Да, и ещё одно правило: чем экзотичней и непонятней звучит фамилия автора, тем лучше. Я гордо вскинула голову и уверенно посмотрела Гидеону прямо в глаза.

— Ну, например, люблю читать Джорджа Матруссека, Вэлли Лемб, Петра Сельвентики, Лиису Тикаанен. Мне вообще финские авторы очень нравятся, у них такое удивительное чувство юмора. Что ещё… все книги Джека Августа Мерривезера, хотя последняя, честно говоря, меня немного разочаровала. Потом Хелен Марунди, конечно, Тахуро Яшамото, Лоуренс Делани, да, и, ясное дело, Гримпхук, Черковский, Мейленд, Питт…

Лицо Гидеона вытянулось от удивления.

Я пустила контрольный выстрел:

— Тот Питт, который Рудольф, а не тот, который Брэд.

Уголки губ Гидеона легонько вздрогнули, на лице мелькнула улыбка.

— Хотя должна признаться, что его «Аметистовый снег» мне совершенно не понравился, — пылко продолжала я. — Текст слишком перегружен метафорами, не правда ли? Пока я читала этот роман, у меня всё время было такое чувство, будто за Питта его написал кто-то другой.

— «Аметистовый снег»? — повторил Гидеон. Теперь он действительно улыбался вовсю. — Ах да, мне он тоже показался слишком перегруженным. Но вот «Янтарная лавина» мне очень понравилась.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как улыбнуться в ответ:

— Да, «Янтарная лавина» вполне заслуженно получила Австрийскую Литературную Премию. А как тебе книги Такоши Махуро?

— Ранний период творчества очень даже любопытный, но меня немного утомляет его постоянная проработка пережитых в детстве травм, — сказал Гидеон. — Из японской литературы мне ближе Ямамото Кавасаки и Харуки Мураками.

Я беззвучно хихикнула.

— Но Мураками действительно существует!

— Я знаю, — сказал Гидеон. — Шарлотта подарила мне один из его романов. Когда мы в следующий раз будем общаться на тему современной литературы, я обязательно посоветую ей почитать «Аметистовый снег» этого… как его там?

— Рудольфа Питта.

Шарлота подарила ему книгу? Как… э-э-э… как мило с её стороны. До такого не сразу додумаешься.

А что они, интересно, ещё такого делали вместе, когда не были заняты чтением? Моё смешливое настроение как ветром сдуло.

Как я вообще могла позволить себе вот так просто сидеть тут и трепаться с Гидеоном, будто между нами абсолютно ничего не произошло?

Сначала было бы неплохо прояснить некоторые важные моменты. Я уставилась на него, сама точно не зная, что именно хочу спросить.

Почему ты меня поцеловал?

— Скоро уже будем на месте, — сказал Гидеон.

Сбитая с мысли, я выглянула в окошко.

Действительно, пока мы с Гидеоном играли в умников, наш водитель отложил книгу и нажал на газ. Скоро мы должны были уже повернуть на Краун-Офис-Роу, что в районе Темпла, а именно там находилась штаб-квартира хранителей. Через несколько минут он припарковался на одной из частных площадок, рядом стоял ослепительно блестящий бентли.

— Вы уверены, что нас здесь не оштрафуют?

— Всё в порядке, — заверил его Гидеон и вышел из машины. — Нет, Гвендолин, ты оставайся здесь, а я принесу деньги, — сказал он, когда я попыталась тоже выбраться наружу. — И заруби себе на носу: что бы они не спросили — ты молчишь, я говорю. А пока посиди здесь, сейчас я вернусь.

— Время идёт, — мрачно напомнил водитель. Мы с ним наблюдали, как Гидеон скрылся между старинными домами Темпла. Только сейчас до меня дошло, что я осталась тут в качестве залога за проезд.

— Вы из театра? — спросил водитель.

— Что, простите? — какая-то тень проскользнула над нами. Или, может, мне показалось?

— Ну, костюмы у вас такие необычные, вот я и подумал…

— Нет, мы из музея, — сверху раздались странные звуки, как будто кто-то царапал металл. Словно на машину слетела птица. Какая-то очень большая птица. — Что это такое?

