— Назовите остальных епископов, Неван, — вежливо попросил он. — Не тратьте времени.

Глаза Невана закрылись, но губы вновь разомкнулись.

— Белден, епископ Кешиена; Лэхлен, епископ Баллимара, и четыре странствующих епископа: Мир из Кирни, Колдер из Шиила, Гилберт Десмонд и Реймер де Баланс.

— И он посвящает Джедаила — да у него целая соперничающая иерархия. Совсем стыд потерял, мерзавец!

— Отсутствие у него стыда беспокоит меня куда меньше, чем то, что он действует успешно, — хмуро заметил король. — Он думает, что с лихвой опередил нас, что я ничего не смогу сделать до весны, чтобы его остановить. Что ж. Может быть, как раз здесь он совершил роковой просчет. Стража!

Сперва Совет счел, что роковой просчет совершает как раз король.

— Это чистейшее безумие, государь, — возразил ему Эван со своего места, неподалеку от короля за столом Совета. — Не стоит и надеяться провести успешную кампанию в такую пору. На дворе декабрь, спаси Господи!

— Именно поэтому я отправляюсь туда сейчас, — парировал Келсон. — Они меня не ждут. Ратаркин хорошо укреплен, но я не верю, что все горожане уже признали права Лориса. В лучшем случае, он располагает видимостью власти в городе. Появление королевских войск, особенно в декабре, когда я, по его мнению, не могу сюда прийти, может само по себе сломить его.

— Не исключено, что он даже не поехал в Ратаркин, — вставил Сигер де Трегерн, сидевший против Эвана. — Если он заручился поддержкой Самозванки, он может ехать к ней в Лаас.

Келсон покачал головой.

— Нет. Пленный сказал, что в Ратаркин. Лорису нужно решить вопрос с епископством, прежде чем он займется мирскими вопросами. А у меня в Ратаркине епископ, которого я поклялся защищать.

— А кроме того, вашего друга держат там в заложниках, государь, если Лорис действительно в Ратаркине, — заметил архиепископ Браден. — Не это ли затуманивает ваш ум?

— Мой долг защищать их обоих, архиепископ, — отозвался Келсон. — И не следует позволять Лорису встать чуточку тверже, чем он уже стоит. Уж вам-то меньше, чем прочим, нужно объяснять, что такое Лорис.

— И все же не нравится мне это, государь, — сказал Арилан, который уже ясно дал понять, что ему и кое-что другое не нравится, когда услышал о том, как допрашивали Невана. — Лорис хитер и…

— Даже если на его стороне все силы в Ратаркине, в чем я сомневаюсь, — резко прервал его Келсон, — их недостаточно, чтобы выйти за городские стены и разбить войско, которое я собираюсь туда вести. А о любом большом сосредоточении военных отрядов мы бы услышали. Даже в Лаасе имеется только их обычная личная охрана, других сообщений не было. Самое худшее, никто не сможет взять верх, и мы подадимся домой.

— Я опасаюсь кое-чего похуже, государь, — вздохнул Кардиель. — Но пусть будет, что будет. Возможно, вы правы. Буду молиться, чтобы так и вышло. А вдруг нет? Если вас возьмут в плен или убьют…

— Если вам будет от этого спокойней, архиепископ, обещаю, что мой дядя останется здесь, как регент, — ответил король. — Случись что со мной, быть ему вашим королем. А у него три сына, которые наследуют ему.

— И вам нужны сыновья, чтобы наследовали вам, — не без раздражения напомнил Эван, — прежде чем вы ввяжетесь в столь безрассудную затею.

Келсон ухмыльнулся, почти довольный возвращению к старому спору.

— Но не понадобится ли мне для этого жена, Эван? — съязвил он.

— Так останься дома и женись, парень! — парировал тот. — Проведи зиму в постели с прелестной королевой, делая малышей, вместо того, чтобы пробиваться сквозь снега, бросая вызов мятежным архиепископам и Бог знает чему еще! Весной будет достаточно времени для войны.

Келсон подал знак Дункану взять перо и пергамент и пылко тряхнул головой.

— Хотелось бы, чтобы я мог остаться дома, Эван. Ничто не пришлось бы мне больше по нраву. Теперь мне понадобятся все наши постоянные отряды, Нигель… и, господа, именно потому, что сейчас зима, мне надо взять у каждого из вас подразделение, которые у вас на службе, чтобы увеличить мое войско. Мне нужна сотня рыцарей, легковооруженных для большей подвижности, и самые малые силы для поддержки. Я, конечно, беру Моргана, Джодрелла и Трегерна, остальных оставлю, чтобы готовились объявить большой призыв весной, в случае, если до весны ничего не решится. Дункан, как герцога Кассана я тоже взял бы и вас, но Нигелю вполне могут понадобиться ваши услуги здесь, в Ремуте.

Он не сказал, что Дункан также может стать звеном для связи со столицей, но Арилан, казалось, почувствовал это.

— А не следует ли вам взять епископа, который представлял бы законную епископскую иерархию, государь? — спросил он, явно намереваясь попасть в число участников похода.

— В таких делах лучше предоставить все светским властям, ваше преосвященство, — ответил за короля Морган, прежде чем Келсон придумал довод, почему Арилану не стоит идти с ними. — Если только у его величества нет особого желания рискнуть жизнью одного из самых верных ему епископов…

Он бросил взгляд на Келсона, готовый отступить, если у короля окажутся веские основания желать участия в походе Арилана, но, к его облегчению, Келсон покачал головой.

— Этого не нужно. Если кто-то сидит в Ратаркине, кроме Истелина, присягнувшего мне, это вне церковной юрисдикции. Итак, есть у кого-то существенные возражения, которые до сих пор не прозвучали?

Таковых не нашлось ни у кого.

— Тогда предлагаю заняться необходимыми приготовлениями. Я подозреваю, что здесь, в Ремуте, есть люди Лориса, и поэтому хочу выступить нынче же вечером под покровом темноты, прежде чем кому-то из них удастся послать ему вести и предупредить его. Морган, за мной.

Он поднялся и направился к большим двойным дверям, остальные встали и принялись кланяться, Морган обменялся коротким взглядом с Дунканом, прежде чем мерным шагом двинуться за королем.

Поэтому разумный безмолвствует в это время; ибо злое это время.[11]

Два дня спустя, когда Келсон и его воинство ехали к Ратаркину под ледяным дождем, Меарская Самозванка вступила в город со своим супругом и детьми. С самого утра валил снег, удерживая дома праздно любопытствующих, и она со своими спутниками последовала по почти пустынным улицам, мало кем замеченная. Только стража у ворот епископского дворца опознала полотнище цветов старой Меары на древке и приветствовала процессию.

Госпожа Кэйтрин Кинелл Меарская приняла их выражение почтения как должное. Она никогда не была красавицей, да и годы ее не пощадили. Ей был шестьдесят один. Но она сохраняла холодную уверенность, что рано или поздно получит предназначенную ей власть, и упорно ждала, когда, наконец, грянет пора возмездия за лишения столь долгих лет. Белый скакун, на котором она гарцевала, был невелик, но верхушка безукоризненной прически Кэйтрин едва достигала его плеча, когда барон Трурилл помог ей сойти на покрытый снегом епископский двор. Он поцеловал ей руку, и Кэйтрин приняла его, подобно законной королеве, любезно, но свысока, и стала ждать, когда спешатся остальные.

— Добро пожаловать в Ратаркин, ваше королевское высочество, — промолвил Трурилл. — Или, возможно, мне скоро будет дана честь приветствовать вас как королевское величество. Я Брайс, барон Трурилл, ваш смиреннейший слуга. Те, кто вас принимает, ждут в доме.

Она удостоила его беглой улыбки, рассеянной и далекой, осторожно постучав кнутовищем по своей перчатке и кивнув бородатому человеку в городском тартане, который приближался к ней сзади. Он был несколько приземист, с простецким лицом, но здоров и крепок, его дорогой кожаный костюм для верховой езды подчеркивал мускулистость ног.

— Мой супруг, лорд Сикард Мак-Ардри, — сказала она, как на большом приеме. — А вот мои дети: принц Ител, принц Ллюэл и принцесса Сидана.

Брайс от удивления распахнул глаза, когда приблизились эти трое, они оказались не только много моложе, но и необычайно хороши собой. Он понятия не имел, откуда у них такой аристократический вид: ни мать, ни отец ничем таким не славились даже в юности — но, судя по всему, эта парочка произвела на свет трех самых очаровательных отпрысков, которых Брайс когда-либо видел. Два мальчика, лишь чуть моложе короля Келсона, вполне сравнимые с ним своей осанкой, повадкой и тонкостью черт; а юная принцесса…