Я бросила беглый взгляд на Гидеона. Его расшитый сюртук цвета красного вина на самом деле очень гармонично смотрелся рядом с моим платьем. Парика на нём в этот раз не было, вот и хорошо, а то бы я, чего доброго, могла сейчас истерически расхохотаться от напряжения. Но в его облачении не было ничего смешного. Он выглядел просто превосходно. Его тёмные волосы были собраны в косичку на затылке, один локон, будто бы случайно, падал ему на лоб и искусно скрывал рану. На этот раз мне, как и обычно, нелегко было разгадать его выражение лица.

Я должна была по очереди пожать руки каждому из незнакомых джентльменов, все они друг за другом называли мне свои имена (что касается моих способностей, тут Шарлотта оказалась права: имена влетали у меня в одно ухо, и тут же вылетали в другое), я в ответ бормотала что-то вроде «Очень приятно», или «Добрый вечер, сэр». В общем, все эти джентльмены были очень важными особами. Только один господин улыбался, остальные смотрели с такими кислыми минами, будто им сообщили, что каждому из них вот-вот ампутируют ногу. Тот, который улыбался, наверняка был министром внутренних дел, политики гораздо щедрее раздают свои улыбки, такая уж у них профессия.

Джордано смерил меня с головы до ног строгим взглядом, я ждала, когда же он отпустит какое-нибудь едкое замечаньице, но вместо этого он лишь издал преувеличенно громкий вздох. Фальк де Виллер тоже не улыбался, но зато он сказал:

— Платье действительно тебе очень к лицу, Гвендолин. Настоящая Пенелопа Грей наверняка была бы счастлива, если бы смогла выглядеть так же хорошо, как ты. Мадам Россини проделала невероятную работу.

— Это правда! Мне довелось видеть портрет настоящей Пенелопы Грей. Не удивительно, что она на всю жизнь осталась старой девой и коротала дни в самом отдалённом уголке Дербишира, — дополнил мистер Марли. Но тут же он спохватился, ужасно покраснел и Пристыженно уставился в пол.

Мистер Уитмен процитировал Шекспира. То есть, я почти уверена, что это был Шекспир, мистер Уитмен был просто помешен на Шекспире.

— Какими чарами мой друг богат, Что небеса он превращает в ад![29] О, только не надо краснеть, Гвендолин!

Я рассерженно посмотрела в его сторону. Вот противный бельчонок! Если бы я и покраснела, то уж точно не из-за него.

Да и вообще, я не поняла, при чём тут эта цитата, его слова могли быть как комплиментом, так и упрёком.

Неожиданная помощь пришла от Гидеона.

— «Опасно недооценивать человека, который переоценивает себя», — дружелюбно процитировал он в ответ мистеру Уитмену. — Аристотель.

Улыбка мистера Уитмена стала несколько скромнее.

— Мистер Уитмен просто хотел сказать, что ты великолепно выглядишь, — сказал Гидеон, и кровь тут же прилила к моим щекам.

Гидеон сделал вид, будто ничего не заметил.

Но когда я снова взглянула на него через несколько секунд, то увидела, как он довольно улыбнулся. Мистер Уитмен же, напротив, казалось, с трудом сдержал себя, чтобы не разразиться очередной цитатой из Шекспира.

Из-за широких брюк доктора Уайта, как всегда, испуганно выглядывал Роберт, сейчас его глаза казались ещё круглее, чем обычно. Доктор Уайт глянул на свои часы и сказал:

— Пора переходить к делу. В четыре часа священник проводит обряд крещения.

Священник?

— На этот раз вы будете прыгать не из подвала, а из церкви, которая находится на Норд-Одли-Стрит, — пояснил мистер Джордж. — Чтобы не терять время на дорогу к дому лорда Бромптона.

— Таким образом, мы также сведём к минимуму опасность нападения, которая могла бы подстерегать вас на пути, — сказал один из незнакомцев, чем вызвал красноречивый грозный взгляд Фалька де Виллера.

— Хронограф готов, — сказал он. Фальк указал на сундук с серебряными ручками, который стоял на столе. — Снаружи ожидают два лимузина. Господа…

— Удачи! — сказал тот, кого я считала министром внутренних дел.

