— Ненавиш-ш-шу! Ненавиш-ш-шу тебя!

Мартин сорвался с места и бросился к Бетти Грю. Клоун, казалось, никак не отреагировал, продолжая ухмыляться.

Человек-блоха вытянул все четыре руки, чтобы схватить Бетти Грю, но не успел. Тот дернул рычажок под подлокотником кресла, пол под Мартином скрипнул и провалился.

Мартин с криком рухнул в черную трубу. И хоть он успел подобраться и приземлиться на ноги, ему это не помогло.

На дне погреба стояла громадная металлическая ловушка.

Когда Мартин упал на нее, один за другим с лязгом сработали шесть капканов. Скобы сжались, захватив конечности Человека-блохи, переламывая их, и он заревел от боли.

Клоун, насвистывая, спустился вниз по скобам-ступеням и подошел к корчащемуся пленнику, выкидывая в стороны колени. В руках он держал свой деревянный молот.

— О, как тебе моя ловушечка? Вижу, нравится… Такими когда-то ловили гигантских блох. Она будто для тебя создана…

Мартин дернулся, и скобы впились глубже в его плоть.

— Не шевелись, иначе будет больнее, — сказал Бетти Грю. — Хотя нет — давай, шевелись!

Мартин прохрипел:

— Будь… будь ты проклят!

Клоун изобразил на своем лице недоумение.

— Что? Я? Проклят? Почему ты меня проклинаешь? Ты — неблагодарный мальчишка! Я ведь спас тебя! Я с тобой нянчился в цирке и после него. Я же был тебе, как отец…

— Ты и есть… мой отец.

Клоун расхохотался.

— Это вышло случайно, знаешь ли. Я не хотел тебя! Возиться с детьми?! Фу-марфу! Я хотел избавиться от тебя еще тогда, когда она собрала труппу и поделилась «радостной» новостью, хотел избавиться от тебя, еще когда ты из нее не вылез.

— Ч-ч-что?

— А как ты думаешь, откуда в цирке взялся грубб? Груббы ведь невероятная редкость — эту породу блох давно вытравили в Габене, и мне пришлось повозиться, чтобы достать одну. При должном желании на изнанке можно достать, что угодно. Но тут я просчитался: я рассчитывал, что грубб загрызет Мариетту, но ее спасли. А потом родился ты…

— Это ты сделал меня таким! Уродом!

— Нет же, Мартин, все наоборот: я сделал тебя уникальным. Вместо того, чтобы в этот мир выполз очередной посредственный человечишка, появился ты. Ох, как я был горд! Собой, разумеется! Ведь благодаря мне на свет появился тот, кого этот свет еще не видывал! Но вскоре меня постигли горечь и отвращение: ты оказался таким же, как и все, обыденностью, посредственностью, никчемностью… Ты разочаровал меня, Мартин! Нужно было все же отдать тебя в кунсткамеру — в банке от тебя хотя бы был какой-то прок. Бесполезный… тебе нельзя было доверить даже такое простое дело, как похищение циркачей. Ну вот зачем ты убил Фокарио? Теперь мое антре не будет идеальным! Хотя… наверное, все же хватит и остальных.

— Ч-ч-что… ч-ч-что ты с ними сделаеш-ш-шь?

— С этими бездарностями? То, чего они заслуживают. Была бы у них хотя бы капелька таланта, я бы выдал им важные роли, а так… им уготована лишь одна роль — реквизита. Но ты не волнуйся за них, Мартин. Скоро все закончится… Когда я закончу свои дела в цирке, я приду к твоей слепой подружке…

— Не-е-ет…

— И покажу ей номер. О, ей понравится: можешь не сомневаться…

— Не трогай Летти…

— Ты ведь рассказал ей все. Как я могу позволить ей знать? И самая смешная шутка заключается в том, что ты не сможешь мне помешать.

Клоун поднял молот.

— Нет… отец…

Бетти Грю на миг замер, а в следующий с размаху опустил молот на спину Мартина. Раздался хруст. Мартин дернулся. Каменный колодец наполнился криком.

За первым последовал второй удар. Он проломил хитиновый покров Мартина, во все стороны брызнула черная кровь, а клоун поднял молот для нового удара и расхохотался. Со смехом он принялся бить молотом Человека-блоху. Трещало проламываемое тело, брызгала кровь. Удары приходились и в спину, и по конечностям Мартина. Один скользнул по голове, оставив в ней вмятину…

Крики стихли, из горла Человека-блохи вырывались лишь хрипы, а молот все опускался, чтобы в очередной раз подняться, а затем снова ударить изломанное тело, зажатое в ловушке. Кровь залила пол погреба чернильной лужей.

