Точно не у Габриэла. Во-первых, неизвестно, как глава семьи относится к пьяным выходкам членов своего семейства. Генри на особом счету у него, и это может означать как лояльность и готовность сквозь пальцы смотреть на прегрешения, так и излишнюю строгость.

Я все еще надеялась разобраться с тем, что заставило мужа так повести себя в день свадьбы. Не бывает такого, чтобы чуткий, веселый и спокойный мужчина вдруг в один миг превратился в домашнего тирана! Не бывает, и все тут! Я бы заметила… я бы хоть что-то, но заметила. Знаю, что есть причина. Она должна быть!

Убеждая себя в этом, я направлялась к лестнице. Единственное решение, пришедшее в голову: провести ночь в гостиной, тихонько подремав в кресле у камина, а утром, когда часы пробьют шесть и проснется прислуга, прошмыгнуть обратно в спальню. Генри будет спать к тому времени, надеюсь. Потом мы поговорим, и скандала удастся избежать.

Безумие какое-то. Я собираюсь прятаться от собственного мужа в доме его родни…

Стало так жаль себя, что на глаза навернулись слезы. Вот что должно было быть написано в записке с пожеланиями.

«Ты проведешь первую брачную ночь в неудобном кресле, вслушиваясь в звуки старого особняка и…».

К слову о звуках. Я остановилась посреди темного коридора, замерла, даже перестав дышать. Вдруг показалось, словно откуда-то из недр дома доносится негромкое пение. Голос был мужским и монотонным, и, пожалуй, в нем не было ничего особенного, кроме той волны иррационального страха, которую он вызвал.

Я слышала заклинания лишь однажды, но та ночь стала моим проклятием.

Из легких словно выбили весь воздух, а грудь изнутри обожгло пламенем. В доме Гримвеллов кто-то колдует? Кто-то из гостей воспользовался гостеприимством и предал хозяев, осквернив их место колдовством?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Нужно было поднять панику, закричать, но я испугалась, что кто бы ни колдовал в одной из комнат дома, он успеет замести следы, пока я ищу хоть кого-то, кто сможет помочь. Поэтому осторожно, ступая как можно тише — благо, в этом помогали ковры — я покралась в сторону источника звука.

Монотонное пение становилось громче и, наконец, я остановилась возле ничем не примечательной двери. Их здесь были десятки, возле одной из таких я подслушала разговор Генри и Габриэла в тот день, когда знакомилась с их семьей. За дверью могла оказаться как чья-то спальня, так и гостевая. Я осторожно повернула ручку, готовая в любой момент метнуться к лестнице и спрятаться в гостиной.

Но человек, стоявший возле небольшого алтаря на коленях, не видел меня. Его фигуру с широкими плечами, рельефными мускулами и несколькими тонкими шрамами вдоль линии позвоночника освещали красные свечи. Зловещее мерцание искажало силуэт, но даже так, со спины, в полумраке, я без труда узнала Габриэла Гримвелла.

Пальцы до боли сжали холодную ручку.

В руке мужчины сверкнул серебряный кинжал, которым он взмахнул над алтарем. Струйка темно-красной крови окропила камень, а заклинание зазвучало громче. Хотя стук моего сердца заглушал слова, а накативший ужас мешал осознавать их смысл.

Я тенью метнулась прочь, свернула за угол и без сил сползла по стене.

Звездноликая богиня… Габриэл Гримвелл — колдун. И Генри, кажется, об этом знал. Вот почему он так странно отреагировал на весть о казни леди Харсперин!

Я попала в логово монстра.

В дом темного мага.

Если бы Генри не был пьян, я бы тотчас бросилась к нему. Потому что доверяла, потому что до конца не хотела верить, что он в курсе магии Габриэла. Хотя надежда на это таяла с каждой секундой. Он и напился, возможно, потому что понимал: рано или поздно я все узнаю. И что теперь? Что мне делать теперь?

Увиденное поразило и ввергло в шок. Колдовство в моем понимании было уделом старых, скрюченных, уродливых ведьм. Кровавые ритуалы и убийства невинных меняли их облик, превращая в разлагающихся монстров. Да, Миранда Харсперин была красивой и обаятельной вдовой, но мое воображение маленькой, запертой в шкафу девочки, нарисовало именно монстра.

