Петра поехала в Чейнингс вместе с остальными Маллоренами, никому не открыв своей тайны, хотя уже не сомневалась в том, что беременна.

Она помнила слова Робина о том, что он может дать ребенку свое имя, и тогда он не будет бастардом. Он сказал это серьезно или для красного словца?

Ей придется найти его и сказать правду, прежде всего ради ребенка.

Приглашения на венецианский маскарад маркиза Эшарта гласили, что все должны прибыть, когда стемнеет, в маскарадных костюмах и что костюмы эти должны быть традиционными и скрывающими – большой плащ-домино и венецианская полумаска. Чтобы помочь скрыть личности гостей, до полуночи не будет ни вводной части, ни официальных приглашений, ни представлений.

В костюме могли быть некоторые вариации, и Петра проинструктировала Маллоренов. Вместо капюшона можно надеть шляпу, особенно если она почти полностью скрывает волосы, а волосы надо напудрить, чтобы замаскировать их цвет. Дамы, которые хотят быть наиболее загадочными, могут надеть темную вуаль, свисающую с нижнего края маски, полностью закрывая лицо. Не зря говорят, что на венецианском маскараде мужчина может сказаться в пикантной ситуации, соблазняя собственную жену.

Гостей попросили прийти без оружия. Петра спросила почему.

– Мужчины входят в раж, – объяснила Диана, – и шуточная дуэль превращается в настоящую. Не говоря уже о том, что декоративные шпаги неудобны – они мешают. Именно из-за этого госпожа Корнелис запретила их на своих мероприятиях, поступив весьма мудро.

Петра поехала на маскарад вместе с отцом и Дианой. Когда они повернули на подъездную дорожку к дому, Петра застегнула свой темно-синий плащ, сделанный из такой же ткани, как и ее платье, и надела маску, закрывавшую все лицо, кроме узкой полоски от ноздрей до подбородка.

– Мне так нравится эта маска, – сказала Диана, надевая свою, украшенную перьями с намеком на клюв на носу.

Маска Петры просто повторяла форму лица, но она выкрасила половину ее в серебряный цвет, а другую – в полночно-синий вдоль волнистой линии, украшенной блестками.

– Я помню этот дизайн, – сухо произнес отец.

– Простите! – Петра прикусила губу. Как она могла совершить такую оплошность. – Моя матушка бережно хранила такую маску, и мне она всегда нравилась, но я должна была догадаться почему.

Он невесело улыбнулся:

– Думаю, ей понравится увидеть тебя сегодня в такой маске.

Ее мать была бы счастлива увидеть дочь в безопасности, под опекой отца, но если она видела все, она знала о грехе Петры и ее тайне. Петра подавила вздох, надевая традиционную треугольную шляпу.

Маска ее отца тоже была птичьей, самый распространенный стиль для венецианского карнавала, но у его маски был хищно изогнутый клюв, возможно орлиный. Его шляпа была с круглым краем и простая. Не специально ли она бросала зловещую тень на его спрятанные за маской глаза? Проведя несколько недель в его обществе, Петра знала, что он не отречется от нее за ее грех, и все же боялась открыть ему свою тайну.

Они влились в поток карет и всадников, все двигались медленно, чтобы проникнуться атмосферой праздника. На деревьях вдоль дорожки висели разноцветные фонарики, которые освещали фей, сидевших на ветках, или дриад, выглядывавших из-за деревьев.

– Восхитительно! – воскликнула Диана, застегивая гранатовый плащ, надетый поверх розового платья. – Скоро мы устроим для тебя бал, Петра, и должны придумать что-то столь же очаровательное. Жаль, что Эшарт украл венецианскую идею. В Милане есть что-либо подобное?

– Не совсем, – ответила Петра. – Опера, возможно.

– Вы можете заказать оперу, – сказала Диана мужу. – Например, о приключениях Петры «Странствующая монашка».

– Волнующе, – заметил лорд Ротгар, – но, полагаю, нам следует хранить ее в старом тайнике аббатства.

Петра подумала, что ничего подобного не произойдет, если она расскажет о своем положении. Карета остановилась у открытых парадных дверей.

