И села в первый подошедший автобус.

Джим напряженно хмурился.

— Вы не помните, как попали в дом? Вас кто-то впустил?

Энн опять покачала головой.

— Ничего такого я не помню… — Она помолчала. — Если бы я кого-то видела, я бы вспомнила его?

— Не знаю.

— Мне кажется, вспомнила бы. Поэтому я не думаю, что видела кого-то в том доме. Наверное, мы были там вдвоем — я и убитая девушка. Если же там был кто-то еще, то почему он не пришел и не убил и меня? Нет, я думаю, дом был пуст.

Джим тоже так считал, однако оставил это соображение при себе.

— Из скольких ступенек состояла подвальная лестница? — спросил он, немного помолчав.

Энн, все это время не отводившая взгляда от его лица, прикрыла глаза и зашевелила губами. «Должно быть, она считает ступеньки», — решил Джим. Она и в самом деле снова сидела на лестнице с фонариком в руке, ожидая, пока перестанет кружиться голова. Шесть ступенек вниз, а там — пол и тело девушки… мертвое тело… шесть ступенек. А сколько ступенек до выхода от того места, где она сидела, стараясь побороть страх, невероятный ужас от ощущения, что она здесь одна с мертвой девушкой? Поднималась она дольше, чем спускалась. Энн открыла глаза и снова взглянула на Джима:

— От того места, где я находилась, шесть ступенек вели вниз, а вверх — тоже шесть или семь. Не могу точно сказать.

— Ничего, это и так довольно точно.

Воцарилось долгое молчание. Энн почувствовала сильную слабость и опустошенность, будто только что отдала Джиму все, что у нее было.

— А ту девушку вам не приходилось видеть раньше? — внезапно проговорил Джим.

— Нет, никогда ее не видела. По крайней мере, мне так кажется… Я не помню.

Он снова нахмурился.

— Как же, черт возьми, вы влипли в такую историю?

— Не знаю. Не помню. — Энн чуть подалась к нему. — Вчера кое-что произошло.

— Что же?

— Приходил какой-то человек… Я сажала луковицы, подняла глаза, а он там, стоит, опираясь на калитку, и курит.

— И что было дальше?

— Я решила, он заблудился. Он стоял там и улыбался.

Закурил сигарету. Потом сказал… — Энн вновь охватил тот непереносимый ужас, в который поверг ее вчерашний незнакомец. Все потемнело перед глазами. Она вытянула руку, и Джим подхватил ее. Только тогда, ощутив тепло его ладони, она поняла, как холодны ее собственные пальцы — холодны, словно лед. Его тепло вернуло ей силы. Джим Увидел, как смертельно побледнело ее лицо. Но вдруг ее Щеки, губы снова ожили, наполнились красками. И его охватило удивительное чувство, словно эта девушка — часть его родного дома.

— Энн… Энн, вы в безопасности… Вы дома. Не надо, Энн… дорогая!

На мгновение она прильнула к нему. Потом произнесла сконфуженно:

— О, простите, я не хотела! Ох, какая я глупая! — Глаза ее наполнились слезами. Все еще опираясь на него, она достала из кармана платок и вытерла лицо. — Не знаю, что это со мной. Он… он напугал меня, даже не знаю почему.

— Напугал? Что он вам сказал?

— Сказал, что нам надо поговорить, но лучше с глазу на глаз. А я… мне стало нехорошо, вот как сейчас, — сама не знаю почему. Я испугалась. Он меня напугал. Я ответила, что никогда его не видела, а он засмеялся. Стоял там и курил… Заявил, будто я знаю, что он может сказать… — на этих словах голос ее упал до шепота. — Но я не знала, не знала! Я ничего не понимала. Думаю, поэтому я так испугалась. Если бы только я могла вспомнить — не важно, что именно, — мне не было бы так страшно.

Так бывает, когда проснешься ночью и не можешь понять, где ты.

Энн снова почувствовала, как рука Джима обнимает ее, и, дрожа, прижалась к нему.

— Продолжайте, — произнес он.

— Осталось немного. Я сказала, что не знакома с ним.

Я его не знала и не хотела знать. И попросила его уйти. А он ответил… — лицо ее опять побелело, пальцы судорожно сжали плечо Джима. Но голос звучал по-прежнему спокойно:

— Он ответил: «Ладно, сейчас я, так и быть, уйду, но вы не забывайте, что нам известно, где вы». И добавил, что у него есть для меня какое-то задание. И что я не должна никому рассказывать о нашем разговоре, а когда получу приказ — должна буду все немедленно исполнить.

«Советую вам быть послушной девочкой!» — кинул он напоследок, повернулся и ушел. — Энн секунду помолчала и добавила тихим, торопливым шепотом:

— Не знаю, о чем он говорил, но это привело меня в ужас!

Джим глубоко задумался, крепко стиснув ее руку и почти не осознавая этого. Это стальное пожатие в другое время причинило бы ей боль, но в ее теперешнем состоянии было настоящим спасением.

— Так вы не помните того человека? — снова заговорил Джим.

— Нет, совершенно не помню. Мне не верится, что я была с ним знакома.

— Тогда почему он с вами так разговаривал?

— Не имею ни малейшего представления.

Джим глянул на нее из-под нахмуренных бровей. Раньше Энн каждый раз принималась гадать, чем рассердила его. Но теперь, неведомо как, она поняла, что за этой суровостью кроется глубокое сочувствие и все растущий интерес к ней.

— Послушайте! — отрывисто произнес Джим. — Мне совсем не хочется вас здесь оставлять, но я не вижу иного выхода, по крайней мере пока. С вами ничего не случится, если будете делать то, что я скажу. Так вот, слушайте. Вы должны держаться ближе к дому и не отходить далеко от садовника Кларка. И никаких прогулок в одиночестве — слышите?

— Да, слышу, но…

— Никаких «но»! Делайте, как я велел, и тогда вам нечего опасаться. Тогда — полная безопасность! Вы же не хотите нарваться на неприятности? Я пока не в силах вас защитить, потому что слишком мало знаю. Я должен выяснить, кто вы, как оказались замешанной в эту историю и как вас спасти. А вы должны мне помочь. Во-первых, делать то, что я велел, то есть всегда держаться рядом с людьми, которые смогут в случае чего прийти на помощь. А во-вторых, если вы что-нибудь вспомните — не важно что, — немедленно звоните мне. Думаю, память к вам в конце концов вернется. Не напрягайтесь, не старайтесь вспомнить. Это не поможет. Но если вдруг что-то всплывет — я должен сразу же об этом узнать. Вот телефон, если позвоните по нему, меня отыщут в течение двух часов. — Джим отпустил ее руку и принялся писать что-то на листке, вырванном из потертого блокнота. — Эти люди всегда будут в курсе того, где я и что делаю. С ними можете говорить свободно.

— С любым, кто подойдет к телефону?

— Да. Можете звонить в любой момент, там всегда кто-нибудь будет. И обращайтесь за помощью только к ним.

Здесь никому ничего не рассказывайте. Лилиан вполне безобидна, но она глупа. А Харриет… Да они обе очень хорошие, но ума у них, вместе взятых, не больше, чем на три пенни. Поэтому им — ни слова! Это понятно?

— Да. — В этом коротком ответе звучало не просто согласие, а твердое обещание. И Джим ему поверил.

— Прекрасно. Тогда идем домой. У меня не так много времени.

«Много времени… — внезапно содрогнувшись, про себя воскликнула Энн. — О нет, у нас совсем немного времени!»

Впоследствии ей пришлось пожалеть, что она не сказала этого вслух.