Джордано снова глубоко вздохнул.

Доктор Уайт держал в руке переносную аптечку (зачем, интересно?). Другой рукой он распахнул дверь Зала. Мистер Марли и мистер Уитмен взялись за ручки сундука и вынесли его в коридор. Вид у них был чрезвычайно торжественный.

Гидеон сделал всего пару шагов и оказался рядом со мной, затем он подал мне руку.

— Ну что ж, малютка Пенелопа, давай же представим тебя высшему свету славного Лондона, — сказал он. — Ты готова?

Нет. Ни капельки я не готова. Да и вообще, хуже имени «Пенелопа» сложно себе вообразить. Но выбора у меня не оставалось. Я постаралась посмотреть на Гидеона так непринуждённо, как только смогла.

— Если ты готов, готова и я!

… Честь и учтивость,

Порядочность и сострадание,

Борьба за справедливость,

Помощь слабым,

Верность закону,

Защита тайны,

Соблюдение Золотых Правил

Станут пусть моими добродетелями

С этого дня и до самой смерти.

Больше всего я боялась новой встречи с графом Сен-Жерменом. Во время нашего первого свидания в моей голове раздавались его слова, хотя он при этом молчал, а рука его крепко сжимала моё горло, хотя граф находился на расстоянии четырёх-пяти метров.

Мне пока неизвестно, какую роль ты играешь, девочка, и насколько ты важна в этой игре. Но я не потерплю, чтобы кто-то нарушал мои правила.

Кажется, за то время, что мы с ним не виделись, я действительно нарушила некоторые его правила, хотя какие именно — можно было только догадываться.

Меня просто распирало от возмущения. Никто, ни один человек не удосужился изложить мне эти самые правила, и тем более, убедить меня в том, что их нужно придерживаться. Вот пусть и не удивляются, если я что-то там нарушу.

Но других неприятностей, которые поджидали меня в восемнадцатом веке, я побаивалась не меньше. В глубине души я была уверена в том, что Джордано и Шарлотта правы — я как пить дать опозорюсь в этой роли Пенелопы Грей, все сразу же догадаются — что-то со мной не так. От страха я забыла абсолютно всё, даже несчастный Дербишир, где родилась Пенелопа, никак не лез в голову. Как там его, что-то на «Б» или на «П», или на «Д», или…

— Знаешь ли ты наизусть имена всех приглашённых особ? — нельзя сказать, что вопрос мистера Уитмена меня хоть сколько-нибудь успокоил. Ну и зачем это мне сдались имена всех гостей, скажите на милость? Я отрицательно покачала головой, а мистер Уитмен сокрушённо вздохнул.

— Я их тоже всех не запомнил, — сказал Гидеон. Он сидел в лимузине напротив меня. — Так можно всё удовольствие себе испортить, если заранее будет известно, кого мы там встретим.

Я бы многое сейчас отдала, чтобы узнать, волнуется ли он так же сильно, как и я. Потеют ли его ладони, и бьётся ли его сердце так же быстро, как моё. Или он так часто бывает в восемнадцатом веке, что эти прыжки стали для него делом совершенно обычным?

— Ты так губу до крови прокусишь, — сказал Гидеон.

— Я просто немного… нервничаю.

— Это видно. Может, тебе станет спокойнее, если я возьму тебя за руку?

Я замахала головой из стороны в сторону.

Нет, ты только испортишь всё ещё больше, идиот несчастный! Наши отношения уже и так хуже некуда! Только не надо о них сейчас говорить!

К тому же, мистер Уитмен уже зыркает на нас своим коронным взглядом бельчонка-всезнайки!

Я чуть не застонала. Вероятно, мне стало бы легче, будь у меня сейчас возможность высказать ему парочку таких мыслей с восклицательными знаками на конце. Я еле сдержалась, вовремя взглянув в сторону мистера Уитмена.

Наконец мы прибыли на место. Гидеон помог мне выбраться из машины (с моим платьем приходилось изобретать хитроумные манёвры, чтобы ничего не зацепить, а рука помощи в моём положении просто необходима, лучше даже две). Тут я заметила, что на этот раз он не взял с собой шпаги. Какое легкомыслие!