Джудит вносила в его жизнь радостное смятение. Он знал, что ей трудно было отстаивать права женщин клана, и все же она не отступила, настояла на своем.

У Джудит сильная воля. Эта девушка отважна, но крайне ранима.

И он ее безумно любит.

«Господи, помоги мне», — подумал он. Джудит взяла в плен его сердце, и он не знал, смеяться ему или бушевать. Девушка перестала снимать одежду и посмотрела на мужа. На ней осталась лишь белая сорочка. Она взялась было за цепочку, на которой висело кольцо ее отца, как вдруг увидела помрачневшее лицо Йана.

— Что-то не так? — спросила она.

— Я просил тебя не носить это кольцо, — напомнил он ей.

— Ты просил не надевать его ночью в постель, — возразила она. — И я выполняла твою просьбу, не так ли? Йан нахмурился еще сильнее.

— Почему ты носишь его днем? Ты дорожишь этой вещью?

— Нет.

— Тогда какого черта ты ее носишь?

Джудит не могла понять, почему он так злится.

— Потому что теперь Джанет и Бриджид приходят, чтобы прибрать нашу комнату, — объяснила она, — и я не хотела бы, чтобы кто-то из них нашел это кольцо и заинтересовался им. — Девушка пожала плечами. — Это кольцо стало для меня сущей обузой. Иногда мне и вправду кажется, что я с радостью бы от него избавилась.

Вот теперь, вероятно, самое подходящее время рассказать Йану, кому в действительности принадлежит кольцо и почему она так тревожится, что кто-то узнает отличительный узор на нем и догадается, что это кольцо лаэрда Маклинов.

Джудит положила цепочку с кольцом обратно в шкатулку и закрыла крышку. Потом обернулась и посмотрела на Йана. Сейчас она ему все расскажет.

— Помнишь, перед тем, как мы поженились, ты сказал, что мое прошлое не имеет для тебя никакого значения? Йан утвердительно кивнул.

— Помню, — ответил он.

— Ты тогда действительно так думал?

— Я никогда не говорю того, чего не думаю на самом деле, — произнес Йан сердитым голосом.

— Тебе вовсе не нужно на меня рычать, — шепнула Джудит. Если Йан ее любит, то правда, которую она собирается ему поведать, не разрушит эту любовь… верно? — Ты меня любишь?

Йан прожег ее своим гневным взглядом из-под нахмуренных бровей.

— Ты не будешь приказывать мне, Джудит. Джудит опешила от этого заявления.

— Конечно же, нет, — кивнула она. — Но я просто спросила…

— Я не позволю превратить себя в размазню. Лучше тебе уяснить это сразу.

— Я понимаю, — ответила Джудит. — Мне вовсе не хочется ничего в тебе менять.

Ее комплимент не стер хмурого выражения с его лица.

— Я не слабак, и тебе из меня не удастся сделать слабака.

Разговор принимал странный оборот. Йан разъярился не на шутку. В глубине души Джудит была уверена, что он ее любит, и все же его реакция на такой простой вопрос настолько смутила Джудит, что девушка начала беспокоиться.

Йан стащил с ноги сапог и швырнул его на пол. Немного помедлив, он снял и второй.

— Это мой вопрос так расстроил тебя? — насторожилась Джудит.

— Воины не расстраиваются. Это удел женщин. Девушка распрямила плечи.

— Я не расстроена.

— Нет, расстроена, — возразил Йан.

— Это ты все время сердишься. — Джудит надула губы. Йан пожал плечами.

— Я… размышлял.

— О чем?

— Об огне чистилища.

Теперь в его словах вообще не было никакого смысла.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась девушка.

— Патрик сказал мне, что готов пройти через огонь чистилища, если это понадобится для того, чтобы доставить удовольствие своей жене.

Джудит подошла к кровати и присела на краешек.

— И что же? — спросила она, поскольку Йан замолчал. Он сбросил с себя одежду, подошел к ней и, рывком подняв на ноги, пристально посмотрел ей в глаза.

— Я только сейчас понял, что сделал бы для тебя то же самое…

Целых две недели Джудит ходила, как в счастливом тумане. Йан любит ее! О, он не произнес этих слов, но ведь сказал же, что прошел бы сквозь огонь чистилища только для того, чтобы доставить ей удовольствие, а это уже достаточное доказательство его любви.