А молот бил и бил под хруст, чвяканье и клоунский смех.

Свет фонаря вырвал из темноты погреба жуткую картину. Полли сперва не поняла, что это такое, но, узнав промокший в крови полосатый шарф, вскрикнула.

Она зажала рот, пытаясь сдержать рвотные позывы. Джон Дилби был менее… сдержан, и его вывернуло, прямо на залитый кровью пол.

В изуродованном бесформенном мешке больше не угадывались очертания человеческой фигуры. В нем больше не проглядывали даже очертания блохи. На полу валялось жуткое изломанное месиво, три конечности были отделены от тела, еще одна висела на тонких, почти оборванных жилах. Оставшиеся представляли собой скрюченные жгуты, похожие на мятую проволоку. Ком плоти в некоторых местах был раздавлен полностью…

— Кто это с ним сделал? — дрожащим голосом спросил констебль.

— О, я догадываюсь, кто…

Полли собиралась еще что-то добавить, как тут из глубины кровавого месива раздался хрип.

Дилби взвизгнул от неожиданности.

— Он… он жив?!

— Блохи очень живучи, — взволнованно проговорила Полли. — Джон, скорее! Мы должны его спасти!

Констебль недоуменно выпучил глаза.

— Что? Но зачем? Это же монстр!

Полли пронзила констебля таким злым взглядом, что ему стало не по себе.

— Монстр — это тот, кто с ним сделал такое! — гневно воскликнула девушка.

— Доктор вряд ли ему поможет, мисс Трикк…

— Мы не будем просто стоять и смотреть, как он умирает.

Дилби нехотя кивнул — переспорить мисс Трикк было решительно невозможно. Если уж доктор Доу не мог, то ему не стоило даже пробовать.

— Ближайшая сигнальная тумба находится в четырех кварталах от пустыря…

— Поспешите!

— А вы?

— Я побуду с ним.

— Вы останетесь здесь одна?!

Полли кивнула. Младший констебль поглядел на нее с восхищением. Сам он ни за что не согласился бы остаться в этом ужасном месте, рядом с этим… кошмарным…

— Скорее, Джон! Каждая секунда на счету!

Дилби вздрогнул и бросился к лестнице. Поднявшись наверх, он глянул в трубу погреба, а затем скрылся из виду.

Полли глядела на то, что осталось от Мартина Лакура, не моргая. Когда Джон Дилби ушел, ее прорвало. Маска спала, и Полли заплакала.

— Мне… мне так жаль… Это чудовище… что оно с вами сделало, мистер Прыгун…

— З-з-зу… — в куче изуродованной плоти раздался хрип, и Полли вздрогнула. — З-з-зубная… Фея…

Полли шагнула ближе. Человек-блоха узнал ее, но ей было все равно.

— Это я, мистер Прыгун. Зубная Фея. Мы поможем вам. Констебль отправился за доктором… А пока…

Полли достала из-под пальто нож, сорвала с левой руки перчатку и быстрым движением вспорола ладонь. Склонившись к голове Человека-блохи, она поднесла ладонь к его пасти. Из нее выполз хоботок и попробовал впиться в руку девушки, но ему не хватило сил, и он соскользнул, с хлюпаньем упав на пол.

Полли, проглотив вставший в горле ком, подняла хоботок и поднесла его к ране. Тот, холодный и скользкий, запульсировал в ее ладони. Всем своим телом она ощущала каждый глоток Человека-блохи, каждый спазм, проходивший через эту мерзкую скользкую трубку, которую она сжимала в руке.

Полли почувствовала, как перед глазами все начинает плыть, голова закружилась, и она отодвинула хоботок от раны на ладони; его пиявочный конец все еще продолжал раз за разом сокращаться.

— Надеюсь, этого хватит, пока не прибудет помощь…

Хоботок заполз обратно в пасть Человек-блохи.

— Ци… ци… — прохрипел Мартин Лакур.

— Что?

— Ци… цир…

— Цирк? — Полли поняла, что он пытается ей сказать. — Он в цирке? Бетти Грю в цирке?

— Оста… нови… его…

— Но я не хочу вас здесь оставлять!

Ком чуть шевельнулся.

— Остано… ви… его…

Вокзал замер в ожидании.