— Премного благодарен вам, граф, — поклонился Вальвер, — для меня это большая честь. Я не премину воспользоваться вашим предложением.

Оба молодых человека были искренни в своих излияниях — но и только. Между ними не возникло той симпатии, которая обычно предшествует началу настоящей дружбы. Д'Альбаран ни разу не переступил границ церемонной вежливости, а Одэ де Вальвер ни разу не вышел из рамок сдержанной предупредительности и просто отвечал любезностью на любезность.

На пороге д'Альбаран снова рассыпался в похвалах Вальверу; тот возвращал их сторицей. Они расстались по-приятельски — по крайней мере внешне. Но когда за д'Альбараном закрылась дверь, Вальвер, прислушиваясь к его тяжелым шагам, от которых обветшалая лестница угрожающе поскрипывала, глубокомысленно заметил:

— Он осыпал меня уверениями в дружбе, а сам позабыл подать мне руку на прощание.

И с неподражаемой улыбкой заключил:

— Впрочем, я и сам был не менее забывчив. Однако забывчив ли?.. Гм!.. В этом благородном идальго нет ничего отталкивающего, по отношению ко мне его поведение было безупречным. Но я все равно чувствую, что мы никогда не станем друзьями… и дай Бог нам не оказаться врагами.

Одэ де Вальвер беззаботно пожал плечами и направился к столу, куда недавно небрежно положил бриллиантовую пряжку — воистину королевский подарок герцогини де Соррьентес. Взяв драгоценную безделушку, он, как ребенок, принялся разглядывать ее со всех сторон. И пока взор его наслаждался сверканием дорогих камней, в голове его кружился вихрь самых разных мыслей.

«Черт побери! — говорил он себе. — Неужели мне наконец удалось ухватить госпожу Фортуну за ее непослушные локоны? Чума на мою голову, если я позволю им выскользнуть у меня из пальцев. Нет уж, если я их впрямь схватил, то ни за что теперь не отпущу!.. Да одна эта безделушка стоит небольшого состояния. Дьявол, как же должна быть богата герцогиня Соррьентес, если она позволяет себе делать столь дорогие подарки первому встречному!..»

Мысли его летели стремительно, обгоняя одна другую.

«Кто она, эта герцогиня де Соррьентес, высокородная принцесса, кузина Его Величества Филиппа III Испанского?.. Я никогда не слышал этого имени. Какая-то испанка!.. Гм!..»

Посерьезнев, он продолжал:

«Однако неужели теперь в моем кошельке заведутся золотые?.. Черт побери! Раз французские принцы не нуждаются в моих услугах, придется идти на службу к чужеземной принцессе. Впрочем, я предупредил, что если она станет злоумышлять против нашего короля, я тотчас же разрываю наше соглашение. А посему совесть моя может быть спокойна».

Пока он предавался размышлениям, вернулся Ландри Кокнар. Вальвер окинул его с ног до головы изучающим взором, и вслух уточнил:

— Великолепная куртка из прочного фламандского сукна, добротные сапоги, кожаный жилет, широкий плащ, способный укрыть от дождя и ветра… Черт побери, ты просто великолепен, еще немного — и я бы не узнал тебя.

— А я-то боялся, что господин граф упрекнет меня в расточительности, — ответил Ландри Кокнар, расцветая от полученных комплиментов. — Конечно, я мог бы обойтись и меньшим…

— Нет-нет, успокойся, — заверил его Вальвер. — Все отлично!

И, радостно улыбаясь, объявил:

— Знаешь, у нас новости. Пока тебя не было, к нам в дом заглянула фортуна. Посмотри на эту штучку, Ландри, что ты о ней скажешь?

Ландри Кокнар взял пряжку из рук Вальвера, окинул ее взором знатока и восхищенно присвистнул. Вернул он ее со следующими словами:

— Скажу, что даже самый скупой ювелир не раздумывая даст вам в обмен на нее не меньше пяти тысяч ливров.

— Ты уверен?

— Совершенно уверен. Может быть, даже прибавит сотен пять. О! Можете мне поверить, я неплохо разбираюсь в подобных побрякушках. Но вы говорили о фортуне, сударь. Согласен, пять тысяч ливров — кругленькая сумма. Но человеку вашего звания эта особа должна была бы оставить нечто более существенное. Так, значит, есть еще кое-что?