— Что именно? — спросил таксист.

— Кажется, на машине ворона или какая-то другая птица, — сказала я голосом, полным надежды. Но это, конечно же, была никакая не ворона, а маленькое привидение из Белгравии.

Когда оно увидело моё озадаченное лицо, кошачья мордочка озарилась победной улыбкой, и привидение выпустило струйку воды прямо на ветровое стекло машины.

— Чё, удивилась? — выкрикнуло привидение. С того момента, как я вышла из такси, оно не отставало от меня ни на шаг и болтало без умолку. — Так просто нашего брата не проведёшь. От меня не избавишься…

— Да ладно. Послушай… — я поспешно оглянулась в сторону такси.

Водителю я сказала, что меня укачало, и мне срочно нужен глоток свежего воздуха. Сейчас он недоверчиво поглядывал в мою сторону и удивлялся, почему это я разговариваю со стеной дома напротив. Гидеона пока не было видно.

— Глянь-ка, я ещё и летать умею! — в доказательство своих слов привидение расправило крылья. — Совсем как летучая мышь. Передвигаюсь быстрее любого такси.

— Так, послушай меня, если я тебя вижу, это ещё вовсе не значит, что…

— Видишь и слышишь! — перебила фигурка. — Знаешь, как мне этого не хватает? Последний человек, которому удавалось меня видеть и слышать — это мадам Тюссо. Но ей моё общество было, к сожалению, совершенно безразлично. Чаще всего она поливала меня святой водой и молилась. Бедняжка, такая мнительная была особа, — привидение повело глазами вправо, а затем влево. — Сама понимаешь, столько голов отрубили…

Привидение снова выплюнуло струйку воды прямо мне под ноги.

— Ну перестань же ты, наконец!

— Прости, пожалуйста! Это от волнения. Я ведь когда-то украшал сточный жёлоб на крыше, не забывай.

Я уже мысленно попрощалась с надеждой избавиться от него, но всё же решила попытать счастье в последний раз. По-хорошему.

Я наклонилась прямо к его мордочке, наши глаза теперь были на одном уровне.

— Ты очень милый, правда. Но всё же, ты не можешь остаться со мной. Жизнь у меня довольно непростая, и, честно говоря, привидений, которых я знала до тебя, мне хватило с головой. Так что, пожалуйста, исчезни и больше не приходи ко мне.

— Никакое я не привидение, — обиженно сказала фигурка, — я демон. Или, скорее, всё, что от него осталось.

— Какая разница? — растерянно выкрикнула я. — Мне нельзя видеть ни привидений, ни демонов, пойми же ты наконец! Тебе нужно вернуться обратно в свою церковь.

— «Какая разница»? Неужели не понимаешь? Привидения — то, что остаётся от умерших людей, которые по какой-либо причине не хотят покидать этот мир. А я при жизни был демоном! Так что не ровняй меня под одну гребёнку с какими-то там привидениями. К тому же, вовсе это не моя церковь. Просто я туда частенько захаживаю.

Водитель уставился на меня, широко разинув рот от удивления. Через открытые окошки машины ему, наверное, было слышно каждое слово — каждое моё слово.

Я отмахнулась.

— Не важно. Со мной ты всё равно не останешься.

— Чего ты боишься? — фигурка подошла ближе и приподняла голову. — В теперешние времена ведь никого больше не сжигают на кострах и не обзывают ведьмами, если кто-то знает и видит чуть больше обыкновенных людей.

— Да, но в теперешние времена если человек разговаривает с привидениями — ой, то есть, с демонами — его держат в психушке, — сказала я. — Ну пойми же ты, что… — я запнулась. От моих увещеваний всё равно было мало толку. По-хорошему от него не избавиться. Поэтому я нахмурилась и произнесла так твёрдо, как только смогла:

— Неужели ты думаешь, что у тебя есть право на общение со мной только потому, что я имела несчастье тебя увидеть?

Моя тирада не произвела на фигурку ни малейшего впечатления.