Улыбка не сходила с ее лица. А вот Йан все время хмурился. Джудит видела, что он никак не может примириться со своими чувствами. Ей казалось, что Йан все время ожидает от нее каких-то поступков или слов, которые подтвердили бы его подозрения о собственной уязвимости. Его явно смущали те чувства, которые он испытывал по отношению к ней. Воины созданы для того, чтобы сражаться. Они долгие годы обучаются быть неуязвимыми и душой, и телом, поэтому у них не остается времени на нежности. Вероятно, теперь Йан чувствует себя попавшим в ловушку, решила Джудит. Конечно, пройдет время, и он научится доверять своей любви, ощущать ту же радость, которой полна сейчас ее душа…

Джудит чувствовала, что муж постоянно наблюдает за ней, думая, что она этого не замечает. Он выглядел ужасно озабоченным. Она же не требовала от него скорейшего преодоления этой дурацкой «уязвимости», понимая, что Йан разозлится, если она посмеет произнести это слово в его присутствии. Джудит терпеливо ждала, пока Йан сам разберется в себе.

Джелфрид узнал, что Джудит искусно владеет иголкой с ниткой, и тотчас же вручил ей целую корзину с одеждой, нуждающейся в починке. Грэхем также не собирался оставаться в стороне и тотчас же принес ей свою прохудившуюся одежду.

Джудит приказала принести в Большой Зал три стула с высокими спинками и мягкими подушками и поставить их полукругом у очага. И, конечно же, каждая подушка была покрыта пледом Мэйтлендов. После ужина она брала шитье, усаживалась на стул и работала, прислушиваясь к спорам за столом. Иногда Грэхем окликал ее и спрашивал, что она думает по тому или иному поводу. Когда Совет собирался на официальное заседание, Джудит всегда выходила из зала и видела, что Йан ценит ее деликатность, избавляющую его от необходимости просить ее выйти.

Джудит убедилась, что, доставляя удовольствие старейшинам, она тем самым учит их доставлять удовольствие ей самой. Однажды утром она высказала сожаление по поводу того, что в зале нет разноцветных знамен: свешиваясь со стен, они смягчили бы суровость обстановки. Грэхем немедленно поднялся в свою комнату, а Джелфрид — в свою, и оба вернулись с красивыми шелковыми знаменами, которые, как они объяснили, висели раньше в их домах.

Развешивать знамена ей помогала Хелен. К тому времени она уже успела стать незаменимым членом их сообщества. С помощью и при поддержке Джудит она наладила работу кухни и превратила замок в уютный дом для всех проживающих в нем. Ароматы ее приправ, смешиваясь с запахом свежеиспеченного хлеба, витали в воздухе, вызывая улыбки и вздохи удовольствия у Грэхема и Джелфрида.

Первое воскресенье, объявленное днем отдыха, прошло совсем не так, как ожидала Джудит. Большинство женщин даже не обратили внимания на предложение отложить работу. Однако Джудит не сдалась. Она решила, что лучший способ заставить женщин выйти из дома и поговорить друг с другом — это действовать через детей. Организовав для малышей игры, она послала Эндрю по домам объявить, что в следующее воскресенье будет устроен праздник клана Мэйтлендов для всех мальчишек и девчонок.

Праздник имел колоссальный успех. Матери отложили все дела для того, чтобы посмотреть на игры своих детей. Этого Джудит и ждала. Не ждала она только, что некоторые мужчины также примут участие в играх. Одни пришли из чистого любопытства, другие — посмотреть на своих соревнующихся отпрысков. Хелен позаботилась об угощении. Другие матери тоже стремились помочь, чем могли. На улицу вынесли столы и установили на них подносы с фруктовыми пирогами, бутербродами с джемом и другими, более существенными угощениями, например — с соленым лососем, копченым ягненком и дичью.

За весь день возник лишь один неловкий момент. Одиннадцатилетняя девочка по имени Элизабет выиграла соревнование по стрельбе из лука. Она опередила всех, включая тринадцатилетних мальчиков.