Дом был тоже увешан фонариками, а большинство окон украшены цветами, так что свет изнутри сиял сквозь них, как сквозь витраж. Все вокруг Петры в масках и плащах плыли в дом, целая река веселой анонимности. У некоторых плащи были короче, но у большинства длинные, плотно застегнутые, так что трудно было бы отличить мужчину от женщины, если бы не широкие юбки дам.

Ее отец и Диана восхищались искусно украшенным холлом, напоминавшим итальянские руины, и строили планы превзойти их на большом балу в честь Петры. Теперь это уже никогда не случится. Толпа внесла Петру вверх по лестнице, через арку в большое пространство, изображающее итальянскую пьяццу. То тут, то там даже были сделаны маленькие балкончики.

– Это придумала мадам Корнелис, – сказал кто-то. – Она венецианка, вы знаете.

Петра проскользнула за гипсовые колонны и обнаружила сумрачную дорожку вокруг периметра комнаты, идеальную для флирта и даже поцелуев. Дорожка привела Петру к узкой лестнице, пристроенной к стене.

Петра осторожно прошла по ней и оказалась в таком же узком проходе, окружавшем комнату на более высоком уровне. Пол был сделан из простых дощечек, и она шла по нему осторожно, но он оказался крепким. Проход не был освещен, но свет то тут, то там просачивался сквозь хитроумно устроенные балкончики.

Петра осторожно прошла к ближайшему балкону и посмотрела вниз. На нее нахлынули воспоминания. Петра словно вернулась в прошлое, когда впервые была на маскараде.

Ей было семнадцать, и она считала себя очень взрослой. Это было начало ее флирта с Лудо, поддразнивания и поцелуев. Петра не сомневалась, что выйдет за него замуж. Она даже могла представить, что вон тот или этот мужчина – это он, разыскивающий ее, пока она игриво прячется, чтобы ее нашли.

– Петра д'Аверио! – Петра резко обернулась, но, конечно, это был не Лудо. Это была женщина в плаще и маске.

– Синьора? – спросила Петра.

– Ты не узнаешь меня. Это неудивительно. Но я Тереза Корнелис, моя дорогая. Раньше Тереза Имер.

– Как вы узнали меня, мадам?

– По маске. На мгновение мне показалось, что это Амалия. Она тоже носила синий плащ.

Еще одна ошибка? Нет, госпожа Корнелис не представляла никакой опасности, и в этом совпадении не было ничего зловещего. Синий цвет подходил к маске.

– Конечно, – добавила госпожа Корнелис. – я знала, что ты в Англии, и это мне помогло.

Петра вдруг пожалела, что находится в таком уединенном месте.

– Я не желаю тебе зла, – сказала женщина со странной улыбкой.

Она приказала себе успокоиться. Ей нужно всего лишь сделать один шаг на фальшивый балкон и позвать на помощь.

– Я просто удивилась. Я очень рада встретить вас, мадам. Моя матушка очень тепло говорила о вас.

– Дорогая Амалия. Она умерла в монастыре, насколько мне известно.

– Я удивлена, что новости об этом уже достигли Англии.

– Тобою интересовались.

– Кто? – спросила Петра, стараясь не выдать своего волнения. Должно быть, это был Робин. Эта женщина должна знать, кто он.

– Синьор Варци. Теперь он, к счастью, мертв. Отправлен в ад лордом Грандистоном.

Лорд Грандистон? Петра узнала имя офицера, упомянутого в газетах. Честно говоря, эта женщина ей совсем чужая, хотя и была когда-то подругой ее матери. Мать предупреждала ее, что Терезе Имер нельзя полностью доверять.

– Вы чего-то хотите, мадам? Я должна вернуться к своим друзьям.

Женщина отошла в сторону.

– Конечно. Я просто хотела познакомиться. Здесь сегодня я буду занята, потому что все это придумано мной, и я должна проследить, чтобы не возникло проблем, но, возможно, когда-нибудь в Лондоне у нас будет время для более обстоятельного разговора.

Петра поклонилась и протиснулась мимо нее, чтобы уйти. Спускаясь с лестницы, она вспоминала их разговор, ища ловушки. Вдруг она остановилась. Тереза Имер, видимо, думала, что у нее есть основания для вымогательства. Если она собиралась потребовать денег за то, что не откроет правду о рождении Петры, то будет разочарована, поскольку этот план провалился.