Зал вокруг нас погружается в шокированную тишину, когда Деклан с пеной у рта произносит свои слова. Синклер и Джованни также проявляют признаки едва сдерживаемой ярости. Все наши родители с замиранием сердца смотрят на это признание. Лоренцо, Роберт и я в шоке. Откуда они все это знают?

Синклер бросает на меня смертельные взгляды и говорит: — Большой плохой Артур потерял дар речи. Вот так неожиданность. Вы не единственные, у кого есть возможность все узнать. Не надо думать, что я ничего не знал о своей матери. Жила припеваючи в Монако, не вспоминая о своем единственном ребенке. А когда этот ребенок взял отпуск, чтобы встретиться с ней, она обращалась с ним как с букашкой.

Я не могу вымолвить ни слова, но он поворачивается к остальным.

— Давайте. Вернемся в пентхаус. По крайней мере, там у нас компания единомышленников, в отличие от этого дерьмового места. — Затем он обхватывает нашу цель, Бетани, и проводит ее мимо нас вместе со всеми остальными.

Хотя мне неловко, когда все смотрят на нас, вместо того чтобы обратиться к ним, я ухожу в кабинет для привилегированных встреч.

Когда мы входим, я захлопываю дверь с накопившимся гневом. Повернувшись к одинаково взбешенным Лоренцо и Роберту, я приказываю: — Позвони ему. Планы меняются. Я хочу, чтобы все прошло как можно быстрее и эффективнее. Нас больше не опозорят эти никчемные мерзости, которых мы называем детьми. Я хочу, чтобы их уничтожили так же быстро, как они только что уничтожили нашу репутацию. — Хлопнув рукой по столу, я позволяю себе мгновение возмущения. — Черт!

— Все будет хорошо, Артур. Скоро вся эта драма окупится. — Лоренцо говорит успокаивающим тоном, протягивая мне напиток. Взяв его, я киваю и выпрямляюсь. — Конечно. Мои извинения, господа, за вспышку, — смеюсь я. — На мгновение я повел себя, как один из них.

На наших лицах появляются хитрые ухмылки, когда мы поднимаем тост. — За новое правление. Пусть наше богатство и власть превзойдут все остальные в мире.

Бетани

День перед Рождеством

От: «Отправитель неизвестен».

Кому: [email protected].edu

Тема: «Бродяжка».

«Ничтожество, никчемная бродяжка, берущая все члены, чтобы пробиться в жизни, как твоя мать-блудница. Мерзость. Шлюха. Ты заслуживаешь гнить в грязи, как твоя мать. Ты никогда не добьешься ничего большего, чем низкосортная проститутка. Наслаждайся адом, блудница».

* * *

Вздохнув, я удаляю это письмо и еще пятьдесят с лишним писем аналогичного содержания. Меня тошнит от количества оскорбительных писем, которые получила от троллей и, как я предполагаю, Питера, с благотворительного вечера.

В основном от ревнивых женщин, которые видели нас в таблоидах и которые злятся из-за моих отношений с парнями. Женщин, которые никогда ничего не будут значить для них, но все равно неприятно, когда меня преследуют случайные люди. Спустя несколько дней я, наконец-то, набралась смелости и вышла из пентхауса, но тут же попала под обстрел новостных съемочных групп и агрессивных толп людей, бросающих в меня напитки и еду. Парни получили сигнал от охранника у ворот гаража о том, где я нахожусь, и нашли меня в дальнем углу плачущей. С тех пор я не выходила из дома. Знаю, что на следующий день после Рождества мне предстоит обследование сердца, но боюсь выходить. Надеюсь, что Андре, парень у ворот, сможет мне помочь.

Стук в дверь заставляет меня закрыть ноутбук, так как приходит еще больше писем, в которых меня называют разными именами. Знаю, что должна спросить Джованни, как сделать так, чтобы они исчезли, но не хочу, чтобы он видел письма от Питера. Или как я предполагаю, от Питера.

Распахнув дверь, меня встречает сам Джованни. Он заключает меня в объятия, и слезы наворачиваются мне на глаза. — Почему все эти незнакомцы такие злые?

Слезы быстро переходят во всхлипывания, и я окончательно срываюсь от всего. Джованни не отвечает, просто меня утешает. Они сами получили несколько довольно резких замечаний от СМИ по поводу рождественского мероприятия. Все прошло кувырком, и мы практически остались сами по себе, за исключением визитов его бабушек и дедушек в попытке поднять нам настроение.