— Да, — с восторгом заявил Вальвер, — я поступаю на службу к чужеземной принцессе: к герцогине Соррьентес.

— Герцогиня Соррьентес! — услышав это имя, Ландри Кокнар даже подскочил от неожиданности.

— Ты ее знаешь? — спросил Вальвер.

— Сударь, — ответил Ландри Кокнар, — позвольте ответить вам вопросом на вопрос: надеюсь, герцогиня не явилась сюда лично предложить вам поступить к ней на службу?

— Нет, это был дворянин из ее свиты; он-то и передал мне эту пряжку от имени своей госпожи, — произнес Вальвер, удивленно глядя на мэтра Ландри.

— Этот дворянин — испанский гранд огромного роста, одетый в роскошный фиолетовый камзол? — задал следующий вопрос Ландри Кокнар.

— Так ты с ним знаком?

— Не совсем. Я заметил его, когда он выходил от вас. Он тоже увидел меня, подошел и сказал: «Ты состоишь на службе у графа де Вальвера». Заметьте, сударь, он не спрашивал, состою ли я у вас на службе, он это утверждал. Тогда я, ни секунды не раздумывая, ответил, смотря ему прямо в глаза: «Нет, сударь, я не состою на службе у графа де Вальвера».

— Что за чушь! — возмутился Вальвер.

И обиженно добавил:

— Ах, вот как! Значит, ты, мошенник, стыдишься признаться, что служишь мне?

— Вы меня неправильно поняли, сударь, — сокрушенно пожимая плечами, ответил Ландри Кокнар. — Я отвечал «нет» только из-за врожденной подозрительности. В этом мире, сударь, я не доверяю никому и не возражал бы, если бы и вы последовали моему примеру. Как бы там ни было, я сказал «нет», и не жалею об этом: знаете, что мне сказал этот благородный идальго? Он сказал: «Но ты с ним обедал, затем отправился вместе с ним домой и провел под его крышей ночь». Что вы об этом думаете, сударь? Получается, что испанца интересовала моя персона, раз он взял на себя труд проследить за мной — или лично, или поручив это своим людям.

— Странно, — задумчиво произнес Вальвер.

— Но, — продолжал Ландри Кокнар, — я не тот человек, ради которого стоит так стараться. Отсюда я сделал вывод, что их интересовал отнюдь не я, а вы, и следили они за вами.

— Черт побери! Но ведь если бы он меня не выследил, он бы не смог прийти сюда и вручить мне от имени герцогини эту драгоценность, — объяснил Вальвер. — Все очень просто. Но что этот испанец хотел от тебя?

— Он предложил мне поступить на службу к герцогине Соррьентес.

— Тебе тоже?

— Похоже, она набирает штат прислуги, — уклончиво ответил Ландри Кокнар.

— И что ты ответил? — спросил Вальвер, исподволь наблюдая за собеседником.

— Как — что я ответил?! Ах, сударь! Как вы можете такое спрашивать! — возмутился Ландри Кокнар, и голос его зазвучал необычайно гнусаво. Помолчав, он продолжил, исполнившись чувством собственного достоинства:

— Разумеется, сударь, я отказался: иного ответа и быть не могло, ибо я уже имею честь служить вам.

— Вполне достойная причина отказа, — заметил Вальвер, тоже минуту помолчав. — Но должен сказать, что я не стал бы тебя упрекать, если бы ты оставил службу у такого бедняка, как я, и пошел служить герцогине, которая, кажется, сказочно богата.

— Похоже, тут вы правы. Но, сударь, когда вы получше меня узнаете, вы поймете, что привязанность Ландри Кокнара нельзя купить ни за какие деньги.

Последние слова были сказаны столь просто и искренне, что ошибиться в чувствах Ландри было просто невозможно.

— Ты славный малый, Ландри, — растроганно произнес Вальвер. — Я не забуду ни твоего бескорыстия, ни твоей преданности.

Здесь нам пора признаться, что Ландри Кокнар не был с Одэ де Вальвером откровенен до конца. Он сообщил, что д'Альбаран предложил ему поступить на службу к герцогине Соррьентес — и это была чистая правда. Верно было и то, что он ответил отказом на это предложение. Но их беседа на этом не окончилась. У нее было продолжение. Вот его-то Ландри Кокнар и решил скрыть от своего хозяина; мы же обязаны поведать его нашему читателю.