Леди Уэстхолм вязала голубой джемпер – моток шерсти свисал с ее шеи. Мисс Прайс расшивала скатерть анемичными светло-голубыми незабудками, одновременно слушая лекцию о реформе законов о разводе.

Слуги входили и выходили, готовя ужин. Бойнтоны читали, сидя в шезлонгах в дальнем конце шатра. Появился исполненный достоинства Махмуд и стал упрекать свою группу. Он запланировал приятную прогулку после чая, но в лагере никого не оказалось. Теперь вся программа нарушена. А он рассчитывал на поучительную экскурсию с целью осмотра образцов набатейской архитектуры.

Сара спешно заверила его, что они отлично провели время, и пошла в свою палатку умыться перед ужином. По пути назад она остановилась у палатки доктора Жерара и громко окликнула его.

Ответа не последовала. Сара откинула полог и заглянула внутрь. Доктор неподвижно лежал на койке. Сара бесшумно удалилась, надеясь, что он спит.

К ней подошел слуга и указал на шатер. Очевидно, ужин был готов. Сара вновь зашагала к шатру. Все уже собрались вокруг стола, за исключением доктора Жерара и миссис Бойнтон. Слугу послали сообщить старой леди, что ужин подан. Внезапно снаружи послышался шум – двое испуганных слуг вбежали в шатер и возбужденно заговорили с драгоманом по-арабски.

Махмуд огляделся вокруг и вышел. Сара, повинуясь импульсу, последовала за ним.

– Что случилось? – спросила она.

– Старая леди, – ответил Махмуд. – Абдул говорит, что она заболела – не может сдвинуться с места.

Сара ускорила шаг. Следом за Махмудом она вскарабкалась на скалу, подошла к покоящейся на стуле фигуре и притронулась к пухлой руке, пытаясь нащупать пульс.

Когда Сара выпрямилась, ее лицо было бледным.

Она поспешила назад к шатру и задержалась в проходе, глядя на группу в дальнем конце стола. Она заговорила, и собственный голос показался ей резким и неестественным.

– Я очень сожалею. – С усилием Сара заставила себя обратиться к главе семьи – Ленноксу. – Ваша мать умерла, мистер Бойнтон.

Словно издалека, она наблюдала за лицами пятерых человек, для которых это сообщение означало обретение свободы…

Полковник Карбери улыбнулся своему гостю и поднял бокал:

– Ну, за преступление!

Глаза Эркюля Пуаро блеснули, выражая согласие с уместностью тоста.

Он прибыл в Амман с рекомендательным письмом к полковнику Карбери от полковника Рейса.[31]

Карбери было интересно повидать всемирно известного детектива, чьи таланты так превозносил его друг и коллега по Интеллидженс сервис.[32]

«Лучший пример психологической дедукции, какой только можно найти!» – писал Рейс о разгадке убийства Шайтаны.[33]

– Мы должны постараться показать вам местные достопримечательности, – сказал Карбери, подкручивая седеющие щетинистые усы.

Это был коренастый, не слишком опрятный мужчина среднего роста, с солидной лысиной и младенчески наивными голубыми глазами. Он нисколько не походил на военного, не будучи ни особо бдительным, ни ярым поборником дисциплины. Тем не менее в Трансиордании[34] он являл собой власть.

– Например, Джераш, – продолжал Карбери. – Хотите там побывать?

– Меня интересует абсолютно все!

– Да, это единственно правильное отношение к жизни. – Полковник сделал паузу. – Скажите, с вами когда-нибудь случалось, чтобы ваша профессия следовала за вами?

– Pardon?

– Ну, допустим, вы едете куда-то отдохнуть от преступлений, а вместо этого находите очередной труп?

– Случалось, и не раз.

– Хм… – рассеянно произнес полковник Карбери. – У меня как раз имеется труп, который меня беспокоит.

– В самом деле?

– Да. Здесь, в Аммане. Престарелая американка отправилась в Петру с семьей. Утомительное путешествие, необычная для этого времени года жара и больное сердце сделали свое дело – старуха сыграла в ящик.

– В Аммане?

– Нет, в Петре. Сегодня тело доставили сюда.

– Ну?

– Все выглядит абсолютно естественно. Но…

– Но что?

Полковник почесал лысину.

– Но меня не покидает мысль, что ее прикончила собственная семейка!

– Ага! И что же заставляет вас так думать?

Карбери ответил уклончиво:

– Покойница, кажется, была пренеприятной особой. По общему мнению, потеря невелика. Как бы то ни было, трудно что-либо доказать, если все члены семьи действуют заодно и, в случае надобности, готовы лгать сколько угодно! Легче всего спустить дело на тормозах, тем более что зацепиться абсолютно не за что. Знал я одного врача. Он говорил мне, что часто испытывал подозрения по поводу преждевременной кончины пациентов, но считал, что о них лучше помалкивать, если нет никаких зацепок, иначе рискуешь погубить свою репутацию. Тем не менее… – он снова поскреб лысину, – я человек аккуратный.

Галстук полковника съехал под левое ухо, носки были сморщенными, пиджак – рваным и грязным. Однако Эркюль Пуаро не улыбнулся. Он ощущал внутреннюю собранность собеседника, его умение тщательно отсортировывать все факты и впечатления.

– Да, я аккуратный человек, – повторил Карбери, сделав неопределенный жест рукой. – Терпеть не могу путаницу. Понимаете?

Эркюль Пуаро серьезно кивнул. Он все понимал.

– А там не было врача? – спросил он.

– Даже целых два. Хотя один из них слег с малярией, а другая – девушка, только что закончившая обучение, но вроде бы знающая свое дело. В самой смерти не было ничего необычного. У старухи было никудышное сердце, она уже некоторое время жила на лекарствах. Нет ничего удивительного, что она внезапно померла.

– Тогда, друг мой, что же вас беспокоит? – мягко осведомился Пуаро.

Полковник Карбери устремил на него встревоженный взгляд голубых глаз.

– Вы слышали о французе по имени Жерар – Теодор Жерар?

– Разумеется. Выдающаяся личность в своей области знаний.

– Да, в психологии, – подтвердил Карбери. – Если вы в возрасте четырех лет влюбляетесь в уборщицу, значит, в тридцать восемь вы объявите себя архиепископом Кентерберийским.[35] Никогда не мог понять почему, но эти ребята все объясняют очень убедительно.

– Доктор Жерар, безусловно, авторитет в области некоторых форм глубоких неврозов, – с улыбкой согласился Пуаро. – И его… э-э… взгляды на происшедшее в Петре основаны на сходных доводах?

Полковник Карбери энергично покачал головой:

– Нет-нет, иначе я не стал бы из-за этого беспокоиться! В такие вещи я не верю. Я просто не могу их понять. Это совсем как один из моих бедуинов, который может выйти из машины посреди пустыни, пощупать землю рукой и определить, где вы находитесь, с точностью до одной-двух миль. Хотя это и не волшебство, но выглядит похоже. Нет, история доктора Жерара основана только на фактах. Если вам интересно.

– Да, конечно.

– Тогда я устрою, чтобы он пришел сюда, и вы сможете выслушать его сами.

Когда полковник отправил ординарца за доктором Жераром, Пуаро спросил:

– Из кого состоит эта семья?

– Их фамилия Бойнтон. Два сына, один из них женат. Жена славная женщина – спокойная и разумная. И две дочери – обе миловидные, хотя и по-разному. Младшая выглядит немного нервной – но это может быть следствием шока.

– Бойнтон… – Пуаро поднял брови. – Странно, очень странно.

Карбери вопросительно посмотрел на него, но, так как Пуаро ничего не добавил, заговорил снова:

– Судя по всему, мамаша была форменной чумой! Требовала постоянного внимания и держала детей в черном теле. Ни у кого из них не было ни пенни за душой.

– Ага! Очень любопытно! А известно, как она распорядилась своими деньгами?

– Я потихоньку навел справки. Все делится поровну между детьми.