Нонно и Нонна Мартинелли, дедушка и бабушка Картер, дедушка и бабушка Блэквелл оказались святыми. Они отменили все свои мероприятия до Рождества и находились рядом с нами. Их нескрываемый гнев на новости об их сыновьях ощутим. Они не могут решить, как им вести себя и как относиться к проступкам своих детей.

Удивительно, но мы не услышали от них ни слова. Я полагала, что Роберт, Лоренцо и Артур ответят нам за этот выпад. Мне бы хотелось увидеть их поражение, которое причинит им столько боли. Когда мы вернулись тем вечером, бабушки и дедушки задали миллион вопросов. Все о том, что на самом деле происходило с тех пор, как они вышли на пенсию.

Нехотя парни открылись о годах насилия и других ужасных вещах; браки по расчету, постоянные угрозы отказа в помощи и прочее, что происходило дома с их матерями. Это было отвратительно слышать, и мое сердце разрывалось от жалости к ним. Все это открыло мне глаза, и если б я раньше не влюбилась в них по уши, то после этого вечера точно бы влюбилась.

Мое представление о них полностью изменилось. Изначально я считала их просто заносчивыми снобами, родившимися с серебряными ложками во рту. Хотя мои взгляды явно изменились по мере разрушения стен и осознания травмы, через которую они прошли за закрытыми дверями и которую никто не заслуживает пережить. Их жизнь не так уж сильно отличается от моей, если не считать их социального статуса. Вполне понятно, почему они ведут себя так, и так закрыты от мира, кроме друг друга.

— Пойдем, Tesoro, у нас есть для тебя сюрприз. — Я поднимаю взгляд на Джованни, в его великолепных голубых глазах мелькает хорошо скрываемая боль. Мы все страдаем от того, что против нас ополчился мир.

— Сюрприз? — спрашиваю я с удивлением.

— Да, Tesoro. Сюрприз. Пойдем. — Он быстро разворачивает меня, направляя в главную жилую зону, но закрывает мне глаза.

— Ну, пойдем.

Он не отвечает. Просто идет со мной, пока мы ковыляем по направлению к гостиной. Мы останавливаемся, и он убирает руки от моих глаз.

— Открывай, котенок.

Я открываю глаза и поражаюсь. Вся гостиная выглядит как волшебная зимняя сказка с десятифутовой украшенной елкой.

— К-как вы это сделали? — заикаюсь я.

На их лицах застыли огромные улыбки, и все они пожимают плечами. — Сегодня утром пришли помочь наши бабушки и дедушки. Они придут минут через тридцать с едой. Хочешь открыть подарки, солнышко?

— Подарки? Но я вам ничего не купила! Я в бешенстве и чувствую себя ужасно, что из-за всей этой драмы не смогла выйти из пентхауса, чтобы купить им подарки.

Они все мгновенно окружают меня. — Котенок, ничего страшного. Нам ничего не нужно, а если и нужно, то мы просто пойдем и купим это сами.

Почему я вдруг разозлилась, никогда не узнаю. — Это нечестно! У меня были планы сходить за покупками для вас, но я не могу покинуть это чертово место, чтобы не подвергнуться бомбардировке!

Они отступают назад от моей внезапной вспышки.

— Подожди, ты собиралась купить нам подарки, Tesoro?

— Конечно, собиралась. Почему нет? — спросила я, защищаясь.

Как обычно, Синклер улавливает мое состояние и перекидывает меня через плечо, не успеваю я запротестовать. Оголяет задницу и быстро шлепает меня по правой ягодице.

— Ой!

Он игнорирует меня и шлепает левую ягодицу. Затем повторяет это еще несколько раз. К тому времени, как он останавливается, жжение переходит в возбуждение, и я умоляю о большем.

— Ты расскажешь нам, почему ведешь себя как грубиянка? Или мне нужно продолжить наказание?

Уронив голову ему на спину в знак поражения, я признаюсь, почему так расстроена: — У меня никогда не было настоящего Рождества.

— Что это значит, солнышко?

— Это значит, что я никогда не праздновала его раньше. У меня не было повода для праздника, пока не встретила вас, и я хотела сделать вам хотя бы маленькие подарки в честь этого.