А сейчас перед глазами стояла обнаженная мужская спина, с идеальной мускулатурой, капельками пота на загорелой коже и красными рефлексам от жутких колдовских свечей.

— Добро пожаловать в семью, — услышала я над головой.

Испугавшись, я резко вскочила. Слабый свет из дальнего окна осветил Сибиллу. Зажав под мышкой бутылку, вероятно, украденную из остатков с банкета, она направлялась к себе и по дороге увидела меня.

— Что, страшно? — хмыкнула она. — Не бойся. Я — человек.

— Ты…

— Я не стану сдавать тебя дяде. Мне плевать.

— Ты пыталась меня предупредить.

Сибилла пожала плечами. Мне показалось, она выглядела еще грустнее обычного, в глазах читалась серая, монотонная тоска.

— Ты не послушала. Дура.

Подумав, она добавила:

— Я тоже такой была.

— Была? Что случилось?

— Дерьмо случилось. Дядя был против свадьбы. Я настояла. Перед свадьбой рассказала жениху и… он не захотел мириться с колдовством под собственным носом. И тогда…

Она поморщилась, откупорила бутылку и сделала щедрый глоток.

— Дэниел исчез.

— В каком смысле исчез?

— В смысле в саду, — рассмеялась Сибилла, — на глубине трех метров. Дядя сказал, что предупреждал меня. Я была в числе тех, кому первому выдали лопату. Что ж, Генри тоже придется закапывать твое тело, если не сделаешь вид, будто безумно рада жить рядом с чудовищем.

— Звездноликая…

Я словно оцепенела. Сердце обливалось кровью от мысли, что Сибилле пришлось пережить. Значит, она пьет, потому что по вине ее семьи убили ее же любимого человека… ее жениха. Который вовсе не бросил ее, а погиб, защищаясь от магии Габриэла!

— Боже. Мне очень жаль.

— Вау, ты в меньшинстве… как там тебя? Теана? И что ты будешь делать, Теана?

— Я?..

Меньше всего я ожидала этого вопроса. Что делать? Что я могу сделать, ненавидя магию всей душой? Нет, не так, что я ДОЛЖНА сделать? Генри не простит, если я предам его, но разве я могу простить ему и его семье магию? Загубленные жизни? Весь мир борется против таких, как Габриэл, а они просто привели меня сюда и надеялись, что смогут скрыть колдовство?!

— Мне нужно поговорить с Генри. Он пьян, но…

— Но не выжил из ума! — рассмеялась Сибилла, а я испугалась, что нас услышат.

— Тише! — прошептала я. — Пожалуйста! Сюда сбежится весь дом!

— Генри мечтает быть таким, как Габриэл. И мечтает развить свой дар.

— Дар? Он тоже…

Закрыв глаза, я снова прислонилась к стене. Сердце гулко билось о грудную клетку, грозя выскочить. В ушах шумело. Генри… мой Генри — колдун. Мой муж, единственный человек, которому я рассказала в подробностях, что пережила, ни словом ни взглядом не дал понять, что мне стоит бежать, не оглядываясь, на край света, спасаться от темной магии и как страшный сон забыть мысль о том, чтобы стать членом семьи Гримвелл.

— Он во всем копирует Габриэла. Скопирует и в способах получить власть. Знаешь, как дядя стал главой семьи? Оклеветал родителей, обвинив их в магии. Они всю жизнь скрывали его способности, чтобы защитить любимого сына от закона. А когда он решил, что пришло время получить наследство и стать во главе Гримвеллов — то сдал мамочку и папочку властям, и смотрел, как их вешают на дворцовой площади.

Сибилла снова приложилась к бутылке. Я уже начинала ей завидовать: напиться и забыться было бы самым простым. Не вспомнить ни единого слова из этого разговора на утро!

— Вот тебе мой совет, Теана. Беги отсюда. Беги и проси защиты у законников, сдай всю эту грязь, пусть получат то, что заслуживают. Дэниел похоронен в двадцати пяти шагах к северу от скрюченного дерева, что растет у самого забора. Его легко найти, оно единственное. Этого будет достаточно, чтобы Гримвеллам пришел конец. Кто-то должен оказаться с яйцами и заставить их прекратить.

Она посмотрела куда-то вдаль, в конец коридора, как будто обращаясь к невидимому слушателю. Или к жениху, которого потеряла и воспоминания о котором так страстно хотела залить алкоголем.