Понимаете, с какой ужасной дилеммой она столкнулась? Ее карьера, амбиции, социальное положение – все было поставлено на карту! За какое преступление она попала в тюрьму, мы еще не знаем (хотя скоро узнаем), но оно, вероятно, положило бы конец ее политической карьере, если бы получило огласку. И помните, что миссис Бойнтон была не обычным шантажистом. Она не требовала денег. Ей нужно было помучить жертву некоторое время, а потом доставить себе удовольствие громким ее разоблачением! Пока миссис Бойнтон была жива, леди Уэстхолм не могла чувствовать себя в безопасности. Она подчинилась ее указаниям встретиться с ней в Петре (мне сразу показалось странным, что женщина с таким сознанием собственной важности, как леди Уэстхолм, решила путешествовать как простой турист), но, несомненно, обдумывала различные способы убийства. Распознав свой шанс, леди Уэстхолм дерзко им воспользовалась. Она сделала только две ошибки. Первая – описание рваных бриджей «араба», впервые привлекшее к ней мое внимание, а вторая – то, что она перепутала палатки доктора Жерара и Джиневры Бойнтон, заглянув сначала в ту, где спала Джиневра. Отсюда история девушки – полувыдумка-полуправда – о замаскированном шейхе. Конечно, она, повинуясь инстинкту, приукрасила ее драматическими деталями, но для меня указание было достаточно ясным.
Он сделал паузу.
– Скоро мы будем знать все. Сегодня незаметно для леди Уэстхолм я раздобыл отпечатки ее пальцев. Я отправлю их в тюрьму, где миссис Бойнтон работала надзирательницей, и их сравнят с отпечатками в архиве.
В наступившей тишине послышался громкий хлопок.
– Что это? – вздрогнул доктор Жерар.
– Похоже на выстрел, – сказал полковник Карбери, быстро вставая. – Это в соседней комнате. Кстати, кто ее занимает?
– Мне кажется, – пробормотал Пуаро, – это комната леди Уэстхолм…
Эпилог
Выдержка из «Ивнинг шаут»:
«Мы с прискорбием извещаем о смерти леди Уэстхолм, члена парламента, в результате несчастного случая. Леди Уэстхолм, любившая путешествовать в дальних странах, всегда брала с собой маленький револьвер. Она чистила его, когда он случайно выстрелил. Смерть наступила мгновенно. Выражаем глубокое соболезнование лорду Уэстхолму…» и т. д.
Пять лет спустя, теплым июльским вечером, Сара Бойнтон и ее муж сидели в партере лондонского театра на представлении «Гамлета». Сара стиснула руку Реймонда, когда звуки песни Офелии поплыли над огнями рампы:
Сара ощутила комок в горле при виде утонченной красоты и неземной улыбки той, которая унеслась прочь от земных страданий и горестей в мир грез…
«Как она прекрасна!» – подумала Сара.
Чудесный, завораживающий голос теперь звучал отшлифованно, словно самый совершенный музыкальный инструмент.
– Джинни – великая актриса! – воскликнула Сара, когда в конце действия занавес опустился.
Когда они позже ужинали в «Савое», Джиневра улыбнулась сидящему рядом с ней бородатому мужчине:
– Я хорошо справилась, правда, Теодор?
– Ты была чудесна, cherie.[66]
На ее губах мелькнула счастливая улыбка.
– Ты всегда верил в меня – знал, что я могу увлечь публику…
За столиком неподалеку актер, игравший Гамлета, мрачно заметил:
– Это ее жеманство! Конечно, сначала зрителям такое нравится, но это не Шекспир! Видели, как она испортила мой выход?
Надин, сидящая напротив Джиневры, промолвила:
– Как интересно попасть в Лондон и увидеть ставшую знаменитой Джинни в роли Офелии!
– Хорошо, что вы приехали, – улыбнулась Джиневра.
– Регулярное семейное сборище, – отозвалась Надин и повернулась к Ленноксу: – Как ты думаешь, дети могут сходить на утренний спектакль? Они уже достаточно взрослые и очень хотят посмотреть тетю Джинни на сцене!
Леннокс – счастливый, с полными веселья глазами – поднял бокал:
– За новобрачных – мистера и миссис Коуп!
Джефферсон Коуп и Кэрол поблагодарили за тост.
– Ветреник! – засмеялась Кэрол. – Ты бы лучше выпил за свою первую любовь, Джефф, которая сидит напротив тебя.
– Джефф краснеет, – весело заметил Реймонд. – Он не любит, когда ему напоминают о прошлом.
Его лицо внезапно омрачилось.
Сара коснулась его руки – тень исчезла. Он посмотрел на нее и усмехнулся:
– Теперь это кажется дурным сном!
Маленькая аккуратная фигура приблизилась к их столику. Эркюль Пуаро, безукоризненно одетый, с лихо закрученными усами, отвесил царственный поклон.
– Mes hommages,[67] мадемуазель, – обратился он к Джиневре. – Вы были великолепны.
Все тепло приветствовали его, освободив ему место рядом с Сарой.
Воспользовавшись моментом, когда остальные были увлечены разговором, Пуаро склонился к ней и тихо сказал:
– Eh bien, кажется, теперь в семействе Бойнтон все в полном порядке.
– Благодаря вам! – отозвалась Сара.
– Ваш муж становится известным. Сегодня я прочитал превосходный отзыв о его последней книге.
– Она действительно хороша – хотя не мне судить. Вы знаете, что Кэрол и Джефферсон Коуп наконец поженились? А у Леннокса и Надин двое чудесных деток – Реймонд от них без ума. Что касается Джинни – по-моему, она гениальна.
Сара посмотрела через стол на прекрасное лицо в ореоле рыжевато-золотистых волос и неожиданно вздрогнула.
На миг ее лицо стало серьезным. Она поднесла бокал к губам.
– Произнесете тост, мадемуазель? – спросил Пуаро.
– Я внезапно подумала о ней, – медленно отозвалась Сара. – Глядя на Джинни, я впервые заметила сходство. Только Джинни вся светится, а она жила во тьме…
– Бедная мама… – вздохнула Джиневра. – Она была очень странной… Теперь, когда мы все так счастливы, мне жаль ее. Она не получила от жизни того, чего хотела. Должно быть, для нее это было нелегко.
Не делая паузы, Джиневра произнесла строки из «Цимбелина», покуда остальные, как зачарованные, вслушивались в музыку слов:
