— У меня тоже, — призналась я и плюхнулась на стул.

Лукас вытащил ещё один стул и уселся напротив меня.

— Значит, ты моя внучка? — он слабо усмехнулся. — В голове не укладывается. Я-то ведь даже пока не женился. Более того, даже не обручился.

— А сколько тебе лет? О, прости, мне следовало посчитать самостоятельно. Так, родился ты в 1924-ом, значит, в 1948-ом тебе двадцать четыре года.

— Да, — сказал он. — Через три месяца мне исполнится двадцать четыре. А сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Как и Люси.

Люси. Я вспомнила о том, что она выкрикнула мне вдогонку, когда мы убегали от леди Тилни. Я всё ещё не могла поверить, что передо мной сидит мой дедушка. Я пыталась найти сходство между этим юношей и стариком, который усаживал меня к себе на колени и рассказывал удивительные истории, дедушкой, который всегда вставал на мою защиту, когда Шарлотта утверждала, что я просто выпендриваюсь, рассказывая, что вижу привидений. Но молодое лицо человека, сидящего передо мной, казалось, не имело ничего общего с дряхлым, испещрённым морщинами обликом старика, которого я знала. Хотя мне показалось, что юноша чем-то похож на мою маму. У него были голубые глаза, острый подбородок, и улыбался он прямо как мама.

На какой-то миг от наплыва эмоций я закрыла глаза. Это уж слишком.

— Ну что ж, пусть так, — сказал Лукас, — ну и как, нормальный из меня… э-э-э… дедушка?

Я изо всех сил старалась не расплакаться, поэтому только кивнула в ответ.

— Остальные путешественники во времени обычно прибывают с официальным визитом либо в Зал Дракона, где стоит хронограф, либо в документариум. Почему ты выбрала эту тёмную, душную лабораторию?

Я шмыгнула носом.

— Это — лаборатория? Не знала. В моём времени здесь обычный подвал, в котором стоит сейф, а в сейфе лежит хронограф.

— Неужели? Знаешь, в наше время от лаборатории тут тоже остались только воспоминания, — сказал Лукас, — но изначально это помещение использовали в качестве тайного алхимического кабинета. Это одна из самых старых комнат во всём здании. За несколько веков до того, как граф Сен-Жермен основал ложу хранителей, здесь собирались известные маги и алхимики со всего Лондона. Они ставили множество опытов, пытаясь получить философский камень. Кое-где на стенах ещё остались мрачные надписи и таинственные формулы. Говорят, стены здесь такие толстые, потому что в них замурованы кости и черепа… — он замолк. Теперь Лукас принялся покусывать нижнюю губу. — Значит, ты тоже моя внучка, скажи, пожалуйста, ты дочь кого именно из моих… э-э-э… детей?

— Мою маму зовут Грейс, — сказала я. — Она похожа на тебя.

Лукас кивнул.

— Люси рассказывала мне о Грейс. Она сказала, что твоя мама — самая милая из моих детей. Остальные, вроде как, гнусные личности, — он вздохнул. — Не могу себе представить, что мои дети станут гнусными личностями… и вообще, что у меня будут дети…

— Возможно, проблема не в тебе, а в твоей жене, — пробормотала я.

Лукас снова вздохнул.

— Люси впервые появилась передо мной два месяца назад. С тех пор все меня подталкивают к женитьбе. У неё такие же точно рыжие волосы, как и у девушки, которая меня… ну… интересует. Но Люси так и не сказала мне, на ком я женюсь. Она считает, что тогда я, возможно, передумаю. И тогда вам всем не суждено будет родиться.

— Есть кое-что поважнее, чем цвет волос: ген путешественника во времени, который должна унаследовать твоя избранница, — сказала я. — Именно так ты её и узнаешь.

— В этом-то и загвоздка, — Лукас пододвинулся немного ближе ко мне, — потому что сразу две девушки из рода Нефрита кажутся мне… привлекательными. Номер четыре и номер восемь.

— Вот оно как, — сказала я.

— Понимаешь, я пока не могу разобраться. Но маленькая подсказка с твоей стороны, возможно, развеяла бы мои сомнения.

Я пожала плечами.

— Ну, мне не сложно. Мою бабушку зовут Ла…

— Нет! — крикнул Лукас и крепко прижал ладони к ушам.

— Я представлял себе этот выбор абсолютно по-другому, лучше не говори, — он смущённо почесал затылок. — Это форма школы Сент-Леннокс, да? Её герб у тебя на пуговицах.

— Ага, — сказала я и поглядела на свой тёмно-синий пиджак. Наверное, мадам Россини успела постирать и погладить мои вещи, потому что выглядели они совсем как новые, а от пиджака слабо пахло лавандой. Кроме того, она что-то такое с ним сделала, и теперь школьная форма сидела на мне гораздо лучше, чем раньше.

— Моя сестра Мадлен тоже учится в Сент-Ленноксе. Из-за войны она заканчивает школу только в этом году.

— Бабушка Мэдди? Вот уж не знала.

— Все девочки из рода Монтроузов учились только в Сент-Ленноксе. Люси тоже. У неё такая же точно форма, как у тебя. А у Мэдди — тёмно-зелёная с белым. А юбка в клетку, — Лукас кашлянул. — Э-м-м, ну это так, лирическое отступление… А сейчас нам следовало бы, наверное, сосредоточиться на цели нашей сегодняшней встречи. Итак, допустим, записку написала ты…

— Только не «написала», а «напишешь»!

— …и передашь её мне в каком-то из следующих путешествий во времени… как думаешь, зачем тебе это понадобилось?

— Ты хотел сказать «понадобится»? — я вздохнула. — Кажется, ситуация немного проясняется. Наверное, ты сможешь мне кое-что рассказать. Но я ведь даже не знаю…

Я беспомощно взглянула на своего молодого дедушку.

— Ты хорошо знаешь Люси и Пола?

— Пол де Виллер с января прибывает к нам на элапсацию. За это время он повзрослел на два года. Немного он мрачноватый, этот Пол. А Люси впервые оказалась здесь в мае. Я обычно контролирую их посещения. Это всегда очень… весело. Я помогаю им делать домашнее задание. И должен признаться, Пол — первый из де Виллеров, кто мне понравился, — он снова кашлянул. — Если ты из 2011 года, ты должна была застать их обоих. Так непривычно, в твоём времени им уже почти сорок… Передавай им от меня привет.

— Нет, этого я сделать не могу, — ох, как же всё сложно.

Наверное, мне стоило бы быть поосторожней с тем, что говорю, пока я сама как следует не разобралась, что же, собственно, происходит. В ушах у меня всё ещё звучали мамины слова: «Не доверяй никому. Даже собственным чувствам». Но кому-то же мне нужно излить душу? А кому довериться в такой ситуации, как не собственному дедушке? Я решила рискнуть:

— У меня не получится передать привет Люси и Полу. Они украли хронограф и вместе с ним прыгнули в прошлое.

— Что? — глаза Лукаса расширились от удивления. — Зачем они это сделали? Не могу поверить. Они бы не… Когда это случилось?

— В 1994-ом, — сказала я, — в том же голу родилась я.

— В 1994-ом Люси исполнится восемнадцать, а Полу — двадцать, — сказал Лукас, скорее себе, чем мне. — Значит, через два года. Потому что сейчас ей шестнадцать, а ему восемнадцать, — он виновато улыбнулся. — Я имею в виду не сейчас в нашем времени, а сейчас в том году, откуда они прибывают на элапсацию.

— Последние несколько ночей я практически не сплю. Поэтому сейчас у меня такое чувство, будто мой мозг превратился в рулон сахарной ваты, — сказала я, — да и с математикой у меня всегда были проблемы.

— Но ведь Люси и Пол… то, что ты рассказываешь, никак не может быть правдой. Они бы никогда не совершили такой безрассудный поступок.

— И всё-таки они это сделали. Я думала, ты сможешь объяснить мне, зачем им это понадобилось. В моём времени все пытаются убедить меня в том, что они… плохие. Или сумасшедшие. Или и то, и другое. Как бы там ни было, все твердят, что они очень опасные ребята. Когда мы виделись с Люси, она велела расспросить тебя о зелёном всаднике.

Лукас смотрел на меня с недоумением.

— Ты виделась с Люси? Только что ты сказала, что они пропали в год твоего рождения.

Он задумался.

— Но если они забрали хронограф с собой, как ты вообще можешь путешествовать во времени?

— Мы встретились в 1912 году у леди Тилни. А насчёт хронографа: существует ещё и второй экземпляр, именно им пользуются хранители в нашем времени.