанг», купить пепси и что-нибудь поесть. Не заботясь о том, заметят его или нет, преследователь нагло проехал на находившуюся рядом стоянку для грузовиков и припарковался там.

Не вылезая из автомобиля, он наблюдал, как Сесил заправляет свой «Мустанг», расплачивается и несет в машину куриные грудки. Сесил зло посмотрел на него, «хвост» ответил ему тем же, прямо-таки умоляя, чтобы Сесил устроил стычку.

Но Сесил не такой дурак. Проехав за ним еще миль пятьдесят, «хвост» отстал.

– На ферме он работает, как же! – пробормотал Сесил, пересекая границу между штатами Арканзас и Техас. Это хорошее прикрытие, но все равно от этого типа, одетого как пастух и называющего себя Джек Сойер, за версту разит полицейским. Вариант с грузовиком, который он водит, тоже неплох. Несомненно, этот тип хитер.

Но даже если так, то, чтобы перехитрить Сесила Херболда, ему пришлось встать чертовски рано.

Джек спал на животе, зарывшись лицом в подушку и завернувшись в простыню. От стука в дверь трейлера он мгновенно проснулся. Вскочив с кровати, он прикрылся простыней и, пройдя по узкому коридору, толкнул дверь.